Юрий Богданов - Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР

• Название: Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР
• Автор: Юрий Богданов
• Жанр: Военное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906817-40-2

Жизнь Сергея Никифоровича Круглова, без всяких преувеличений, была неотделима от судьбы нашей страны. Помимо вопросов обеспечения общественной безопасности и правопорядка, возглавляемое генерал-полковником Кругловым С.Н. Министерство внутренних дел вело огромную работу по строительству в тяжелейших природных и климатических условиях железных и шоссейных дорог, добыче полезных ископаемых, возведению промышленных предприятий и объектов атомной отрасли, сооружению водных путей и гидроэлектростанций. «За успешное выполнение специальных правительственных заданий» только орденом Ленина Круглов С.Н. награждался пять раз, а за обеспечение безопасности при проведении Ялтинской и Потсдамской конференций был удостоен высших наград США и Великобритании.

Опираясь на документальные материалы и воспоминания свидетелей, автор книги Богданов Ю.Н. рассказывает об интересной судьбе простого русского паренька из Ржевского уезда Тверской губернии, получившего прекрасное образование и совершившего блестящую служебную карьеру, которая, по прихоти партийных вождей, весьма трагически и совершенно незаслуженно оборвалась.

---

«Что послужило в действительности причиной переселения этих лиц в Якутию, откуда они должны были поступить, как должно быть организовано их трудоустройство и хозяйственное использование, по линии НКВД никаких указаний не поступало», — с недоумением сообщал в центр нарком внутренних дел Якутской Автономной республики полковник госбезопасности Савинов М.И. Действительно, было о чём задуматься. Из всего завезенного контингента только 18 % мужчин находились в «зрелом возрасте», но часть из них была больна или неспособна к физическому труду. К активу или к пассиву следовало отнести женщин, скажем так, в детородном возрасте, коих насчитывалось 34 %, оставалось неясным. Нетрудоспособные составляли 48 %, причём 36 % в их числе были детьми до 16 лет. Вот и лови с ними рыбу.

Во исполнение решения правительства почти весь контингент распределили по рыбзаводам, но некоторых «хиляков» пришлось всё-таки отправить в лесную и местную промышленность и в систему Наркомздрава, где бытовая обстановка была несколько лучше. «Суровые климатические условия Крайнего Севера: морозы, пурги, полярные ночи для неподготовленных к этим условиям спецпереселенцев серьёзно затруднили их эффективное использование на работе», — сокрушался республиканский нарком. Литовцы в подавляющей массе никогда раньше не занимались физическим трудом, а потому «в значительной мере к нему непригодны и питают отвращение к работе». В результате такие горе-рыбаки не только не способны были выполнить план лова, но и не могли даже заработать для себя столько, чтобы полностью выкупить полагавшийся им продуктовый паек. А кто должен был кормить детей? В общем, переселенцы оказались «тяжёлым бременем» для всех рыбозаводов.

В безвыходном положении кто-то научил спецпереселенцев строить для себя из мёрзлой земли жилье в виде юрты размером 18 на 8 метров. В каждой такой «землянке», оснащённой двухэтажными нарами, помещалось до 60 человек. При топке печей промёрзшая земля таяла, из-за чего с потолка капала вода, которая на полу вновь застывала. Грязь, скученность, теснота и антисанитария были повсюду.

На жилищное и хозяйственное устройство спецпереселенцев правительство отпустило миллионные кредиты, но они, как всегда, ушли на другие цели. Ни индивидуального жилстроительства, ни хозяйственного обзаведения, ни продуктового скота, для оплаты чего и предназначались деньги, бедные пришельцы не увидели: ещё до их приезда все средства потратили на погашение долгов рыбзаводов. Хозяйственные организации, в помощь которым как раз и были посланы спецпереселенцы, их проблемами не занимались, по своему разумению считая, что к ним просто сослан «социально опасный элемент». Ещё один вопрос в Якутии, по сравнению с другими районами, даже не поднимался. На Родине, при сборах к отправке на спецпоселение, всем владельцам имущества выдавались обменные квитанции на оставляемое ими добро, скот и даже урожай на огороде. В местах нового жительства власти по этим квитанциям должны были вернуть то, что было оприходовано в государственный доход. Сначала некоторым счастливчикам удалось получить в своё хозяйство хотя бы корову или овцу. Но потом местные хозяйственники стали отказывать в «отоваривании» квитанций, мотивируя это тем, что бумажки неправильно оформлены. «Новым якутянам», старавшимся просто выжить, было не до таких разборок с подобными мелочами.

Уверенность в естественном решении лишь одного профессионального вопроса могла весьма слабо утешать совестливого местного наркома внутренних дел: «Тенденции к побегам среди спецпереселенцев не отмечается, так как в зимних условиях бежать из районов Крайнего Севера невозможно, а в летних условиях можно только во время летней навигации с июня по сентябрь на проходящих довольно редко пароходах». Но предотвратить последнее — «трудности не составляет».

Нарком внутренних дел ЯАССР просил произвести проверку спецпереселенцев, которые уже находились здесь, и тех, кто не мог быть использован в местных условиях, вывезти туда, где они сумели бы жить и работать. С последующим завозом направлять в Якутию только таких людей, которые способны работать в суровых условиях Крайнего Севера [45].

Аналогичные трудности, может быть, в несколько меньшей степени, возникли со спецпереселенцами и в других северных краях.

2 октября 1942 года начальник отдела спецпоселений Наркомата внутренних дел Иванов И.В. представил в контрольно-инспекторскую группу НКВД СССР справку о том, что во исполнение постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 6 января 1942 года «переселение спецконтингентов на рыбные промыслы НКВД СССР закончено». По состоянию на октябрь месяц сюда было направлено 52664 человека, из них трудоспособных 35684 «рыбака», что и требовалось обеспечить.

Своим приказом от 20 ноября 1942 года нарком внутренних дел Берия Л.П. предписал «усилить агентурно-оперативное обслуживание трудпоселенцев и спецпоселенцев, особенно среди контингента, вывезенного из западных областей УССР, БССР и Прибалтики».

Несмотря на приведенную нами поступавшую с мест весьма тревожную информацию, 24 октября 1942 года Совнарком СССР принял новое постановление, возложившее на НКВД СССР задачу по переселению в те же северные края для работы в рыбной промышленности ещё 19,5 тысячи человек (вместе с семьями — около 60 тысяч человек). Заместитель наркома внутренних дел Круглов С.Н. вместе с начальником ГУЛАГа Наседкиным В.Г. представил на имя наркома Берия Л.П. докладную записку, в которой обосновывали невозможность организации в 1943 году новой переброски рабочей силы. Основным резервом для переселения в то время оставались только депортированные советские немцы да трудпоселенцы из бывших кулаков. Однако большинство трудоспособных немцев, мужчин и женщин, уже было мобилизовано в рабочие колонны и направлено на лесозаготовки, строительство железных дорог и на промышленные предприятия. Оставшаяся часть этого контингента не являлась полноценной рабочей силой, особенно в условиях Крайнего Севера. Из трудпоселенцев, бывших кулаков, только что направили в Красную армию 60 тысяч человек да ещё 20 тысяч — в рабочие колонны. Остальные трудились на различных предприятиях. Кроме того, только что направленные в рыбную промышленность спецпереселенцы «рыбтрестами ещё полностью не освоены», орудиями лова не обеспечены, в жилищном и хозяйственном отношении не обустроены.

В связи с изложенным Наркомат внутренних дел возбудил ходатайство перед ЦК ВКП(б) о пересмотре вопроса по дополнительному отбору переселенцев в рыбную промышленность, и прежнее решение было отменено [45].

В нелегкое военное время тяжело жилось и свободным труженикам, особенно работавшим на оборонных заводах. Тяжкие условия труда, спешность выполнения военных заказов, неопределённый по продолжительности рабочий день, практическое отсутствие выходных, прикованность к своему предприятию, скверные бытовые условия, плохое питание совсем не способствовали повседневному воплощению в жизнь патриотического лозунга: «Всё — для фронта! Всё — для победы!» Периодические проверки, проводившиеся органами прокуратуры, показывали, что в рабочей среде постоянно происходили нарушения трудовой дисциплины, в числе которых наиболее распространенными были прогулы, опоздания, самовольный уход с работы и дезертирство с предприятий. Основными причинами этого прокуратура считала неудовлетворительные материально-бытовые условия, слабую политико-воспитательную работу и отсутствие надлежащей борьбы с дезорганизаторами производства.

В соответствии с указами Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года и от 26 декабря 1941 года всем директорам предприятий, начальникам цехов и другим руководителям следовало немедленно передавать в суд материалы на нарушителей дисциплины, а суды обязаны были рассматривать поступавшие к ним дела в течение 48 часов. По первому указу с момента его введения и до конца 1942 года было осуждено почти пять миллионов человек, а по второму указу — около двухсот тысяч дезертиров производства.

В процессе проведения проверок по исполнению законодательных актов прокуратура выявляла различные, чаще всего бытовые, обстоятельства, приводившие к нарушениям трудовой дисциплины. Так, например, на Сталинградском тракторном заводе рабочие, особенно молодые, только что закончившие школы ФЗО (Фабрично-заводского обучения), жили в скверных условиях, в необорудованных общежитиях, постельным бельем полностью не обеспечивались, да и то, что имелось, не отдавалось в стирку по несколько месяцев. Партийные, комсомольские и профсоюзные организации работу в общежитиях проводили плохо, культурно‑массовая работа отставала, и в то же время была «ослаблена борьба за трудовую дисциплину». В результате дезертирами с военных предприятий чаще всего становились подростки и молодёжь в возрасте до 20 лет. Однако в среде рабочих призывных возрастов, бронировавшихся от зачисления в армию, случаи самовольного бегства с предприятий бывали редки. В то же время оказалось, что среди осуждённых за прогулы существенную часть составляли члены семей военнослужащих. На ряде предприятий работало большое количество жён фронтовиков. Многие из них проживали на значительном расстоянии от заводов, а потому затрачивали на проезд 3–4 часа в день и не успевали устроить свои домашние дела. Часто на руках у них имелись малолетние дети или престарелые родители, которые требовали ухода. Порой женщины совершали прогулы только потому, что им необходимо было постирать бельё на всю семью или раздобыть продукты и приготовить еду. Представительницы слабого пола так изматывались, что часто опаздывали на работу лишь вследствие того, что проспали. В соответствии с приведенными выше указами вот таких добросовестных тружениц безжалостно отдавали под суд.