Кирилл Николаев - Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование

• Название: Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование
• Автор: Кирилл Николаев
• Издательство: Центрально-Черноземное книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7458-1208-8

Эта книга выносит на свет божий то, что долгое время было скрыто от наших глаз. Талантливый латышский юноша Эдуард Берзин, художник и архитектор по образованию, соблазнился чекистской службой.

В 1931 году Сталин утвердил его директором секретного треста «Дальстрой». Силами десятков тысяч заключенных Берзин построил Магадан и добыл 110 тонн золота на колымских приисках.

Памятник Берзину стоит в Магадане на месте первого лагеря заключенных.

Многие документы, на которых построена книга, выявлены автором и публикуются впервые. В ней также приведены воспоминания вдовы и дочери Берзина.

---

Затем подряд, как из пулемета: шестого, девятого, двенадцатого, тринадцатого, пятнадцатого сентября. Каждый раз по одному-два человека, однажды пятеро. Зловещая машина убийств наращивала обороты. Двадцать второго сентября расстреляли сорок четыре человека. Двадцать пятого сентября — сорок семь человек[23].

Все чаще и чаще звучали выстрелы исполнителей приговоров — местных палачей. Все больше трупов безвинных людей зарывали в холодную колымскую землю похоронные команды, составленные из лагерников-заключенных 10-го Магаданского ОЛПа. Таким образом их наказывали за какие-нибудь мелкие прегрешения.

В октябре и ноябре тридцать седьмого года массовые расстрелы достигли: своей высшей точки. Долго журналисты, писатели, ученые скрывали эти факты: боялись обидеть живых наследников Берзина и родственников палачей.

Убежден: скрывать эту страшную правду мы не имеем права. Память погибших требует честного рассказа.

В октябре расстрелы производились двенадцать раз, половина из них была массовыми убийствами:

1 октября расстреляно пятьдесят три человека;

13 октября расстреляно семьдесят восемь человек;

16 октября расстреляно семьдесят три человека;

26 октября расстреляно тридцать три человека;

29 октября расстреляно тридцать два человека.

Печальный итог октября 1937 года — казнено пятьсот шесть человек. Почти все они были заключенными.

В сентябре и октябре, когда по постановлению «тройки» под руководством Берзина начались массовые расстрелы, среди казненных появились фамилии дальстроевцев иностранных национальностей. Так, поляк был расстрелян на Колыме 17 сентября: Влас Игнатьевич Мельников, родился в 1907 г. в Польше. В октябре управление НКВД по Дальстрою казнило девятерых поляков:

первого октября — Николай Георгиевич Паевский, родился в 1891 г. в Ковенской губернии;

тринадцатого октября:

— Петр Иванович Зашок, родился в 1902 г. в Польше;

— Николай Валентинович Кулик, родился в 1896 г. в Польше;

— Марьян Михайлович Танненбаум, родился в 1896 г. в Польше;

шестнадцатого:

— Василий Антонович Ольшанский, родился в 1907 г. в Варшаве;

— Ян Мартынович Петровский, родился в 1893 г. в Польше;

двадцать шестого — Борис Львович Лавский, родился в 1894 г. в Польше;

двадцать девятого — Константин Казимирович Балин, родился в 1900 г, в Польше;

Иван Александрович Ростоцкий, родился в 1887 г. в Галиции.

Поляки не имели здесь «приоритета». Той страшной осенью 1937 года сотрудники управления НКВД по Дальстрою вели на расстрел безвинных людей и других иностранных национальностей: финнов, немцев. Среди расстрелянных был и итальянец.

Они гибли рядом с сотнями людей, составлявших костяк народов многонациональных республик Советского Союза, — рядом с русскими, украинцами, евреями, белорусами, грузинами и многими другими. Для государства тотального террора не было национальных различий, когда такое государство утверждало себя — убийством невиновных.

Трудный год

Как мы видели, Берзин сосредоточил в своих руках партийную, хозяйственную и карательную власть на Колыме. Но еще в 1932 году постановлением Политбюро его утвердили и «уполномоченным Далькраийсполкома». Таким образом, директор особого треста получил право своей единоличной властью решать вопросы, которые по Конституции СССР находились в компетенции местных Советов.

В связи с такой ситуацией советская система управления, распространенная по всей стране, на Колыме была существенно урезана К 1937 году местные органы Советов были избраны лишь в сельских населенных пунктах, где проживало коренное, аборигенное население. Эти местные Советы управляли сравнительно небольшой территорией, где проживало всего 5152 человека.

В то же время тысячи работников Дальстроя и их семей жили как бы в особом государстве, где не было советской власти.

К концу 1937 года контингент Севвостлага насчитывал уже 80,2 тысячи заключенных124. Конечно, для этих людей, которых и за людей-то не считали, не имело значения, как называется власть территории, где расположены их лагпункты и командировки. Но ведь было еще 22 тысячи вольнонаемных (включая охрану) и почти 7 тысяч членов их семей — и они оказались как бы на огромном острове, где нет нормальной государственной власти, а правит единолично полубог-получекист.

Ненормальность этой ситуации вынужден был признать сам Берзин. В приветствии, которое он направил второму межрайонному Съезду Советов Колымы, говорилось:

«Сеть сельсоветов полностью охватывает местное коренное население…

Сюда не вошло население вольнонаемного состава, работающее в системе Дальстроя»125.

Вопрос о необходимости нормальных органов государственной власти на Колыме был поставлен неожиданно для Берзина на третьей партийной конференции Дальстроя в апреле 1937 года.

К этому времени территория особого треста по постановлению правительства была расширена и достигла 700 тысяч квадратных километров. И несколько делегатов конференции внесли предложение провести на Колыме — повсеместно, а не только в тех селах, где проживало аборигенное население, выборы. На них избрать, в соответствии с Конституцией, местные Советы, которые бы управляли этой территорией.

Подобное предложение было внесено и по вопросу о структуре партийных органов Дальстроя. В нарушение Устава ВКП(б) на Колыме не существовало самостоятельных обкома и райкоме». Вместо них была создана так называемая «политчасть», что допускалось для военизированных организаций, где было необходимо единоначалие.

Но в Дальстрое военными были лишь сотрудники УНКВД и Севвостлага (командиры и стрелки УСВИТЛа состояли на службе не в Красной Армии, а в НКВД). В 1937 году их количество достигло 2600 человек, но ведь еще 19,4 тысячи гражданских лиц (вольнонаемных) работало на предприятиях и в учреждениях треста. Здесь действовала 41 партийная организация, объединяющая 450 членов и 142 кандидата в члены ВКП(б).

На партийной конференции с докладом по этому вопросу выступил заместитель Берзина по политчасти Б. А. Булыгин. Он приехал в Дальстрой лишь год назад из Владивостока, где работал в Далькрайкоме ВКП(б). И для его свежего взгляда совершенно непривычной была обстановка безраздельного командования директора треста в партийных делах.

Докладчик высказал мнение, что подчиненность парторганизации Дальстроя карательным органам является грубейшим нарушением Устава ВКП(б). Он внес предложение организовать в тресте нормальную уставную парторганизацию, которую необходимо включить в общую схему партийных организаций Дальнего Востока.

Выступавшие в премиях подвергли критике работу Берзина как уполномоченного Далькрайкома ВКП(б), было внесено предложение избран» райком партии, который бы, в соответствии с Уставом, руководил работой всех первичных парторганизаций Дальстроя.

Очень острым было выступление Р. А. Апина, который в Дальстрое руководил газетой «Советская Колыма» и одновременно был председателем партийной комиссии. Он откровенно заявил, что эта парткомиссия, как и все партийные органы Дальстроя, является незаконной.

Выступление Апина было неожиданным для делегатов конференции. Многим из них было известно, что Апина и Берзина связывают не только деловые, но и близкие дружеские отношения. Оценка председателя парткомиссии противоречила тому, за что на конференции ратовал Берзин. Ведь лейтмотивом выступления директора треста являлась мысль о том, что Колыме нужна партийная организация военного типа. «Будет ли это политуправление или другая форма, — сказал он, — но эта парторганизация должна быть чисто военного оттенка»126.

Однако делегаты конференции не поддержали эти предложения своего начальника, направленные на окончательное установление режима личной власти. В резолюции, за которую проголосовало большинство присутствовавших, были записаны пункты, резко расходившиеся с высказываниями Берзина:

«Признать существующую организационную структуру руководящего партийного органа на Колыме не отвечающей требованиям Устава ВКП(б) и не обеспечивающей в парторганизации Дальстроя проведение внутрипартийной демократии. Просить Далькрайком ВКП(б) поставить вопрос перед ЦК ВКП(б) об изменении этой структуры.

Поставить перед ВЦИК СССР вопрос о нормальном советском руководящем органе на Колыме»127.

Для Берзина это была неприятная неожиданность. Он пытался сосредоточить свои усилия на хозяйственной работе. Как мы видели, в это время лагеря Дальстроя все более интенсивно пополнялись привезенными и местными «врагами народа», которых репрессировало здешнее управление НКВД. Все это требовало открывать новые лагерные пункты. В Южном горнопромышленном управлении в этот промывочный сезон впервые начали работу новые прииски Перспективный, Утесный и Курба. Продолжали работу Утиная, Пятилетка, Разведчик, Загадка, Верхний Оротукан, Нерига, Торопливый, Таежник. На каждом прииске действовал свой подлагпункт, а все вместе они административно составляли отдельный лагерный пункт (сокращенно: ОЛП) Южного управления в поселке Оротукан.