Альберт Каганович - Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

• Название: Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917
• Автор: Альберт Каганович
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4448-0442-1

Исследование посвящено различным аспектам истории бухарских евреев в 1800–1917 годах. Жившие в Туркестане во время его завоевания Россией (1860—1880-е годы) бухарские евреи получили почти равные права с проживавшими там мусульманами, заняв уникально льготное место в дискриминировавшем евреев российском законодательстве. Такая ситуация стала, с одной стороны, результатом либерализации политики по еврейскому вопросу в последнее десятилетие правления Александра II, с другой – признанием «полезности» бухарских евреев в недавно завоеванной колонии. В последние десятилетия существования империи на статусе бухарских евреев отразилась борьба старого имперского и нового националистического подходов к еврейскому вопросу и туркестанской политике. Эта борьба показала, что, несмотря на торжество новых идеологических стереотипов во взглядах царской семьи, России того времени не чужда была некоторая гибкость, если дело касалось ее экономического развития. А. Каганович – исследователь Программы изучения иудаики (Judaic Studies Program) при Манитобском университете (Виннипег, Канада).

---

С начала 1883 года к бухарским евреям начали применять общее постановление Комитета министров от 3 мая 1882 года, согласно которому торговля алкогольными напитками разрешалась евреям лишь в собственных домах, расположенных на собственной земле и приобретенных до издания этого постановления. Рафаил Ильясов и Амин (Беньямин) Абрамов, имевшие в то время по одному винно-водочному заводу в наемных помещениях туземной части Самарканда, в результате применения к ним этого положения лишились возможности продолжать свое производство. Ссылаясь на решение Кауфмана, они попросили позволить им осуществлять продажу вина в наемных домах. Но Черняев отказал просителям, одновременно запретив выдавать всем туземным евреям патенты на винокурение до предъявления ими купчих крепостей на дома под магазины[413].

Оба предпринимателя были вынуждены срочно приобрести помещения, а Абрамов в августе 1883 года захотел также открыть и ренсковый (винный) погреб в Катта-Кургане, в заранее купленном для этой цели доме. Не обращая внимания на указанные приобретения, Черняев собирался подтвердить запрещение, так как в постановлении разрешение обуславливалось владением этой недвижимостью до мая 1882 года. Лишь благодаря заступничеству начальника Зеравшанского округа Иванова, заявившего, что новое сенатское разъяснение от 22 декабря 1882 года позволяет евреям продавать вина в своих домах, Ильясову и Абрамову было разрешено возобновить продажу вина в крае. При этом, несмотря на то что сенатское разъяснение не содержало исключений для евреев вне черты оседлости, Черняев придерживался более жесткой линии в отношении ашкеназских евреев. Когда через неделю после указанного разрешения, в ноябре 1883 года, соответствующую просьбу подал домовладелец отставной унтер-офицер Ицхак Капелюш, Черняев отказал ему на основании кауфманского циркуляра 1876 года, разрешавшего винокурение только туземным евреям[414].

Здесь уместно указать на черняевский репрессивный подход и к другим евреям – к так называемым николаевским солдатам. Прослужив по двадцать пять лет и более в армии, несколько десятков из них поселились в Туркестане, пользуясь правом повсеместного жительства в империи. Закладывая в шести километрах от Ташкента русское поселение Никольское, Кауфман наделил там двести отставных солдат землей и пособием в 200 рублей, с тем чтобы они построили дома и занялись земледелием. Среди них было двадцать пять евреев. Когда же на смену Кауфману прибыл Черняев, он распорядился выселить оттуда евреев, отобрав у них землю, пособия и дома. Большинство евреев еще не успели достроить свои дома. Получив незначительную компенсацию, выселенные бывшие солдаты уехали. Лишь один из-за своей бедности категорически отказывался переезжать. В ходе бюрократических процедур его выселение затянулось. А прибывший вместо Черняева Розенбах в 1885 году на ходатайство солдата великодушно и как бы в упрек предшественнику ответил: «Я убежден, что ты действительно служил в рядах войск так же, как и прочие солдаты, поэтому я прикажу выдать тебе все, что следует, и сверх того вознагражу»[415].

К 1893 году в результате ограничительных толкований законов, положений и циркуляров Илья-Хаим Ильясов и Амин Абрамов оставались единственными евреями, занимавшимися промышленным производством алкогольных напитков и их продажей в Самаркандской области[416]. Им принадлежали два из четырех действовавших тогда винокуренных заводов в Самарканде. На заводе Абрамова производилось продукции на 38,6 тыс. рублей, а на заводе Ильясова – на 20,8 тыс. рублей в год[417]. Оба держали в Самарканде, а Абрамов – еще и в Катта-Кургане, по одному ренсковому погребу. Что касается других городов, то в Ташкенте до самого начала XX века держал винокуренный завод Израиль Пинхасов, сын Пинхаса Абдурахманова[418]. Во второй половине 1890-х годов мелкой продажей красного вина, видимо собственного производства, занимался Рафаил Сизанаев в лавке на базаре в Коканде[419].

Для законодательного закрепления сложившейся туркестанской практики министр финансов Иван Вышнеградский в апреле 1888 года провел специальное постановление, разрешавшее туземным евреям свободное занятие винокурением. Недовольный этим решением, генерал-губернатор Александр Вревский в 1893 году попытался добиться запрета открытия новых алкогольных заводов бухарскими евреями всех категорий[420]. Как и Черняев, он руководствовался соображениями протекционизма по отношению к русским промышленникам, ведь алкогольное производство оставалось одним из самых доходных. Так, в то время в Ташкенте производительность трех винокуренных, четырех винодельных, одного водочного и четырех пивных заводов составляла в финансовом исчислении почти треть от общей производительности всех 568 промышленных предприятий и мастерских города[421].

Но Вревский своего не добился. Вышедшие в 1901 и 1906 годах уставы об акцизных сборах разрешали производство и продажу крепких напитков бухарским евреям с туземным статусом в трех коренных областях Туркестанского края. Среди евреев представители данной категории стали единственными, кто получил такое разрешение за пределами черты еврейской оседлости[422]. В 1904 году этим правом еще воспользовался богатейший в Ташкенте туземный еврей Юсуф (Йосеф в бухарско-еврейских источниках) Давыдов – он купил у другого крупного ташкентского предпринимателя, Александра Громова, пивоваренный завод. В течение нескольких последующих лет по всему городу были установлены десятки давыдовских пивных ларьков. Завод стал крупнейшим из четырех ташкентских пивоваренных предприятий, производя 40 % всего потребляемого в городе пива[423].

В начале XX века на туркестанский рынок вышли винокуренные заводы Центральной России. В Самарканде не смогли выдержать конкуренции и закрылись два из четырех винокуренных заводов, и в том числе – принадлежавший сыновьям Ильясова. Владельцы двух оставшихся предприятий были вынуждены их переоборудовать. Согласно свидетельству одного из потомков Абрамова, тогда на их винокуренном заводе была установлена новая французская разливочная линия[424]. Это мало помогло, и возросшая конкуренция привела к сокращению производимой заводом продукции. К 1912 году сыновья Абрамова производили вина меньше, чем за двадцать лет до того[425]. Конкуренцию Абрамовым составил и открывшийся к тому времени в туземной части города коньячный завод других туземных евреев – братьев Пинхаса и Риби Алишаевых[426].

Алкогольные напитки для собственных нужд бухарские евреи изготавливали и домашним способом. Русское законодательство разрешало евреям производить – без уплаты акцизных сборов – в местах их постоянного проживания изюмное вино, используемое для религиозных целей[427]. На этом основании туземные евреи Ташкента и Коканда в 1876 году получили разрешение производить изюмное вино. Они обязались не продавать этого вина – согласно требованиям акцизного управления. Но, несмотря на обязательство, в том же году бухарские евреи Коканда начали продавать алкогольные напитки и даже составили конкуренцию торговцам, платящим акцизные налоги. Те пожаловались начальнику города, в результате чего была обнаружена тайная выгонка вина во многих домах. Инспекторы акцизного ведомства конфисковали вино и оборудование, а нескольких лиц оштрафовали[428]. Еще суровее был наказан за подобное нарушение один из бухарских евреев в Ташкенте в 1890 году: за несоблюдение правил о винокурении и продаже вина он был посажен в городскую тюрьму[429]. Наряду с этим многие туземные евреи производили вино только для своих нужд. Например, в богатой семье ташкентских купцов Давыдовых к празднику Песах в 1894 году водка была приобретена на заводе Амина Абрамова в Самарканде, а красное вино – приготовлено домашним способом[430].

К аналогичным просьбам бухарскоподданных евреев, проживавших в крае, власти относились не так благосклонно. В 1877 году было отказано в просьбе о разрешении производить вино для религиозных нужд одному из них – проживавшему в Коканде Ниязу Календареву[431]. A конец XIX века готовил им новые ограничения.

3. На пути дальнейшего ограничения прав бухарских евреев

В 1889 году в дополнение к статье 12 Положения об управлении Туркестанского края Сенат предоставил генерал-губернатору право принимать в русское подданство бухарских евреев, что прежде входило в компетенцию оренбургского генерал-губернатора, а после упразднения в 1885 году Оренбургской губернии перешло в компетенцию министра внутренних дел[432]. В 1890 году было разъяснено, что принимать в русское подданство бухарских евреев можно только при условии вступления их в первую или вторую купеческую гильдию пограничных городов Туркестанского и бывшего Оренбургского краев, за исключением городов Иргиза, Тургая, Актюбинска и Темира[433]. В этих последних городах власть стремилась усилить русское присутствие. Поэтому к ним, кроме евреев, запрещалось приписывать также «татар, башкир и вообще азиатских выходцев». Одновременно приписавшихся к этим городам русских купцов обязывали проживать по месту приписки постоянно и предоставляли им взамен различные льготы в течение пятнадцати лет[434]. Что же касается права торговли во внутренних российских городах, то на их территории бухарские евреи, вступившие в русское подданство, попадали под действие общих ограничительных законов о российских евреях[435].