Александр Кулешов - Ночное солнце

• Название: Ночное солнце
• Автор: Александр Кулешов
• Издательство: «Воениздат»
• Жанр: Роман
• Год: 1981

Книга посвящена жизни и боевой учебе воинов-десантников в современных условиях. В ней прослеживаются судьбы многих героев, отдающих все свои силы и способности великому делу служения Родине.

---

Вот гвардеец с противотанковой гранатой в руке устремился к цистернам с горючим. Посредник дает вводную: солдат ранен. Гвардеец мог бы метнуть гранату, отползти и укрыться. Санитары потом окажут ему помощь, перевяжут. Да вот беда: с такого расстояния брошенная им граната, будь он хоть трижды чемпионом-метателем, вреда цистернам не нанесет. И солдат устремляется не туда, где можно укрыться, а к цистернам. У него одна цель: подбежать к ним поближе, чтоб граната сделала свое дело, уничтожила горючее… Посредник фиксирует, что цистерны взорваны, но при этом «гибнет» и солдат.

И не важно, что все это происходит на учениях. Можно не сомневаться: в настоящем бою десантник поступил бы так же.

А какую инициативу и находчивость проявил командир первого взвода гвардии лейтенант Бирюков!

Бирюков — офицер-универсал, впрочем, таких много в десантных войсках. Шахматист-перворазрядник. К делу не относится? Хорошо, хотя как сказать. Лучший танцор в дивизии. Тоже не имеет отношения? Ладно. Но он еще и окончил в свое время аэроклуб по двум специальностям — парашютист и летчик. Это уже что-то? Да? В свое время встал перед ним вопрос: кем быть? Он отдал сердце десантным войскам, но, когда мог, летал. Кроме того, лейтенант Бирюков занял третье место на окружных соревнованиях в беге на 400 метров.

Приземлившись вблизи аэродрома, он добегает до укрытого на опушке самолета с такой скоростью, что не то что на окружных соревнованиях, а небось и на Олимпийских играх завоевал бы золото.

Тут как тут перед ним посредник: «Ваши дальнейшие действия, лейтенант?»

Бирюков четко ответил: «Вскакиваю в кабину и направляю самолет в сторону взлетной полосы. Там тараню приготовившийся к взлету истребитель.

И полоса будет непригодна к употреблению, остальные машины обречены остаться на земле».

Правда, по поводу этого решения офицера посредники некоторое время спорят, но в конце концов дают успех лейтенанту, втайне начиная мечтать о том, чтобы десантники помимо двух десятков военных профессий, какими владеют сейчас, были бы и летчиками.

— Что ж, — усмехнулся генерал-полковник Хабалов, когда ему позже рассказали об этом, — все правильно. Хорошо еще, чтоб они крейсера водили. — И, как всегда, ворчливо добавил: — А вот знаю таких, что и верхом ездить не умеют! — И, заметив недоумение в глазах почтительно слушавших его офицеров, продолжал: — А вы что думаете! Крейсера-то, может, десантнику водить и не придется, а вот доить коров должны уметь. Да, да! Мало ли с чем в тылу врага встретишься. Вот ты, — повернулся он к молоденькому лейтенанту, — сумеешь корову подоить?

— Никак нет, товарищ генерал-полковник, — сначала растерялся лейтенант, но потом нашелся: — А зажарить в случае чего смогу!

— И то молодец! — рассмеялся Хабалов. — Корову зажарить, брат, надо суметь. Но, поверь мне, потомственному мужику, подоить легче.

А тем временем густой черный дым стлался над лесом, аэродромом, захваченным гвардейцами капитана Ясенева. Слышны были взрывы — это взлетали на воздух расположенные вблизи аэродрома склады бомб и ракет.

«Ничего не скажешь, имитаторы работают на славу!» — подумал генерал Чайковский.

— Передайте приказ, — сказал он начальнику штаба, — чтобы Ясенев выходил на последующий рубеж. Я сам выслал разведку в сторону «южных», раз ничего сообщить не могут. — И он досадливо махнул рукой в том направлении, где должен был размещаться командный пункт генерал-полковника Хабалова. Подумав, добавил — Но пусть поосторожнее, может, действительно там эти чертовы вертолеты где-нибудь притаились. Пусть сразу же окапывается. И как следует!

Начальник штаба ушел к себе, и вскоре оттуда донесся приглушенный голос радиста: «„Динамо-26“, я — „Арена-25“, я — „Арена-25“. Как слышите меня? Перехожу на прием…»

Беспокоил комдива и подполковник Круглов. «Противник» на станции Дубки упорно держался. Он превратил станцию в небольшую крепость: соорудил дзоты, установил минные поля, опутал все колючей проволокой, разветвленная паутина окопов окружала поселок. Быть может, танковой атаки и обстрела тяжелой артиллерией оборона и не выдержала бы. Но десант такой возможностью не располагал.

Генерал Чайковский задумался. Он снова и снова вглядывался в карту. Может быть, все-таки повернуть Ясенева? Он свое дело сделал, пусть помогает. Удар во фланг? А с тыла Кучеренко — кстати, чего он там застрял? А с фронта Круглов. Дубки в клещах. Но тогда оголяется левый фланг всего района десантирования. И что тогда сделают «южные», куда ударят?

— Что скажете, товарищ Воронцов? — спросил он начальника штаба.

— Я бы не стал менять первоначальной диспозиции, товарищ генерал-майор.

— А как быть с Дубками?

— В соответствии с приказом, товарищ генерал-майор. Заняв их, Круглов соединяется с Ясеневым и занимает оборону в полосе аэродром, село Высокое, с тем чтобы…

— Да, знаю, знаю. Ну не может Круглов занять Дубки.

Полковник Воронцов, пожевывая губами, молчит. Весь его вид выражает явное неодобрение действиями Круглова: чего он топчется на месте?

Комдив советуется с другими офицерами и принимает решение… прежнего решения не менять: Ясенев будет делать то, что ему приказано, а Круглов пусть форсирует наступление. Генерал направляет ему в поддержку самоходно-артиллерийский дивизион и батарею артиллерийского полка. Главное же, на что он рассчитывает, — внезапный удар подразделения капитана Кучеренко.

Но у того что-то не получается; видимо, никак не может преодолеть того проклятого болота, докладывает все одно и то же: принимаются меры. И потом, пропавший солдат. Что с ним?

Капитан Кучеренко вынужден был наконец доложить, что солдат Золотцев не обнаружен, ищут. В поиски включились посредники со своими, не участвующими в учениях подразделениями. К Кучеренко выехал полковник Логинов. Но пока результатов не было.

Не поступало утешительных сообщений и от Зубкова. «Ну что он там топчется, этот Зубков? Доложил, что удалось разминировать мост, а дальше?»

Генерал посмотрел на часы. Пора, пора уже захватить мост.

— Я выезжаю к Зубкову, — сказал он неожиданно. — Полковник Воронцов, остаетесь за меня. Лужкин, за мной!

БМД рванула с места и помчалась, виляя между деревьями, вдоль опушки. За нею следовали еще две машины, в них заняли места гвардейцы лейтенанта Рогова.

Рогов был великий умелец приземляться в самых, казалось бы, невероятных условиях. В армию пришел из воздушных пожарных, тушил леса в Сибири. Говорят, он там, отдыхая от службы, ходил на медведя с ножом. Такой вот отдых. Не позавидуешь противнику, который вздумает схватиться с этим Роговым. Их несколько человек таких, как он, летели с комдивом в самолете. Отборные мастера десантных наук — прыжков, стрельбы, рукопашного боя. Они отличались особой силой, смелостью, находчивостью.

Гвардейцы Рогова приземлились одни чуть раньше генерала, другие чуть позже. И на земле оказались рядом с ним. В случае чего стали бы живой стеной.

В какой-то момент генералу пришлось затаиться в овраге, переждать артиллерийскую стрельбу, которую неожиданно открыли «южные» непонятно откуда, видимо, из небольшого опорного пункта на левом берегу, окруженного, но еще не взятого десантниками.

У лесной опушки генерал снова остановил машину. Стало совсем светло. Какие-то пичужки чирикали в ветвях, радуясь пришедшей весне. Одни щелкали настойчиво и деловито, другие, словно спутник, через равные промежутки времени пищали на одной и той же ноте, третьи выдавали целые рулады. Пение птиц то и дело перекрывал грохот артиллерийской стрельбы, короткие автоматные очереди, длинные — пулеметные.

В разных местах стлался белый дым, порой вспыхивал красный свет разрыва. Вдали, в низине, сверкала серебристая гладь разливающегося притока Ровной, да и сама Ровная набухала на глазах. Все стремительнее неслись ее воды, унося ветки, ящики, еще какие-то предметы.

Как только артиллерийский огонь прекратился, генерал приказал двигаться дальше.

«Интересно, — размышлял Чайковский, — Воронцов так быстро согласился, чтоб не спорить, или он действительно так думает? Он ведь не любит менять „первоначальную диспозицию“». Чайковский усмехнулся: ох, Воронцов! Впрочем, зря он его подозревает — тот не станет соглашаться с комдивом, лишь бы угодить ему. Они часто спорят. И Воронцов неизменно отстаивает свое мнение: сдержанно, скупо-почтительно, но твердо. Когда оказывается прав, такое тоже бывает, победу не торжествует, подчеркнуто скромен; когда неправ — делает вид, что это не имеет значения. Обыкновенный рабочий эпизод.

Взять хоть прошлые учения. Создалась сложная ситуация. Высадившийся в тылу «противника» десант окружили превосходящие силы. Надо было прорваться. Как? Воронцов предлагал сосредоточить все силы в одном месте и на рассвете нанести неожиданный удар в наиболее уязвимой точке кольца окружения. Здесь было неширокое поле, за которым пролегало шоссе, а еще дальше — железная дорога, за которой простирался лес. Вот в нем, осуществив прорыв, и предлагал укрыться начальник штаба.