Мэри Стюарт - День гнева. Принц и паломница

• Название: День гнева. Принц и паломница
• Автор: Мэри Стюарт
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011021-9

Это — самая прославленная «артуриана» XX в!

Не просто фэнтези, но — ЛИТЕРАТУРНАЯ ЛЕГЕНДА, озаряющая тьму давно прошедших времен светом безграничного воображения…

Не просто увлекательные приключения, но — истинная Высокая магия и истинный, высокий дух первоначального, полузабытого артуровского мифа…

Это — чудо, созданное великолепным пером Мэри Стюарт.

Сказание о деяниях Мерлина, величайшего из магов Британии, и Артура, благороднейшего из британских королей. Сага о любви женщины, которую когда-нибудь назовут Гвиневерой, и славного рыцаря, которого еще не назвали Ланселотом. Повесть о королеве-колдунье, верившей в судьбу, и принце-бастарде, тщетно пытавшемся судьбу превозмочь.

Это — драгоценный подарок для всех, кому хочется еще раз оказаться в мире Артура.

Не пропустите!

---

Гавейн, скача вместе с остальными бешеным галопом, силился вывести коня из общей кавалькады и повернуть назад.

— Позор! Убегать после всего, что они наговорили? Стыдитесь! Раньше они уже назвали нас трусами, как они назовут нас теперь?

— Мертвецами, глупец! — Разгневанный Валерий не в настроении был тратить попусту слова, пусть даже и с принцем. Схватив коня Гавейна под уздцы, он заставил его пойти быстрым галопом бок о бок со своей лошадью. — Стыдиться надо тебе, принц! Ты знал, чего желают короли от этого посольства. Если мы выберемся отсюда живыми, в чем я сомневаюсь, посмотрим, что скажет тебе Артур!

Гавейн, все еще возмущенный и далекий от раскаяния, ответил бы на это, но отряд выехал к реке и рассредоточился, чтобы заставить лошадей перейти ее вброд. Они смогли бы переправиться, найдись у них на это время, но тут на холмах показалась погоня, и бриттам не оставалось ничего иного, кроме как принять бой. Валерий в отчаянии и ярости повернулся и отдал приказ наступать.

Поскольку с обеих сторон пыла было немало, сраженье вышло короткое, жестокое и кровавое и прекратилось лишь тогда, когда полегла половина посольства и более половины посланного вдогонку за ним отряда. Тогда римляне отступили к опушке реденького леска для нескольких минут передышки, как будто посовещались и, наконец, двое из них повернули лошадей и во весь опор поскакали назад на восток.

Валерий, целый и невредимый, но усталый и буквально залитый кровью врагов, поглядел им вслед, а потом мрачно произнес:

— Поехали за подкреплением. Ладно. Здесь нам делать больше нечего. Мы уходим. Сейчас же. Соберите потерявших седоков лошадей и подберите вон того человека. Он жив. Остальных нам придется бросить.

На сей раз возражений не последовало. Бритты повернулись и поскакали прочь. Римляне не сделали попытки ни остановить их, ни задержать новыми насмешками. Гавейн получил свое и доказал то, что не было, нужды доказывать. И обе стороны знали, чего теперь ждать.

4

Мордред сидел у окна в рабочей комнате короля в Камелоте. Внезапные порывы теплого ветерка заносили в окно сладкие запахи цветущего сада. Яблоневые лепестки уже облетели, но еще цвели вишни, что стояли по колено в голубых колокольчиках и нежных серо-розовых ирисах. Воздух полнился гудением пчел и птичьим пением, и где-то в городе христианские церкви звоном звали на службу.

Королевские секретари разошлись, и Мордред остался один. Он сидел, размышляя над тем, что еще предстоит сделать за сегодняшний день, но в ароматной тишине его мысли постепенно сменились мечтами и снами наяву. Казалось бы, еще совсем недавно он жил на островах, где провел свое детство, и с горечью думал, что в ту злосчастную ночь, когда оркнейские братья рискнули всем ради себя и своих друзей в безумной и злобной попытке свалить Бедуира, разом утратил все. Думал Мордред и о летних работах, что ему предстояли: ловить сетями и сушить рыбу, резать торф, восстанавливать стены и чинить крышу в преддверии тяжкой оркнейской зимы. А теперь?

Его рука, лежавшая на столе, коснулась королевской печати. Он улыбнулся.

Его взгляд привлекло движенье за окном. Королева Гвиневера прогуливалась в саду. На ней было платье из мягкой голубино-серой материи, которая переливалась и поблескивала при каждом движеньи. У ног королевы резвились две ее серебристо-белые борзые. Время от времени она бросала позолоченный шар, и они с лаем неслись за ним вслед, а потом после недолгой борьбы победитель весело нес шар назад, чтобы положить его к ее ногам. Две фрейлины, красивые молодые девушки, одна в одеянии желтом, как первоцвет, другая в голубом, шли следом поодаль. Гвиневера, еще прекрасная и уверенная в своей красоте, была не из тех, кто стремится подчеркнуть свою внешность, окружая себя невзрачными женщинами. Три чудесных создания с изящными собаками, игравшими у подолов их одежд, грациозно скользили по саду и цветы того сладкого мая не могли бы быть их прелестней.

Возможно, так казалось Мордреду, которого мало кто назвал бы поэтом. Он глядел вслед королеве, а его рука снова и, нельзя сказать, что против воли, потянулась и тронула дракона королевской печати. И снова его подхватили и унесли на своих крыльях мечты, но на сей раз были они вовсе не об островах.

Внезапный шум шагов заставил его очнуться: распорядители проводили под стеной гонца короля. Распорядитель отворил дверь, чтобы объявить о прибытии курьера, и не успел он еще завершить краткие свои несколько фраз, как сам гонец проскользнул мимо него и опустился на колени у ног местоблюстителя трона.

Одного взгляда хватило Мордреду, чтобы понять, что привез он вести из Малой Британии и что вести эти недобрые. Откинувшись на спинку огромного кресла, он хладнокровно произнес:.

— Не торопись. Но сперва скажи… король в добром здравии?

— Да, мой господин. Благодаренье богу! Но новости безрадостные.

Гонец запустил руку в мешочек у пояса.

— Ты привез письма? Тогда пока я их читаю, успокойся и выпей чашу вина.

Распорядитель двора, от глаз которого не укрывалось ничего, непрошено явился с вином, и пока гонец с благодарностью утолял жажду, Мордред сломал печать единственного привезенного им письма.

Новости были дурные, но если вспомнить последний его разговор с королем, еще не прискорбные. И опять к Артуровым планам, подумалось Мордреду, приложили руку злые духи, вызванные когда-то Моргаузой. Выражаясь прозаичнее, оркнейское безрассудство вновь грозило обернуться предвестьем несчастья. Но, возможно, какую-то выгоду из этого несчастья еще можно извлечь; оставалось только надеяться, что своим поступком Гавейн только приблизил неизбежное — пусть преждевременно, и не более того.

Депеша короля, продиктованная в спешке, лишь излагала факты о провале посольства и последовавшего за ней боя на речном берегу. В ответ на расспросы Мордреда гонец поведал подробности. Он рассказал об опрометчивой перепалке между Гавейном и римским юношей, об убийстве, и о бегстве посольства, и о дальнейшей стычке на берегу реки. Его слова подтвердили то, что подразумевалось в письме Артура: исчезла надежда на временный мир. Возможно, Хоель сможет сам выйти в поле, а если нет, то Артур возьмет под командование армию Хоеля, присоединив ее к войску, которое привел из Британии. Из Бенойка вызвали Бедуира. Артур уже послал гонцов к Урбгену и к Маелгону Гвинеддскому, к Тидвалю и к королю Элмета. Мордреду предписывалось отправить в Малую Британию те полки, которые он сможет собрать, возглавит их Кей. Далее Артур советовал поторопиться со встречей Мордреда и Сердика, в ходе которой принц сможет известить саксонского короля об изменившемся положении дел в Малой Британии. Письмо заканчивалось коротко и настоятельно:

«Встреться с Сердиком. Предупреди его и его соседей о том, чтоб стерегли берега. Сам тем временем собери войско, какое сможешь. И береги королеву».

Наконец Мордред отослал гонца отдыхать. Он знал, что не было нужды наставлять его не разглашать привезенных вестей; королевских курьеров тщательно отбирали и обучали с не меньшим тщанием. Но он знал, что прибытие гонца не останется незамеченным и что не пройдет и нескольких минут после того, как усталая лошадь поднимется по дороге к Королевским вратам, как по всему городу полетят слухи.

Он подошел к окну. Солнце клонилось к западу, удлинялись тени. В ветвях липы пел запоздалый дрозд.

Королева еще гуляла в саду. Она срезала сирень. Возле нее шла девушка в голубом и несла в руках плоскую плетеную корзину, полную белых и пурпурных гроздьев. Другая фрейлина, вокруг которой прыгали с лаем борзые, подобрав рукой подол платья, наклонилась над грядкой папоротников. Вот она выпрямилась с позолоченным мячом в руке и со смехом бросила его собакам. Те стремглав бросились за ним и достигли его одновременно, после чего немедленно разразились лаем и единым комом покатились по траве, в то время как позабытый мяч укатился в сторону.

«Береги королеву». Сколь долго удастся сберечь этот безмятежный и полный цветов мир сада? Уже сейчас, возможно, завязалась битва. Возможно, она позади. И кровопускания там, подумалось Мордреду, достанет даже на вкус Гавейна.

Его мысли понеслись дальше, но он подавил их. Даже если сам он сейчас — Верховный король на деле, если не в имени…

И будто мысли регента коснулись королевы, словно на нее легла тень бегущего по небу облака: Гвиневера вздрогнула и подняла голову, как будто прислушиваясь к какому-то звуку, донесшемуся из-за стен сада. Распрямилась отпущенная ею ветка сирени. Не поглядев на нее, Гвиневера уронила серебряный нож в подставленную фрейлиной корзинку. Королева стояла неподвижно, только руки ее будто против воли поднялись и сжались на груди. Мгновенье спустя она медленно повернулась и подняла взгляд к окну.