Владимир Демьянов - Геометрия и "Марсельеза"

• Название: Геометрия и "Марсельеза"
• Автор: Владимир Демьянов
• Издательство: «Знание»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1979
• ISBN: 1618

Марат сравнивал его с послушной тягловой лошадью; жирондистка Ролан — с каменотесом и медведем; для роялистов он был извергом, убийцей короля; Наполеон считал его простодушным, бескорыстным ученым, человеком, неспособным убить даже курицу. Все эти оценки относятся к Гаспару Монжу — одному из классиков естествознания, математику, механику, химику, металлургу, машиноведу, создателю начертательной геометрии. И активному деятелю Великой) французской революции 1789–1794 гг., чем и объясняются столь противоречивые оценки его личности.

Книга рассказывает о его жизни и творчестве и предназначена для широкого круга читателей.

---

Печальная Катрин снова собрала своего Монжа в дорогу: он был одним из этих трех комиссаров.

— Никогда не говори «никогда»! — сказала она с грустью, — Ты обещал никуда не уезжать, и вот видишь — тебя снова ждет карета. Ну скажи мне, почему ты такой… уж не пойму — уступчивый или упрямый? Как они могут тебя заставлять? Разве мало людей помоложе? Или тебе еще не надоели эти путешествия?..

— Что делать, Катрин. Такова жизнь… Но ты только представь себе трехцветные республиканские знамена, развевающиеся над папскими соборами! Мы водрузим их, мы поможем нашим римским братьям сделаться республиканцами. Освободить людей от церковных мракобесов, этих душителей разума — разве это не благородно? Разве могу я не ехать?.. И потом… я ведь очень скоро вернусь. Не печалься Катрин, поцелуй дочерей!..

И снова карета двинулась в путь по той же дороге — через Венсенский лес в Италию.

Как ни быстро ехали комиссары к Риму, обстановка в вечном городе менялась еще быстрее. Жизнь решительно показывала, что ничто не вечно, в том числе и папская власть. Народное восстание, вспыхнувшее в феврале и активно поддержанное подоспевшими на удивление вовремя французскими войсками, победило. Папа Пий VI панически бежал, бросив свою непослушную паству. Папа лишился светской власти, была торжественно провозглашена республика.

Монжу и его коллегам не довелось водружать республиканское знамя на куполе собора святого Петра, но вся организаторская работа по установлению новой власти легла на их плечи. Политическая обстановка разом сняла с них старые задачи и возложила новые.

Посланцы Франции разместились в старом здании академии художеств. Жили они скромно и просто, как во времена Робеспьера. Обеды комиссаров совсем не походили на роскошные банкеты, которые устраивал подобно древнему владыке молодой генерал Бонапарт. Лишь «Марсельеза», неизменная «Марсельеза», которую вполголоса мурлыкал Монж, напоминала о славной итальянской кампании и о более ранних временах.

Комиссары активно участвовали в выработке конституции новой республики. Правда, особого творчества от них не потребовалось: за основу, как говорят, была принята конституция французской республики 1795 года. Но некоторые итальянские нравы и привычки нельзя было не учесть. Римлянам, этим славным наследникам древней римской республики, коробили слух такие слова, как директоры, совет пятисот, совет старейшин. Поэтому и выплыли из глубокого прошлого соответствующие им древнеримские понятия: консулы, трибунат, сенат… Здесь они были вполне уместны. Но французы сами потом не раз вспомнят о них, когда законоположения французские станут мешать установлению новой единоличной власти.

Временное правительство римской республики было создано, и в его состав вошли самые уважаемые итальянцами люди во главе с известным ученым — археологом Висконти. Французским комиссарам, казалось бы, можно было и отойти от итальянских дел. Но не тут-то было. Перед ними возникла обязанность самого неприятного свойства. Директория потребовала от них взимания большой контрибуции с только что освободившегося народа. Неприятная миссия тем более тяготила Монжа и его коллег, что за последнее время французская военщина успела показать себя в Риме отнюдь не с лучшей стороны. Генералы, офицеры и солдаты, забыв о своей освободительной миссии, держали себя как завоеватели — бесчинствовали и грабили. Республиканский дух, охвативший было римлян, выветривался теперь с каждым днем.

Дону, Монж и Флоран писали в Париж, Директории: «Если вы хотите, чтобы римляне были свободны, то не истощайте их, не допускайте, чтобы они истекли кровью… Хищения и поборы являются в Италии единственной причиной недовольства; надо повсеместно прекратить первые и по возможности умерить вторые. Вместе с 35 миллионами, уплаченными папой, этой стране придется выплачивать 70 миллионов, а это непомерно много».

Но если бы дело ограничивалось только денежными поборами! Из Рима вывозились и произведения великих мастеров. Около полутысячи ящиков с выдающимися произведениями искусства комиссары были вынуждены отправить в Париж. И насколько ревностно выполнял Монж распоряжения Бонапарта, отбирая в свое время у папы несметные богатства, настолько тяжело ему было обирать сейчас римскую республику. Его коллеги-комиссары страдали не меньше. Возмущенный Дону писал тогда парижским властям: «…Такие хищения и несправедливы, и неполитичны. Самые жаркие римские патриоты смотрят на них весьма неблагосклонно; на их месте мы также не были бы равнодушны. Должен быть всему конец, даже праву победы».

Решительнее и честнее, пожалуй, и не скажешь. Все комиссары настоятельно просили их заменить «кем угодно, только не откупщиками».

Вскоре их просьба была удовлетворена: комиссаров отозвали в Париж. Но еще раньше Монж получил письмо весьма загадочного содержания. В нем генерал Бонапарт извещал математика, что твердо рассчитывает на него и готов подняться по Тибру во главе эскадры, чтобы взять его с собой. «Прилагаемое при сем письмо доставьте генералу Дезе, — писал Бонапарт, — Я полагаюсь только на вас и на него относительно приготовлений в Чивитавеккьи».

Что это за приготовления, можно в какой-то мере уяснить из другой фразы: «С нами будет треть членов Института и приборы всех видов…»

Через две недели Бонапарт в письме генералу Дезе просит передать тысячу приветов Монжу и сообщает, что его жена чувствует себя хорошо. И ученый принимает предложение своего авантюрного молодого друга. Он помогает генералу Дезе подготовиться к походу и вместе с ним покидает Италию. Но на этот раз уже не в карете, а на боевом корабле «Храбрый», в сопровождении других кораблей, на которых размещена целая дивизия — одна из лучших дивизий французской армии.

Многое влекло Монжа к Парижу — и прекрасная жена, и очаровательные дочери, и его любимое детище — Политехническая школа. Но сила их совместного притяжения была преодолена жаждой новых и новых знаний, тягой к путешествиям, верой в своего сумасбродного друга Бонапарта. И пятидесятитрехлетний академик пустился в опасное плавание.

Глава четвертая. Мираж

История полна поучительными примерами для людей, наделенных разумам.

ал-Джабарти

И вся вселенная и все дела

земли —

Обманный сон, мираж и краткое

мгновенье.

Омар Хайям

Прыжок в неизвестность

Готовилась самая удивительная из авантюр, какие знала история. Насос, пущенный в ход твердой рукой Бонапарта, работал исправно. Он высасывал из Европы деньги. Куда пойдут они, еще никто не знал, даже Директория. Тем временем сам генерал жил тихо и скромно на улице Шантренн, только что переименованной услужливыми властями в улицу Победы в память о колоссальном успехе итальянской кампании Бонапарта.

Жил генерал тихо, но не бездеятельно. Покой и благодушие всегда были чужды его динамичной натуре. А сейчас, находясь на самом гребне славы, он тем более не мог позволить себе расслабиться. И если затаенная мечта о государственной власти пока не осуществима (в Директорию выбирают людей не моложе сорока лет, а ему нет еще и тридцати), то надо во всяком случае не дать о себе забыть. Такова была его ближайшая личная программа.

Директория, не на шутку встревоженная огромной популярностью Бонапарта, поспешила направить его энергию на какое-нибудь новое рискованное предприятие^ и предложила ему командовать армией, готовившейся к вторжению в Англию. Молодой честолюбец принял предложение и ревностно взялся за дело. Он объездил Атлантическое побережье, тщательно обследовал Ла-Манш, осмотрел портовые сооружения и перевозочные средства, которые могли понадобиться.

Подобно Петру Великому, он вникал во все мелочи, расспрашивал офицеров, лоцманов, матросов, наблюдал за ходом всех работ. Человек, наделенный фантазией огромного полета, привыкший к большому размаху и уже успевший отвыкнуть повиноваться кому бы то ни было, Бонапарт любил и малозаметную кропотливую подготовительную работу. Здесь генерал был в своей стихии. В военном деле не было для него скучных вещей.

«На войне нет ничего, — говорил он, — чего я не мог бы сделать сам. Если нет никого, кто мог бы приготовить порох, — я приготовлю его; лафеты для пушек, — я их смастерю; если нужно отлить пушки, я сумею проследить и за этим».

Любовь к научному знанию, дружба с такими учеными, как Монж и Бертолле, наглядный пример русского царя-плотника, которого он высоко ценил и которому всегда завидовал, не были для Бонапарта бесплодными. Он обогащался от соприкосновения с любым человеком, если тот в чем-нибудь превосходил его, от встречи с каждой книгой, содержащей полезную информацию.