Виктория Беляева - Корпорация

• Название: Корпорация
• Автор: Виктория Беляева
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-264-00880-9

Роман «Корпорация» – хроника бескровной войны двух крупных компаний, которая приводит к большим неприятностям на всех фронтах: происходит обвал мирового палладиевого рынка; губернатору угрожает уголовный авторитет; профсоюзы объявляют забастовку своим хозяевам, а Президент России нарушает закон о государственной тайне. В хитросплетениях сюжета этой очень правдоподобной истории угадываются обстоятельства деловой и личной жизни многих реальных персонажей российского бизнес– и политического истеблишмента.

---

– С этим будем разбираться. А сейчас еще один вопрос. Что нам делать с самой «горкой»?

И все трое погрузились в раздумья.

С «горкой», собственно говоря, делать было ничего не надо. Компания работала, производила металл и приносила прибыль. Но под вопросом – да под большим вопросом! – оказалась кандидатура генерального директора Снежнинской горной компании.

Уйдя на политические хлеба, Денисов оставил на СГК изрядную кадровую дыру. Большая часть команды, не имевшая отношения непосредственно к производству металлов, но зато преуспевшая в вопросах финансовых и налоговых, в обустройстве коммунального хозяйства, транспорта, связи, снабжения, перешла вместе с Денисовым в администрацию Нганасанского округа. Из руководителей высшего звена на СГК оставались лишь производственники, сбытовики, да те менеджеры, кто успел врасти в структуру компании и мог быть вырван оттуда только со значительной кровопотерей. Из них и пришлось выбирать нового директора.

Точнее, выбора особого не было. В отличии от финансистов и экономистов, завезенных Денисовым из Москвы, производственники были местные, снежнинцы. С юных лет тянувшие инженерскую лямку в рудниках и горячих цехах, выросшие на советском производственном принципе «давай-давай!», к моменту выхода на управленческие должности эти суровые и дельные мужики утрачивали всякую способность мыслить самостоятельно и принимать какие бы то ни было решения. И, стало быть, в первые руководители никак не годились. Посему, выбирать пришлось из доброго десятка зол меньшее – и генеральным директором Снежнинской горной компании стал Адольф Тарасович Немченко.

Неизвестно, что там имел себе в виду Тарас Богданович, немченкин папа, потомственный хлебороб из восточной Малороссии и потомственный же лютый националист, выбирая для сына столь экзотичное имя шестьдесят с лишним лет назад, когда пришел уже к власти в Германии страшнейший из земных диктаторов. Неизвестно, что себе думал сам Немченко, лет сорок назад выбравший себе имидж и не отступивший от облюбованного образа по сей день: короткая щетка усов под носом и – забавная пародия на знаменитую косую челку – длинные пряди волос, любовно зачесанные на обширную лысину. Но не было ничего странного в том, что этот вот памятный образ в сочетании с диким именем рождали у окружающих только одну ассоциацию, которая и воплотилась в навеки прилипшую к Немченке кличку – Фюрер.

Отчую мазанку, осененную жерделями и шелковицей, расцвеченную мальвами и подсолнухами, Фюрер покинул в ранней юности. Ему бы, как всякому крестьянскому сыну, уверовавшему в технический прогресс, прямая дорога была или в механизаторы, или под землю: родной Донбасс был прошит насквозь стволами шахт, всюду высились шапки копров, всюду добывали уголь. И там, на шахте угольной, паренька обязательно приметили бы, и руку дружбы подали бы, и повели бы в забой, кабы не понесли его черти из ридной, но нищей батькивщины на Крайний Север, где по словам знающих людей рубль был легкий и длинный. И стал Немченко металлургом.

Днями пробивал спекшуюся шихту у плавильной печи, вечерами учился в Снежнинском техникуме. Вскоре здесь же, в Снежном, открыли завод-втуз – и Немченко, к тому времени ставший уже отцом малолетних Мыколы и Василька, получил в свои мозолистые руки вузовский диплом. Попутно рос на службе – стал мастером, потом – начальником смены, после – начальником цеха. О том же, как он стал директором одного из Снежнинских заводов, ходили легенды.

Лет двадцать назад это было. Высокая комиссия приехала в Снежный из Москвы, чтобы в перерывах между посещением сауны и банкетом осмотреть Снежнинское производство. Дошли и до цеха, где Немченко командовал – благо, было, на что посмотреть.

Ровный, глухой гул стоял над цехом. Зарево всходило от котлов в расплавленным металлом. В плотном, невыносимо вонючем газовом тумане едва видны были оранжевые каски плавильщиков.

Гостей намеревались угостить зрелищем поистине грандиозным: разливали расплав. Светящаяся, до нескольких тысяч градусов раскаленная лава льется из многотонного ковша в плывущие на конвейерной ленте формы, снопы искр вокруг, жар, смрад, матерщина… Индустриальная симфония.

Но надо ж было такому случиться, чтобы именно в этот час произошла в плавильном цеху авария!…

Как потом уже выяснилось, формы под металл доставили в этот раз прямо с улицы, с мороза. И в одной из форм оказался на дне приличный слой не счищенного льда. Раскаленная жижа плеснула в форму и…

Раздался взрыв – да такой, что у членов комиссии разом заложило уши. Взлетели и рухнули на цементный пол огненные струи, ошметки какой-то балки разметало вокруг.

И немедленно вспыхнуло прямо под ногами, как будто горел цемент, заполыхало мощно и страшно, дико закричали и шарахнулись во все стороны участники действа, воя, покатилось по земле живое огненное бревно – это на плавильщике горела спецовка…

Испуганные взоры высокой комиссии обратились к директору завода. И под этими взорами тот, человек не робкий и бывалый, и не раз уже видевший подобное, вдруг не выдержал – покачнулся и рухнул, потеряв сознание от ужаса. «Тут и сгорим» – подумалось членам комиссии, не знавшим теперь, куда бежать, и какая из бесконечных галерей, опоясывающих цех, ведет вон из этого ада.

Но тут из дыма и пламени возник человек. Он закричал и махнул рукой – и тотчас кто-то куда-то побежал с видом уже не испуганным, но целеустремленным. Он еще закричал и еще махнул – и суматоха вокруг стала вдруг упорядочиваться, и люди забегали по каким-то разумным траекториям, и что-то такое стало происходить, что походило уже не на панику, а на быстрые и слаженные действия трудового коллектива по устранению нештатной ситуации.

Человеком, возникшим из дыма и пламени, оказался начальник цеха Адольф Немченко. Никаких особых подвигов он не совершил – делал то, что делал в подобном случае и год назад, и два, и третьего года, ибо аварии, подобные этой, случались не так редко, как хотелось бы.

Но высокой комиссии на это было плевать. Смерть дохнула членам комиссии в лицо горячим и смрадным, и спас их от этой смерти человек с кляксой усов под круглым малороссийским носом. Как бы случайно заметив мечущихся по смотровой галереи людей в болгарских дубленках и новеньких гостевых касках, он звучно рыкнул в самое пекло:

– Курочкин! Хто це там на галерее? Виткеля воны там? Убрать к чертям свинячим!

И комиссию убрали. Бегом-бегом вывели к свету и воздуху, налили по стакану воды, и следом – по стакану водки. Через час они уже сидели в кабинете тогдашнего директора Снежнинского горно-металлургического комбината, а еще через час был подписан приказ о назначении Немченки директором завода.

Не выразив мужественным лицом никаких эмоций, Немченко пообещал высокое доверие оправдать ударным трудом – и с тех пор иного труда на заводе не знали. Ежемесячно завод выполнял плановые показатели на сто двадцать процентов. Жена Немченки привыкла к тому, что одна из супружеских кроватей в их спальне нередко пустовала, ибо супруг каждую третью декаду, когда начинали «гнать план», спал на узком и жестком диванчике в своем кабинете. Рабочее же время проводил в цехах, где, искусно мешая посулы с проклятьями, словом и делом заставлял подчиненных вкалывать, вкалывать и вкалывать.

Как он остался жив после своего директорства, почему ни разу даже бит не был измотанными и злыми на весь свет рабочими – это относилось к числу профессиональных тайн Фюрера. Но бит не был, и более того – упертый хохол был народом любим.

В этом, если разобраться, ничего удивительного не было. Происходя из самых, что ни на есть, низов, Немченко крепко помнил, что близко сердцам черного люда, и искусством чередования кнута и пряника овладел в совершенстве. Пряники раздавал рабочим, кнуты – мелкому начальству: мастерам, бригадирам, начальникам цехов. Делать это предпочитал на глазах у тех же рабочих: как бы захваченный врасплох праведным гневом, как бы не в силах с ним совладать, распекал помертвевшего от унижения начальника смены посреди цеха, грозно тыча пальцем в сторону очередных «отдельных недостатков» и «случайно допущенных упущений».

Народу хотелось хлеба и зрелищ – Немченко предоставлял им и то и другое. В разлетающейся спецовке несся по цеху, орал: «Ридные мои, та чи мы не зробим цей сраный план?! Робыти, ридные мои, а я уж не обижу!». И ридные робыли не за страх, а за совесть, зная, что Немченко и впрямь не обидит: будут и премии квартальные, и тринадцатая зарплата, и почетные грамоты – плевая дело, бумажка, мелочь – а приятно!…

Карательные же функции Немченко тактично делегировал нежестоящим руководителям. И те уж требовали и строго спрашивали с рабочих, и трясли за грудки, и наказывали за допущенный брак и прогулы. Вот и выходило, что Немченку в народе год за годом любили все жарче, а козлами отпущения становились маленькие начальники «на местах».