Габриэль Зевин - Право на рождение. Дилогия (ЛП)

• Название: Право на рождение. Дилогия (ЛП)
• Автор: Габриэль Зевин
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2015
• ISBN: Электронная книга

ПРАВО ПО РОЖДЕНИЮ (Дилогия)

1. ЭТО ТОЛЬКО МОИ ПРОБЛЕМЫ / All These Things I've Done / (2011)2083 год. Шоколад и кофе запрещены, бумага на вес золота, вода тщательно дозирована, Нью-Йорк погряз в преступности и нищете. Но для Ани Баланчиной, 16-летней дочери преступного (и ныне убитого) авторитета, жизнь идет привычным чередом: занятия в школе, забота о брате, сестре и умирающей бабушке, расставание с парнем и новое романтическое увлечение. Размеренное течение жизни обрывается известием, что ее бывший парень отравлен шоколадом, который производит семья Баланчиных. Аня становится главной подозреваемой. Теперь ей предстоит решить, смириться со злыми происками и подвергнуть опасности свою семью или же стать главой клана, как предписано ей правом по рождению, и отказаться от собственных чувств.

2. ЭТО У МЕНЯ В КРОВИ / Because It Is My Blood (2012)После освобождения из лагеря для несовершеннолетних Свобода, Аню Баланчину загоняют в рамки строгости и прямолинейности. К сожалению, судимость не облегчает ей жизнь. Ни одно учебное заведение не хочет связываться нею, ибо она в черном списке. Плюс ко всему, все главные люди в ее жизни не сидели сложа руки: Нетти перешла на второй курс Святой Троицы, Скарлет и Гейбл близки как никогда, и даже у Вина новые отношения. Но случается так, что друзья должны заплатить по долгам, и Аня с головой бросается обратно в криминальный мир, чтобы защитить их. Это путешествие, которое перенесет ее через океан в сердце Родины шоколада, где ее решение и сердце пройдет испытание, доселе неизведанное прежде.

---

— Отлично, — сказала Кобравик. — К твоему сведению, вежливым считается дать человеку понять, что ты услышала его ответ на твой вопрос.

Я извинилась и объяснила, что не хотела показаться грубой:

— Я очень устала, и все, что происходит, сбивает меня с толку.

Она кивнула.

— Я рада это слышать. Меня беспокоило, что твоя грубость может быть признаком плохого воспитания. Я очень хорошо осведомлена о твоем прошлом, Аня, о твоей семейной истории. Для меня не было бы удивительно, если бы тебе не хватало воспитания.

Похоже, она пыталась меня спровоцировать, но я не поддалась. Паром уже причаливал к пристани, и я скоро должна была попрощаться с этой женщиной.

— По правде говоря, Аня, твое пребывание здесь может быть как легким, так и трудным. Все полностью зависит от тебя.

Я поблагодарила ее за совет, постаравшись, чтобы это не прозвучало саркастически.

— Когда сегодня утром я услышала о твоей ситуации, я специально предложила перевезти тебя, хотя обычно подобного рода дела не входят в мою компетенцию. Можно сказать, что ты меня заинтересовала. Видишь ли, я ходила в колледж с твоей матерью. Мы не были друзьями, но я часто видела ее в университетском городке, и мне очень не хотелось бы, чтобы ты закончила, как она. Я полагаю, что раннее вмешательство может многое значить в пограничных случаях.

Я глубоко вздохнула и прикусила язык. То есть в буквальном смысле прикусила. Во рту ощущался вкус крови.

Паром остановился, и капитан сообщил, что все идущие в центр «Свобода» могут сойти.

— Что же, спасибо, что привезли меня, — сказала я.

— Я иду с тобой, — ответила она.

Я предполагала, что она работала в суде, а не в «Свободе», но, конечно, это было глупо с моей стороны. Интересно, как она узнала, что меня пошлют сюда, учитывая, как быстро проходило слушание. Неужели моя судьба была предрешена еще до того, как я вошла в здание суда?

— Я здесь директриса, — сообщила мне миссис Кобравик. — Правда, кое-кто за моей спиной зовет меня надзирательницей, — добавила она со странной улыбкой. — Но тебе не стоит брать с них пример.

Как только мы сошли с пристани, моя провожатая повела меня к бетонному зданию под вывеской «Обработка», где нас ждали очень худая блондинка в лабораторном халате и мужчина в желтом рабочем комбинезоне.

— Доктор Хенсен, — сказала Кобравик блондинке, — это Аня Баланчина.

— Привет, — сказала Хенсен, осматривая меня с ног до головы. — Мне надо ее обработать для длительного или для короткого срока?

Кобравик обдумала ответ.

— Мы пока точно не знаем. На всякий случай предположим, что на длительный.

Я понятия не имею, на что была похожа обработка на короткий срок, но обработка на длинный была на тот момент одним из самых унизительных событий за всю мою жизнь. (Примечание: дорогие читатели, эта фраза предвещает, что впереди меня ждали еще более ужасные унижения…)

— Прошу прощения, мисс Баланчина, — сказала доктор Хенсен вежливым, хотя и удивительно бесстрастным тоном, — за прошедшие несколько месяцев у нас было несколько вспышек бактериальных инфекций, так что во избежание подобных случаев наша процедура приема несколько усложнилась. Особенно для долгосрочных жителей, которые будут контактировать с местным населением. Боюсь, эта процедура не будет для вас слишком приятной.

Но я все еще не была готова к тому, что произойдет.

Меня заставили раздеться, и мужчина полил меня из шланга нестерпимо горячей водой. Потом меня поместили в антибактериальную ванную, которая обожгла каждый сантиметр моей кожи, и втерли в волосы то, что, как я думаю, было дезинфицирующим составом. Напоследок была серия из десяти инъекций. Доктор Хенсен сказала, что это были прививки против гриппа, заболеваний, передающихся половым путем, и немного успокоительного, но к тому времени я уже была мыслями где-то в другом месте. Я всегда хорошо умела это делать — отделить свое сознание от ужасов, творившихся в настоящий момент.

Что бы они мне ни дали, похоже, это меня вырубило, так как я проснулась следующим утром на верхнем этаже двухъярусной металлической кровати в ужасно холодной женской спальне. Рука болела в тех местах, куда мне делали уколы, со всего тела словно сняли кожу, в желудке было пусто, а в голове туманно. Мне даже потребовалось время на то, чтобы вспомнить, как я тут очутилась.

Другие обитатели комнаты (или какой специальный термин изобрела для нас Кобравик?) все еще спали. Узкие окна по обеим сторонам комнаты, больше похожие на щели, пропускали внутрь немного предрассветного света. Сейчас из всех моих многочисленных проблем больше всего меня волновал завтрак и то, из чего он будет состоять.

Я села в кровати и проверила, есть ли на мне одежда (я помнила, что во время обработки была голой). Я обнаружила, что одета, и порадовалась этому факту. На мне был темно-синий хлопковый комбинезон — не особенно элегантный, но все-таки лучше, чем возможная альтернатива. Кожу на правой лодыжке жгло, словно после укуса муравья. Я посмотрела вниз и обнаружила, что мне сделали татуировку — крошечный штрихкод, который, по-видимому, связал мою личность с моим формирующимся досье. (Это была общепринятая практика. У папы тоже такой был.)

Прозвучала сирена, и комната превратилась в хаос. Толпа девочек устремилась к выходу. Я слезла с кровати и задумалась, стоит ли следовать за ними или нет. Тут я увидела девочку ярусом ниже меня, которая не присоединилась к всеобщему безумию, так что я спросила ее, что происходит.

Девочка покачала головой и ничего не сказала, но протянула мне блокнот (он висел на кожаном шнуре, обмотанном вокруг шеи). На первой странице было написано: «Меня зовут Мышь. Я немая. Я могу слышать тебя, но мне придется писать в ответ».

— Ой, прости, — сказала я. Я не знала, почему я извиняюсь.

Мышь пожала плечами. Девочка была маленького роста и тихой — прозвище Мышь очень ей подходило. Полагаю, она была возраста Нетти, хотя темные глаза делали ее старше.

— Куда все идут?

Она написала: «В душевую. 1 раз в день. Н

2

О на 10 секунд. Все вместе».

— А почему ты не идешь?

Мышь пожала плечами. Позже я узнала, что это был ее универсальный прием для смены темы, что оказывалось особенно полезно, когда предмет разговора был слишком сложен, чтобы описать его кратко. Она опустила блокнот и протянула мне руку, которую я пожала.

— Меня зовут Аня, — сказала я.

Мышь кивнула и снова взяла блокнот.

«Я знаю», — написала она.

— Как ты узнала?

«Новости». Она подержала блокнот и написала еще: «Наследница шайки отравила бойфренда шоколадом».

Чудесно.

— Бывшего парня, — сказала я. — Какую фотографию они используют?

«Ты в школьной форме», — написала она.

Я носила школьную форму с тех пор, как стала ходить в школу.

«Недавнюю», — добавила она.

— Кстати, я невиновна, — сказала я.

Она подняла на меня темные глаза.

«Все тут невиновны».

— А ты?

«Только не я. Я виновна».

Мы не знали друг друга достаточно долго, чтобы спросить, что же она сделала, так что я сменила тему на более насущную.

— Где тут можно поесть?

На завтрак была овсянка, на удивление съедобная, или я просто была очень голодна.

Столовая в женском исправительном учреждении была очень похожа на столовую в школе, то есть существовала иерархия, кто где сидел, и более влиятельные клики или шайки занимали лучшие столы. Похоже, Мышь не принадлежала ни к одной из них, так что мы с ней ели в одиночестве за столом, который, похоже, считался самым плохим — в задней части столовой, дальше всех от окон и ближе всех к мусорным бакам.

— Ты тут ешь каждый день? — спросила я.

Мышь пожала плечами.

Она была немой, но в остальном казалась нормальной. Я задалась вопросом, почему она сидела одна: было ли это ее сознательным выбором, или другие подвергли ее изоляции из-за немоты, или просто она была в «Свободе» новичком, как и я.

— Сколько ты уже тут?

Она отложила ложку и написала: «198 отбыла. Осталось 802».

— Срок в тысячу дней. Это долго, — сказала я. Отменно идиотский комментарий. Один взгляд в глаза Мыши — и вы увидите, как долго может длиться тысяча дней.

Я собиралась извиниться, что сморозила такую глупость, когда оранжевый пластмассовый поднос ударил Мышь сзади по затылку, забрызгав ее волосы и лицо овсянкой.

— Следи за собой, Мышь, — сказала девушка, держащая поднос. Саркастический голос принадлежал высокой, поразительной (в обоих смыслах слова) девушке с длинными прямыми темными волосами. Ее сопровождали тучная блондинка и невысокая, но крепкая девушка, чья бритая голова была целиком покрыта татуировками. Татуировки были в виде переплетенных слов, складывающихся в завораживающий узор.

— На что пялишься? — спросила Бритая Голова.

«На твои классные татуировки», — хотелось мне сказать, но я промолчала.