Степан Тимошенко - Воспоминания

• Название: Воспоминания
• Автор: Степан Тимошенко
• Издательство: Наукова думка
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993
• ISBN: 5-12-003734-8

Впервые на родине печатаются воспоминания всемирно известного ученого-механика XX столетия, одного из основателей Академии наук Украины Степана Прокофьевича Тимошенко (1878 — 1972).

В книге, которая впервые на русском языке была опубликована в Париже в 1963 г., автор описывает свою жизнь, научную, педагогическую и научно-организационную деятельность у себя на родине до 1920 г. и в эмиграции, в том числе с 1922 по 1964 г. в США. «Воспоминания» С. П. Тимошенко — это повесть о честно прожитой жизни знаменитого ученого.

Для широкого круга читателей, а также ученых в области физики и математики.

---

Поездка в Англию убедила меня в необходимости дальнейшего изучения английского языка. Я нашел учительницу и начал регулярные занятия. Кроме упражнений в разговоре, мы использовали время для составления переводов некоторых моих работ на английский язык. Статьи эти я пересылал профессору Лов, а он их помещал в английских журналах. Благодаря этим публикациям и благодаря ссылкам, которые Лов сделал в новом издании своего курса теории упругости, мое имя, хотя и с большим опозданием, стало знакомым английским специалистам теории упругости.

Занятия в университете начались в обычное время. Количество студентов в моей аудитории резко увеличилось, прибавились принятые в предыдущий год на первый курс русские студенты. Они составляли чуть ли не половину моего класса. Везде слышалась русская речь. Я перестал заботиться о дальнейшем изучении хорватского языка, так как видел, что смесь хорватского с русским, которой я пользовался на лекциях, вполне понятна моим студентам.

По просьбе русских студентов сделал им доклад на русском языке о моем летнем путешествии, главным образом об экспериментальных работах, ведущихся в главнейших лабораториях Западной Европы. Доклад, как видно, вызвал общий интерес и несколько студентов предложили мне помогать в работе по устройству моей лаборатории. К этому времени начали прибывать заказанные мною машины и студенты сделали большую работу по чистке машинных частей и по сборке машин. К началу следующего семестра уже можно было демонстрировать студентам испытание прочности главнейших строительных материалов. Организованная мною лаборатория просуществовала во временном помещении не менее двадцати лет и только после постройки нового здания инженерной школы была переведена в новое помещение.

Мои занятия в Загребском Политехникуме неожиданно закончились среди летнего семестра 1922 года. Я получил письмо из Америки от моего бывшего ученика по Петербургскому Политехникуму Зелова. Он сообщал, что по окончании Института отправился в Америку и во время войны работал там в качестве приемщика по русским военным заказам. Сейчас он служил в Компании, занимавшейся уравновешиванием машин и устранением вибраций. (Vibration Speciality Company). Президент этого общества, русский инженер Акимов, познакомился с некоторыми моими работами по колебаниям и думает, что я мог бы быть полезным в работах его компании. От себя Зелов добавлял, что он доволен обстановкой работы и вполне удовлетворен отношением Акимова к своим служащим. Через несколько дней получил официальное письмо от Акимова с предложением перейти на службу в его компанию. В случае моего согласия, он готов был выслать деньги на переезд и предлагал платить мне еженедельно 75 долларов.

Передо мной стал теперь трудный вопрос — что предпринять? У меня были прекрасные отношения с профессорами и со студентами Политехникума, я любил преподавание. Загреб был хороший город с хорошим климатом. Но были и крупные недостатки: — я до сих пор жил в случайном помещении и не было надежды на скорое получение собственной квартиры. Жалованья было достаточно для покупки съестных припасов, но я не мог купить одежды или мебели. А главное — язык. Я все время мечтал опубликовать мои русские книги на одном из западно-европейских языков, но издавать их по хорватски не было никакого смысла. С другой стороны — переезд в Америку предполагал прекращение педагогической деятельности и переход на практическую работу, которая может быть будет занимать много времени и продолжение научной работы станет невозможным. После долгих колебаний, решил принять предложение Акимова, но в то же время не отказываться и от Загребского Политехникума. Можно было взять в Политехникуме отпуск до начала осеннего семестра, отправиться в Америку, поработать там три месяца и тогда решить — оставаться ли в Америке или вернуться в Югославию.

Этот путь я и выбрал. Получил из Политехникума отпуск, добыл нужные для въезда в Америку документы, купил билет на пароход Реляйенс, Гамбург-Америка Лайн и в первых числах июня пустился в путь. По дороге заехал в Прагу. Мой младший брат в то время уже переселился из Парижа в Чехословакию и жил в маленьком местечке Пади-Брады, возле Праги, где организовывалась Украинская сельско-хозяйственная академия. В Праге мы с братом встретились и вместе отправились в Пади-Брады, где я у брата переночевал. С ним условился, что если решу остаться в Америке, то он поможет моей семье при посадке на пароход в Гамбурге. Утром я отправился обратно в Прагу, а оттуда через Берлин, в Гамбург.

Процедура посадки на пароход была тогда сложная. В то время пассажиры, прибывающие из восточных стран, в том числе и из Югославии, подвергались медицинскому осмотру, а все их вещи дезинфицировались. Все эти формальности заняли несколько дней. Наконец, нас усадили в специальный поезд и привезли на пароход. Этим заканчивался пятилетний период моих странствований по России и Западной Европе после оставления Петербурга. Впереди ждала меня жизнь в Америке.

Переезд в Америку

Это было мое первое путешествие через океан и все для меня было ново. Акимов прислал достаточно денег для покупки билета 2‑го класса. В каюте нас было только два человека. Мой спутник — американец немецкого происхождения. Я знал тогда немецкий язык лучше английского и наш разговор шел на немецком языке. Спутник оказался торговцем посудой и имел свой магазин в Детройте. Он считал главным преимуществом Америки то, что человек может там зарабатывать больше, чем он проживает и таким образом может составить капитал для спокойной старости. В Германию возвращаться он не собирался. По его мнению мне нужно поскорее переселить мою семью и устраиваться в Америке на постоянное житье.

Погода нам благоприятствовала. Все время переезда было тепло и тихо. Никакой качки. Но все же не обошлось без приключения. В одно прекрасное утро пароход почему‑то остановился. Оказалась какая‑то неисправность в машине. Пассажирам сообщили, что исправления потребуют шесть часов. Мы стояли до вечера. Хорошо, что погода была прекрасная и море тихое, иначе нам могло прийтись не так‑то легко. На десятый день пути мы подошли к Нью Йорку. Но, вместо утра, пришли вечером и не могли пристать до следующего утра. Издали, при вечернем освещении мне казалось, что Нью Йорк расположен на какой‑то высокой скале. Но мой сосед по каюте объяснил мне, что уровень земли не высок, но высоки нью-йоркские небоскребы.

На другой день утром мы пристали. На пристани меня встретил Акимов. Прежде чем отправиться на вокзал Пенсильванской ж. д. Акимов решил угостить меня завтраком в центральной части города. Здания мне не понравились. Вследствие высоты зданий было недостаточно солнечного света. Особенно плохо обстояло дело с освещением на улицах, по которым проходили надземные городские железные дороги. Меня поразили металлические конструкции этих дорог. Внешний вид их был безобразен. Конструкции поражали своей технической безграмотностью и были по моему мнению опасны для движения. При прохождении поездов и особенно при их торможении на станциях раскачивания этих конструкций достигали совершенно недопустимых пределов. О безграмотности американских инженеров я уже раньше составил себе некоторое представление, изучая провалившийся мост в Квебеке. Но все же не предполагал, что надземная железная дорога Нью Йорка построена настолько безграмотно.

После завтрака Акимов хотел зайти еще в какую‑то контору, где демонстрировались новые пишущие машинки. Опять удивительный образец постройки. Контора располагалась во втором этаже, в нее вела узкая деревянная лестница, имевшая не меньше тридцати ступенек и наклоненная примерно под углом в 45°. Очевидно противопожарные требования совершенно не соблюдались. Покончивши с осмотром машинок, мы отправились на вокзал Пенсильванской дороги. Здание огромное, великолепное, но опять неожиданность. Чтобы попасть на платформу, мы должны были спускаться, как в подземелье, по крутой темной и узкой лестнице.

Акимов, чтобы показать американские железные дороги с наилучшей стороны, купил не только обычные билеты, но и приплату за места в пульмановском вагоне. Мы ехали, так сказать, в первом классе. Сидели на удобных вертящихся креслах. Я расположился поудобнее у окна, чтобы смотреть Америку. Но оказалось, что между Нью Йорком и Филадельфией смотреть было не на что. Шли какие‑то болота, пустыри. Возделанных полей, вроде европейских, не было. Не видно было и наших деревень. Встречались городки. Жители их землей не интересовались, жили чем‑то другим. Уюта вокруг домиков никакого — ни цветов, ни садиков.

Переехали реку Делавер. Мы в стране Могикан, о которой было так интересно читать в книжках Фенимора Купера. Но тут ничего интересного не было. Через два часа мы уже подъезжали к Филадельфии. Целое море каких‑то мелких домишек и только вдали группа небоскребов. Главный вокзал оказался в этой группе и мы, не выходя на улицу, могли по мостику пройти в здание, в котором помещалась контора Акимова.