Анна Старинова - Наша союзница – ночь

• Название: Наша союзница – ночь
• Автор: Анна Старинова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4438-0947-2

В 1964 году были изданы воспоминания полковника Ильи Григорьевича Старинова, человека по-настоящему легендарного в истории разведки. В его книге рассказывалось о секретной подготовке партизанской войны в начале 30-х годов, о диверсионных операциях в годы гражданской войны в Испании и о репрессиях 1937–1938 годов.

Гражданскую войну в Испании Старинов прошел не один – рядом с ним всегда находилась переводчица, Анна Корниловна Обручева. После возвращения из Испании они поженились и прожили вместе без малого полвека.

Предлагаемая вниманию читателей книга – первое полное издание воспоминаний Анны Корниловны Стариновой. Мемуары этой легендарной женщины охватывают временной период с ноября 1936-го до апреля 1939-го. Автор рисует живую картину происходящего, описывая свои впечатления от встреч с воевавшими в Испании советскими военспецами, подробно рассказывая о диверсионных рейдах в тыл противника и об обучении испанских партизан. Знаменитый российский историк и публицист Александр Дюков провел сложнейшую работу по подготовке текста к печати, дополнил книгу предисловием и подробными комментариями.

---

– Слушай, Доминго, надо спасать положение, чтобы не было большого переполоха, – перевела я слова Рудольфо. – Идите к поезду и докажите, что никаких диверсантов не было и нет, что это занимаются саперы.

Доминго не ожидал такого предложения и, вопросительно глядя на Рудольфо, спросил:

– А если они заберут нас и увезут в Валенсию, а там передадут в комендатуру?

– Не дожидайтесь, чтобы забрали, а сами попроситесь доехать до Валенсии, но прежде убедите старших командиров, которые едут в эшелоне, что это не диверсия, что диверсанты кирпичи не ставят.

– Пойдемте, товарищ капитан! – предложил сообразительный Маркес.

– Ладно, пойдем! – согласился Доминго и, взяв с собой еще четырех человек, направился к толпе, собравшейся у середины поезда, где нашли остатки нашей «мины “рапидо”».

Издалека мы не могли расслышать, что произошло в толпе с приходом Доминго, но, к нашему удовлетворению, минут через пять пассажиры стали расходиться по вагонам. Вместе с ними исчез и Доминго со своими людьми.

Мы сели в машины и поехали в школу. По пути выяснили, что Буйтраго-младший, вопреки приказу, не прикрыл электрозапал балластом и получился сильный звук. Эта «шалость» молодого Буйтраго могла нам дорого обойтись.

К нашему прибытию в школу Доминго еще не возвратился. Мы рассказали о печальном инциденте и с нетерпением ждали капитана. Наконец он явился, и по виду его и его людей было понятно, что все обошлось благополучно.

– Все хорошо, – начал капитан Унгрия. – Правда, подходить к толпе было страшновато. Мы слышали такие выражения, от которых у нас мурашки по телу пошли: «диверсанты», «пятая колонна», «фашисты».

– Что случилось? – спрашиваю я, и мне наперебой стали рассказывать о взрыве и найденной мине, которую, однако, никто не решался извлечь. Действительно, макет взрывчатки производил впечатление. Тут Маркес раньше, чем успели опомниться, наклонился и вынул «мину».

– Да то не взрывчатка, а какие-то кирпичи! – сказал он громко, показывая на шашку «тротила», и сразу разбил мину о рельс. Все обрадовались открытию.

– По вагонам! – скомандовал находившийся тут майор, и все стали расходиться по своим местам.

– Подождите! – обратилась я к Доминго, – дайте я переведу Рудольфо, который не понимает, в чем дело.

Доминго сделал паузу и, когда я закончила переводить, продолжал:

– Я решил ехать в поезде и рассказать майору о том, что я видел, как саперы занимались и уехали на грузовике. Майор оказался не из паникёров и согласился с тем, что действительно республиканским саперам следует учиться минировать.

Позже Доминго рассказывал, что он однажды встретил этого майора на фронте, под Сарагосой, и тот, уже зная о крушениях поездов в тылу мятежников, сказал:

– А не зря практиковались саперы тогда под Валенсией!

– Да, не напрасно! – подтвердил капитан Унгрия.

А тогда Доминго нашел виновного и долго его отчитывал, предупредив, чтобы в другой раз такой «удали» никто не проявлял.

После возвращения с Теруэльского фронта в Валенсию я жила в квартире капитана Доминго. С ним Рудольфо вечерами беседовал по тактике действий в тылу противника, рассказывал о борьбе советских партизан в годы войны против белогвардейцев и иностранных интервентов. Изучали обстановку на фронтах и в тылу мятежников, говорили о предстоящих походах на южном фронте, куда намечалось перебросить нашу уже выросшую группу, получившую боевое крещение под Теруэлем.

Здесь я подружилась с женой командира группы – Росалией и, как своих детей, полюбила ее маленькую дочь Терезу и сына, восьмилетнего Антонио. Девочка увлекалась «хозяйством». То заводила стирку, то подметала, то перестанавливала игрушки. Она была спокойной и послушной. Хотя ей не было шести, она уже помогала матери.

Восьмилетний Антонио был не по годам смышленым, добрым и смелым. Росалия часто горько плакала. У нее в занятой мятежниками Севилье остались мать и две дочки. Ничего она о них не знала. Случилось это так.

В середине июля она с Антонио и Терезой поехала в Валенсию, а в это время начался мятеж, и фашисты захватили Севилью.

Прошло уже полгода с начала фашистского мятежа. Много тысяч детей стали сиротами, много матерей и жен потеряли своих детей и мужей, да и многие тысячи детей погибли в результате фашистского мятежа от налетов авиации интервентов. Росалия переживала разлуку с дочерьми и матерью, и все искала среди беженцев тех, кто был в Севилье. Но долго ей не удавалось узнать о судьбе своей семьи.

Группа росла. Обучалась, ее могли внезапно направить на фронт, но взрывчатки у нас не было. Рудольфо узнал, что в Картахене есть устаревшие глубинные бомбы. Он получил записку от Березина на имя товарища Николаса[26] с просьбой помочь взрывчатыми веществами.

– На фронте – сражения, а в Валенсии – коррида, – возмущался Рудольфо, когда я в воскресенье провожала его в Картахену к Николасу за толом, а навстречу на корриду валили целые толпы празднично одетых людей.

По улице с вокзала шли беженцы, а рядом – добровольцы, будущие интербригадовцы. Их мы узнали по будничной одежде, по тому, как они удивленно смотрели на нарядную толпу.

Преодолевая все преграды, со всех концов земного шара, из 54 стран в Испанию устремились антифашисты, полные решимости помочь испанскому народу в его борьбе.

– Да, среди них есть братья-славяне, – заметил Рудольфо, – прислушиваясь к их говору. – Вот это здорово! Они могут говорить по-испански! – добавил он.

Тогда я не придала значения его словам, но если бы я знала, что он имел в виду, то моя судьба сложилась бы иначе.

Работать с Рудольфо было очень тяжело, иногда он явно высказывал свое недовольство моими переводами.

Беседы с капитаном Доминго Унгрия и членами его группы, занятия, переводы сводок отдельных сообщений и очерков о делах на фронте. И так с раннего утра до позднего вечера. Иногда я настолько уставала, что не могла переводить содержание очерков и сообщений об обстановке на фронтах.

После первой вылазки в тыл мятежников под Теруэлем отношение Рудольфо ко мне сразу резко изменилось, он уже не просил меня переводить сводки и очерки из газет и не посылал будить меня, а чтобы я не опаздывала к завтраку, купил мне маленький будильник.

За два месяца трудной работы у меня не было ни дня свободного времени. И только после отъезда Рудольфо в Картахену я встретилась с подругами по Институту иностранных языков и Международной ленинской школе.

На следующий день Рудольфо возвратился и привез большие металлические бочки, полученные им у Николаса, которые назывались глубинными бомбами.

Сальвадор с помощью провинциального комитета партии достал два больших котла, и Рудольфо начал выплавку тротила из бомб.

Занятие не только опасное, но и утомительное. В котлы, наполненные водой, укладывали большой зловещий цилиндр весом около полтонны. Плавили под Валенсией, вдали от жилых зданий, и когда в первый день под котлом с бомбой и водой запылал костер, полный, всегда веселый лаборант Санчо Састре заметил:

– Опасно работать с динамитом, а тол выплавлять, может быть, еще опаснее и тяжелей.

Два дня плавили тол, разливали его в формы, наконец, закончили. На третий день Рудольфо и Доминго вызвали в штаб и приказали срочно выезжать на южный фронт в Андалузию. Все обрадовались. Доминго уже давно просился туда со своей группой, он там родился, там зима теплая и местность ему знакомая, да и очень ему хотелось вырвать из оккупированный мятежниками Севильи своих дочерей и мать жены.

Впереди Андалузия

Сборы были короткими. Часть отряда превратилась в постоянно действующую школу и осталась на месте. Почти половину тола зарыли в школьном саду.

Выезжали после завтрака. Жизнь в Валенсии уже била ключом. Хотя дело было в середине января, когда у нас говорят, что «солнце на лето, зима на мороз», было тепло, и на улицах продавали свежие цветы. Продавцы газет – подростки выкрикивали заголовки. Визжали маленькие трамвайчики, гудели машины, пассажиры которых куда-то спешили.

Всех наших людей и имущество разместили на 3-х старых грузовиках и пяти легковых машинах.

На этот раз я уже не одна женщина: с нами едет Росалина, одетая в военную форму, красивая, черноволосая, молодая девушка, не расстающаяся с карабином, загорелая, как мулатка. Она не только освоила все партизанские мины, но и перед отъездом показала свое уменье готовить вкусные обеды.

Девушка села в машину Рубио, а с ней – наш минер Мигель, прибывший с группой Доминго. Коренастый, сильный, с лукавыми глазами и почти всегда улыбающийся и, в отличие от многих его друзей, невозмутимый. Он явно влюблен в Росалину, девушка отвечала взаимностью.

Доминго прощается со своей женой. Та не плачет, а только ругает мужа.

– Ну куда ты берешь с собой ребенка? Оставь его со мной в Валенсии!

Но Антонио уже сидит в машине. Доминго целует жену и говорит: