Коллектив авторов - Приключения 1972-1973

• Название: Приключения 1972-1973
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1973

В новом сборнике читатель найдет произведения как уже известных ему...

---

Но удивили и привлекли меня не мастерская игра и пение, а слова песни, смысл ее. Кругом кипело свадебное веселье, а в песне басмача не было ни игривости, ни радости, ни мечты, разливала она боль человека, потерявшего надежду на счастье, горькая была песня.

Когда веселье чуть поутихло, начали раздавать плов, и нам с Джурой принесли слова Худайберды – курбаши звал нас угощаться в кругу приближенных. Помню, что удивили меня стоявшие в ряд огромные расписные китайские блюда, и я подумал еще: где они их взяли, как доставили в глухие горы – уму непостижимо…

Плов был приготовлен искусно. Мы брали его горстью, проводили рукой, уминая, чтоб взятое не рассыпалось, по жирному краю блюда и несли ко рту.

– Говори, милиционер, что могу сделать для тебя? – сказал Худайберды, вытирая после плова руки.

Джура попытался изобразить улыбку.

– Ничего мне не нужно. Прожил двадцать лет на чужбине, стосковался по родной земле, по узбекской свадьбе – вот и захотел посмотреть. Этот, молодой, тоже напросился. – Джура глянул на меня: – Ну что, нравится тебе здесь?

– Лучше не бывает!

– Э‑э, малый, не видел ты настоящей свадьбы, – покачал головой курбаши и тут же похвастался, и я понял, что он тоже пил бузу: – Вот прогоним гяуров, той закачу на всю землю святую, весь мусульманский род удивлю! Приезжайте тогда, гостями будете.

– А уверены вы, бек, уверены, что прогоните? – спросил Джура, и я напрягся весь, ожидая ответа курбаши.

– А ты сам что скажешь, милиционер?

– Я? – Джура будто бы задумался. – Я?.. Вот если бы нам еще пять‑шесть таких смелых и мудрых, как вы, бек…

– Правильно говоришь, – согласно кивнул Худайберды. – Таких, как я, мало, да и те, что были, погибли уже… Эх, да что уж, – он решительно махнул рукой, как бы пресекая неуместную на свадьбе беседу. – Не будем нынче об этом… Моя свадьба сегодня, девушка красивая ждет меня. В горах тоже жена нужна… Как ты говоришь, милиция, твою жену звали? Ортикбуш, да?

– Так, – подтвердил Джура.

Худайберды задумался.

– Мою мать тоже звали Ортикбуш. Почти не помню ее, но знаю: когда было мне два года, Намаз выкрал нас, Махкамбай выкупил и женился на моей матери. Но она умерла в том же году…

– У нее на руке на левом мизинце нарост был, с фасольку всего… – продолжал Джура, будто и не слышал слов курбаши.

– А ты откуда знаешь? – быстро спросил Худайберды, и я почувствовал его тревогу. В глазах у него больше не было тумана, смотрел напряженно.

– Я рассказываю вам, бек, о своей жене, – глядя ему в лицо, говорил Джура. – У Аппанбая не было жены по имени Ортик.

Глаза Худайберды горели как у волка, сам побледнел, но не шевелился. Странно смотрел он на Джуру. Потом отвел взгляд и улыбнулся одними губами:

– Думаю, отец не отчитывался перед тобой… – Поднялся, распорядился властно: – Домулла, пора, приступайте к обряду!

Толпа джигитов проводила курбаши к красному шатру под паранджами, где ждала его невеста.

– Едем, – шепнул мне Джура.

Увидев, что мы собрались в путь, нам принесли наше оружие. Опять четыре басмача проводили нас до перевала и там передали другим.

– Сердце мое чуть не разорвалось, боялся за вас, – так встретил нас в Шагози Шадман‑охотник. – Ну что, согласился?

– Поживем – увидим, – ответил Джура.

Мы двинулись дальше, и до самого Алмалыка Джура ехал молча, казалось, не видя дороги, уронив руки на луку седла. Я знал, что мучило его, но помочь или хотя бы посоветовать что‑то путное казалось мне невозможным.

В управлении нас встретил Зубов, выбежал во двор:

– Ну?

– Костя… – сказал ему Джура, – Худайберды… Худайберды – мой сын!

VIII

Я сидел в управлении за бумагами и не мог работать – все думал о Джуре. Что будем делать теперь, что Джура будет делать, каково ему сейчас?..

Пришла Зебо с ребенком на руках, хотела убрать комнату. И впервые заговорила со мной:

– Боялась я… Ураз рассказывал – у курбаши злое сердце, не любил его.

– Ну не такой уж он и злой, этот курбаши. Мы с ним из одного блюда плов ели!

Зебо не поверила. Подняв край платка, внимательно смотрела на меня узкими киргизскими глазами.

– Правда, – добавил я. – Были на свадьбе его, из одного блюда с ним ели и бузы выпили…

– Что ж тогда Джура… Джура‑ака печальный такой?

Я хотел было сказать Зебо, потом раздумал. Захочет Джура – сам объяснит ей. Но что‑то надо было ей ответить, и я вспомнил о Саидхане. После нашего возвращения от Худайберды Зубов сообщил в Ташкент, что Саидхан связан с басмачами. Никто не сомневался теперь, что Мухтаров и есть тот самый Саидхан, имя которого открыло нам дорогу к Худайберды. Но Мухтаров успел бежать: пока из Ташкента пришел в Коканд приказ об его аресте, Мухтаров исчез. Только через шесть лет он был пойман таджикскими чекистами в Хороге, все шесть лет, работая в сельсовете, вредил как мог. Из Хорога его переправили к нам, и. я допрашивал убийцу Ураза… Потом его осудили.

Но сейчас я только мог сказать Зебо:

– Среди нас был враг, он предал Ураза.

– Поймали?

– Нет еще.

– Ураз хорошо говорил о Джуре‑ака.

– Джура хороший человек.

– Почему живет один?

– Нет никого родных, – ответил я и тогда впервые вдруг подумал: «А что, если поженятся они, Зебо и Джура‑ака? Ведь здорово было бы!.. Сейчас оба несчастны, а соединятся – заживут счастливо!» Я решил было поделиться своим открытием с Зубовым, но не успел, отвлекли срочные дела. Опять пришлось собираться в Шагози.

Приближалась зима, и все труднее было поддерживать связь с кишлаками. Дороги раскисли, подвод мало. Басмачи почувствовали себя свободнее, нападали все чаще.

Больше нельзя было. медлить. Захватим мы Худайберды и его отряд, мелкие группки, действующие вокруг Ахангарана, станут бессильны, и справиться с ними будет проще.

Зубов попросил подкрепление из Ташкента, а до его прибытия мы тоже не сидели сложа руки. Джура сам было хотел ехать к Худайберды, но начальник не разрешил.

– Он ведь не признал тебя за отца, – сказал Зубов. – Вырос у бая, им воспитан. Разве такой человек назовет отцом бедняка? Думаю, он не обрадуется, может и пристрелить тебя, рука не дрогнет. Лучше сделаем так: Шадман‑охотник отнесет ему письмо от нас. Дадим неделю срока. Придет сам – сохраним ему жизнь. Нет – пусть знает, мало осталось гулять на свободе. Возьмем его с боем.

И вот я повез в Шагози письмо, адресованное Худайберды. В письме сказано было, что Джура отец его, что из уважения к отцу и памяти матери ГПУ просит его сдаться без боя, выйти самому. Это облегчит его вину. В противном случае ему больше не на что рассчитывать – и он, и его басмачи будут уничтожены.

Шадман‑охотник с письмом отправился дальше в горы, к басмачам Худайберды, я же вернулся в Алмалык. Сюда уже прибыл из Ташкента кавалерийский эскадрон, и мы с нетерпением стали ждать ответа курбаши. Я от души желал, чтобы Худайберды сдался, чтобы признал Джуру, чтобы с криком «Отец!» бросился ему на грудь…

Худайберды, конечно, посадят, и надолго, но ведь вернется же он, вернется к отцу! Может, сделается даже его помощником, он, видно, ловок и смел, решителен он, курбаши Худайберды. А если еще Джура‑ака женится на Зебо, все будет хорошо, все будут счастливы и спокойны!

Через шесть дней мы получили ответ, его принес младший сын Шадмана‑охотника. Худайберды спустился со своим отрядом в Шагози и повесил всю семью Шадмана. Младший сын, на счастье, был в тот день в степи и так спасся.

Мы тут же пустились в путь, эскадрон сопровождал нас. Да, прав был домулла, утешавший Худайберды: «Не та мать, что родила, а та, которая вырастила». Махкамбай на славу воспитал своего приемного сына.

Ночью мы подошли к Шагози и окружили кишлак с трех сторон, оставив один путь – в горы. А там басмачей ждала засада.

На рассвете командир эскадрона послал к Худайберды человека – в последний раз курбаши предлагали сдаться, и он опять отказался.

Начался бой. С выстрелами, с дробью пулемета мешались крики женщин и детей. Только к полудню мы выгнали басмачей из кишлака. Они было подались в горы, но сверху их осыпали огнем ожидавшие в засаде бойцы. Басмачи метались, как волки, попавшие в капкан, но бежать им было некуда.

И тут на склоне горы, над обрывом, показалась группа всадников – там, видно, была тропа, о которой мы не знали.

– Это Худайберды! – крикнул мне Джура и бросился к лошади. Я пустился за ним, и вот тут‑то убедился, что конь Ураза не знает себе равных. Мы. с Джурой настигали басмачей и я вырвался далеко вперед. Басмачи сначала, видно, уверены были, что сумеют уйти; и не стреляли, но, когда я приблизился, над ухом моим свистнула пуля.

– Стой, Сабир, стой! – кричал мне Джура. Я не понимал, чего он хочет, но задержался, подождал его. Обогнав меня Джура приказал: – Держись за мной!

Мы поскакали рядом – конь Ураза не хотел идти позади, и я еще раз увидел, как стреляет Джура. Два выстрела – два басмача свалились с лошадей.