Дэвид Геммел - Македонский Лев

• Название: Македонский Лев
• Автор: Дэвид Геммел
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 0101

Он — Парменион. Всеми ненавидимый чужеземец, он должен сражаться с героями Спарты. Человек, которого называют Гибелью Народов, возродит славу Греции, прежде чем предстать перед вратами ада.

---

Она больше не была Дераей. Она была деревом, с длинными корнями, ищущими влагу и подпитку глубоко в земле — ее ветви росли, укреплялись, цвели медленной жизнью. Она чувствовала солнечный свет на своих листьях и сосредоточилась на бутонах, полных семян, что обеспечивали ей существование в вечности. Внутри дерева было… так спокойно.

Наконец она освободила свой дух и стала искать Аиду.

Колдунья вернулась в свой дворец. Дерая встала и медленно прошла вниз по лощине, расположенной рядом с лесом, где последовательницы культа будут этой ночью проводить Третью Мистерию. Здесь протекал источник, и она стала жадно пить.

Вдалеке ей послышался лай собак, готовых к охоте.

Поправив уаль, она села на валун и стала ждать, не глядя в направлении, откуда, как она знала, придет он. Его шаги были мягкими, необычайно вороватыми.

— Вот мы и снова встретились, госпожа, — сказал он, и она обернулась.

— Как ты, Савра?

— Я в порядке — сейчас даже еще лучше, потому что снова встретил тебя.

Глазами духа она всмотрелась в его лицо. Мальчишеские черты давно уже сменились угловатыми, почти острыми чертами лица настоящего мужчины. Но он по-прежнему был тем самым Парменионом из ее воспоминаний. Ее Парменионом!

— Как красиво ты говоришь — для солдата.

— Не всегда, госпожа. Ты высвобождаешь из меня все лучшее. Как твое имя?

Она вдруг оказалась охвачена отчаянным желанием отбросить вуаль, открыть ему свое лицо, рассказать, как скучала по нему все эти одинокие годы. Она отвернулась. — Никаких имен, — сказала она наконец.

— Что-то не так? — спросил он, придвигаясь ближе.

— Ничего, — ответила она, с трудом придавая своему голосу веселья. — Сегодня прекрасный день.

Огромный пес с переливающейся черной шерстью выскочил из зарослей, приближаясь к ним. Внезапно пасть его раскрылась, обнажив длинные клыки, низкое рычание исторглось из глотки. Парменион встал перед Дераей, опустив руку на кинжал у себя на поясе.

— А ну-ка отвали! — прорычал он, и пес отступил на несколько шагов — потом кинулся к Дерае.

Кинжал Пармениона взмыл в воздух. Пес прыгнул на женщину, но спартанец бросился к нему, обхватил рукой шею собаки, и лезвие кинжала вонзилось в нее. Когда он встал на ноги, еще две собаки выбегали из леса.

Парменион обернулся к Дерае, которая уходила в сторону дворца, а псы бежали за ней.

— Нет! — закричал Парменион, вдруг понимая, что ему не хватит времени, чтобы подоспеть к ней. Но когда звери уже готовы были кинуться на нее, они внезапно повалились наземь. Она даже не обернулась, чтобы увидеть это неоспоримое чудо, а пошла дальше, к воротам дворца.

Парменион двинулся к собакам. Те мирно спали. Ошарашенный, он вложил кинжал в ножны и побежал во двор.

Следов женщины нигде не было.

***

— Посмотри сюда! — произнес Филипп, указав на длинный белый плащ и серебряный шлем с забралом, лежавшие не одной из скамей. — Представляешь, я должен надеть это на церемонию бракосочетания?

Парменион поднял меч. Он был замечательно сработан из серебра с золотой отделкой, наушные пластины украшали изображения существ, похожих на демонов, которые держали зазубренные ножи. Шею покрывали защитные пластины из серебра, не шире большого пальца взрослого мужчины. На шлеме не было гребня или плюмажа, но по краям вились два черных бараньих рога от висков до самой шеи.

— Вещь впечатляющая, — сказал спартанец, — и очень древняя. Весьма необычной работы.

— Необычной? — вскипел Филипп. — Да, необычной, возможно. Необычно также просить мужчину возлечь с женщиной, надев на себя такой… такой… свадебный головной убор!

Парменион улыбнулся. — Ты сам говорил, что этот брак был предначертан свыше. Ты же наверняка предвидел, что будет совершен некий ритуал? Даже Бардилл в свое время устроил свадебную церемонию, которая длилась целый день, с танцами, речами и атлетическими состязаниями между его гвардейцами.

— Да, он на это был горазд, — согласился Филипп, — но там я был в центре всего действа. Здесь же я чувствую себя чужаком, второстепенным игроком. — Он подошел к окну и посмотрел на темнеющие в ночи леса и далекие огни. Парменион встал рядом. — Послушай их, — проговорил Царь, когда ночной бриз донес до них звуки смеха и музыки со стороны леса. — Знаешь, что они там делают?

— Нет, государь.

— Я тоже… и это беспокоит меня, Парменион. Может быть, они пляшут голые вокруг этих костров — а я сижу здесь, ожидая, когда меня отведут к невесте, как жертвенного барана. Я что, так уродлив, что нужно шлемом скрывать мое лицо?

— Я думаю, — вставил Парменион, — ты чересчур взволнован. Я бы посоветовал тебе воздержаться от вина; ты выпил уже почти целый кувшин.

— Вино никак не действует на мои способности, — буркнул Филипп. — Почему бы нам не пробраться туда и не понаблюдать за ними? Что думаешь?

— Думаю, это будет неумно.

— Боги, парень, ты такой зануда! — Филипп опустился на скамью и налил себе оставшееся вино. — Распорядись, чтобы мне принесли еще, будь другом.

Парменион вышел в опустевший коридор, спустился по лестнице на кухню. Близилась полночь, и даже он чувствовал теперь нарастающее напряжение перед скорой свадьбой.

Мистерии вызывали в Парменионе трепет, как и вся культура этого вулканического острова. Сам Ксенофонт проходил здесь посвящение, однако почти ничего не рассказал Пармениону о церемониях, кроме того, что они связаны с тайными знаниями «Величайших Богов». Одним из них, как вспомнил Парменион, был Кадмилос — бессмертный с бараньими рогами, Дух Хаоса.

Спартанец вошел в пустую кухню, отыскал кувшин вина и вернулся с ним в покои Царя. Филипп снова весело напивался.

— Ты нашел себе еще, — проговорил Парменион, заметив рядом с Царем золотой кувшин.

— Его принесла женщина. С гостеприимством здесь все в порядке, Парменион — и это лучшее вино, что мне доводилось пробовать. Глотни-ка.

— Я не видел здесь ни одной женщины, государь. Откуда она пришла?

Филипп пожал плечами. — Дворец — как соты. Кто знает? Давай. Выпей.

Парменион наполнил свой кубок царским вином и попробовал. Оно было крепким, терпким и почти сладким. Лишь тогда они услыхали песнопения, и он отставил вино и подошел к окну. Процессия с факелами выходила из леса. — Твоя невеста идет, государь, — сказал спартанец. Филипп вытянулся вперед, его руки стали тверды как камень от напряжения.

Во главе процессии, одетая как древняя Минойская принцесса, шла огневолосая девушка неописуемой красоты — ее волосы были подвязаны золотыми лентами, груди обнажены и подкрашены, губы подведены шелковистым блеском.

— Во имя всех богов Олимпа! — прошептал Филипп. — Поистине, этот вид — настоящее пиршество для глаз и души.

Парменион тяжело сглотнул. Девушка была копией Дераи: широко посаженные глаза, полный, чувственный рот. Спартанец отступил от окна, протирая глаза от наваждения. Процессия вошла во дворец, песнопение стало более отдаленным и приглушенным. Филипп налил себе еще кубок вина и выпил его единым залпом.

— Уже скоро, государь, — сказал Парменион. — Тебе нужно подготовиться.

— Да, — ответил Филипп дрогнувшим голосом. — Под… подготовиться. — Он вылез из своего хитона, прошагал к белой накидке и упал на скамью. — Проклятье! — проворчал он. — Ноги меня подводят. — Парменион подбежал к нему.

— Что такое, государь?

— Не… не знаю. Помоги… встать. — Парменион посадил Царя на скамью. — Я сейчас приду в норму. Принеси воды.

Спартанец услышал шаги в коридоре и скрип открываемой двери в опочивальню. Подойдя к занавесям между комнатами, он задернул их плотнее, затем набрал воды для Царя. Глаза Филиппа были отекшими и затуманенными. — Они здесь, государь, — прошептал Парменион. — Тебе надо взять себя в руки. — Филипп взял воду, которая тут же пролилась ему на голую грудь. Он хотел попить, но голова его запрокинулась назад, а кубок выпал из руки.

Парменион неслышно выругался. Это было слишком. Он видел Филиппа на многих хмельных пирушках; то, сколько он мог выпить вина или пива, не пьянея, уже давно вошло в легенды. Никогда еще Парменион не видел его в таком состоянии. И всего после двух кувшинов вина? Это было немыслимо.

Сладкий запах фимиама проник через занавески, и он услышал аколиток, выходящих из опочивальни. Он тихо прокрался через комнату, приоткрыв маленькую щель между драпировкой. Комната за занавесом была освещена желтым огнем фонарей, и обнаженная фигура Олимпиады лежала на широком ложе. Она мягко извивалась и постанывала.

Парменион снова выругался и вернулся к Царю.

Время поджимало.

А Филипп лежал в пьяном ступоре.

***

Дерая выскользнула из дворца как только факельная процессия прошла мимо. Она поспешно прошла к древнему кругу камней на холме за фруктовым садом. Все чувства ее обострились, и теперь она боролась с эйфорией, вызванной ощущением близкой победы.