Вячеслав Маркин - Неизвестный Кропоткин

• Название: Неизвестный Кропоткин
• Автор: Вячеслав Маркин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Петр Алексеевич Кропоткин… Еще несколько десятилетий назад перед этим именем преклонялись лучшие люди России и мира. Так случилось, что постепенно его имя стало забываться. «Не тот ли это Кропоткин - теоретик анархистов, которому удалось совершить невероятный по дерзости побег из Петропавловской крепости?» - спрашивают иногда.

Да, тот. Но к этому необходимо добавить - ученый-энциклопедист, философ мирового значения, путешественник-первооткрыватель, революционер, который проповедывал идеи общества без принуждения и насилия на основе взаимной помощи как фактора эволюции; стал основателем ряда наук геолого-географического цикла, разрабатывал теорию Ледникового периода, сотрудничал в Британской энциклопедии, познакомил США с русской литературой; кто предсказал неизбежность установления диктатуры, если придет к власти одна партия, и решительно возражал в письмах к Ленину против организованного большевиками «красного террора».

И еще - замечательный, редкого обаяния Человек - «белый Христос, идущий из России», как сказал о нем Оскар Уайльд. Каждый, прочитавший эту книгу, убедится, насколько идеи Петра Алексеевича Кропоткина во многом оказались созвучны нашему времени.

---

Он предупреждал об этой опасности еще в своих «письмах о текущих событиях». Свершившаяся революция обострила положение. Ведь так же было и во время Великой революции во Франции: страна терпела поражение все от той же Германии, и на гребне революции к власти пришел незаметный поначалу корсиканец Наполеон Бонапарт, сделавшийся «императором французов» и завоевателем мира. Предотвратить назревавшую в России гражданскую войну, можно было, по мнению Кропоткина, объединившись в борьбе с внешним врагом, оккупировавшим часть территории страны. Путь к освобождению не может быть проложен через болото национального унижения, вызванного подчинением военной силе. Интуитивно он чувствовал, что ослабление отпора внешнему насилию компенсируется усилием его внутри страны.

Спасаясь от репортеров, Кропоткин с женой и дочерью переехал в особняк на Каменном острове, предоставленный в его распоряжение голландским послом. В этот дом пришло однажды письмо от Керенского: перед отъездом на фронт ему хотелось бы встретиться с Петром Алексеевичем. Сохранился ответ на письмо, написанный на обороте визитной карточки министра-председателя: «Глубоко сожалею, многоуважаемый Александр Федорович, что не могу приехать пожать Вам руку. Когда Вы вернетесь, непременно приду к вам».

По возвращении Керенский сам заехал к Кропоткину и предложил ему войти в правительство, вплоть до того, чтобы занять пост его председателя.

Кропоткин решительно отказывается: анархист не может входить в правительство. Тогда лидер демократической России предложил ему поехать послом в Англию, так хорошо ему знакомую. Но и от этого предложения Кропоткин отказался. Как и от предоставленного в его распоряжение для поездок на митинги личного автомобиля Керенского. При этом он сказал, обращаясь к дочери: «Нет, уже мы лучше на извозчике…»

Невольно приходит аналогия со знаменитым норвежцем Фритьофом Нансеном, сыгравшем большую роль в своеобразной норвежской революции, в результате которой страна разорвала унию со Швецией и стал независимой. Ему предложили стать королем Норвегии, но он отказался, сказав: «власть - не мое дело». Но, в отличие от Кропоткина, в Англию послом поехал - для молодого государства очень важно было наладить контакты со странами Запада. В России, конечно, ситуация была иной. Да и каждый из них был совершенно неповторимой, уникальной личностью. И все же их объединяло то, что оба они были великими гуманистами. Нансен, будучи прославленным ученым-путешественником, на время составил науку, почувствовав необходимость отдать все силы служению обществу, решению его проблем. После Второй мировой войны он стал известен миру не только своими героическими полярными походами и научными трудами, но и «нансеновскими паспортами» для военнопленных и беженцев, а также борьбой за оказание помощи голодающим в Советской Росси, куда он, лауреат Нобелевской премии мира, неоднократно приезжал.

В России после Февральской революции П. А. Кропоткин, считавшийся (и не без оснований) крайне левым, не примыкал теперь ни к одной из политических партий, хотя его пытались к себе привлечь и правые, не забывшие, что он по происхождению аристократ, и левые, видевшие в нем старейшего революционера. И даже приверженцы его идей - анархисты - не могли понять позиции своего идейного лидера; некоторые из них называли его отступником и даже предателем «идеи анархии».

Между тем, революция развивалась «сверху» и «снизу», в стране сложилось двоевластие. С одной стороны - коалиционное Временное правительство, считавшее своей задачей созыв Учредительного собрания, с другой - Советы, руководимые эсерами эсдеками (меньшевиками); быстро нарастала в обществе и третья сила - большевистская часть социал-демократической рабочей партии во главе с Лениным. От них-то и исходила угроза гражданской войны. Еще в апреле началось формирование вооруженных отрядов Красной гвардии, к июню 1917 года объединивших более десяти тысяч человек. Готовился насильственный захват власти.

Советы призвали к разоружению этих отрядов, но большевики не подчинились и 3(16) июля организовали в Петрограде и некоторых других городах вооруженные демонстрации под лозунгами «Долой министров-капиталистов!» и «Вся власть Советам!» Произошли столкновения с правительственными войсками, в результате которых было убито более пятидесяти человек. Последовал очередной кризис в правительстве: из него ушли правые - конституционные демократы (кадеты). Временное правительство, которое возглавил А. Ф. Керенский, приняло на себя чрезвычайные полномочия, став единственным правителем страны. Двоевластие было устранено. Приняты и другие мены: запрещена Красная гвардия, арестованы некоторые большевики, Ленин привлечен к суду как немецкий шпион, укреплена дисциплина в армии, для заготовок хлеба отправлены комиссары в деревню… Но, несмотря на все это, дела шли все хуже. Социальные преобразования (даже обещанная эсерами крестьянская реформа) откладывалась на неопределенное время. Страна продолжала катиться к гражданской войне, к экономическому и политическому краху.

В этих условиях решено было созвать Всероссийское демократическое совещание представителей всех государственных и общественных организаций.

II. Новая реальность

«Обращаюсь и к правым, и к левым…

Это была попытка собрать все силы общества и объединить их вокруг правительства Керенского. Совещание назначено на 14 августа в Москве, где для него предоставляется Большой театр.

Большевики, также получившие приглашение, отказались участвовать в совещании, подтвердив тем самым, что имеют свои особые цели.

Они снова провозгласили снятый после 3 июля лозунг «Вся власть Советам!», надеясь завоевать большинство в Советах, где преобладали меньшевики и эсеры.

Анархист Кропоткин был приглашен на совещание в составе «группы русской истории», состоявшей из оставшихся в живых первых народников, зачинателей революции, увенчавшейся, наконец, победой. В «группу истории» вошла и Екатерина Брешко-Брешковская, судившаяся во «процессу 193-х», и находившаяся на каторге и в ссылке почти те же сорок лет, что Петр Алексеевич прожил в эмиграции. Вместе с Кропоткиным они - старейшие среди участников совещания, немногим их моложе Николай Морозов, Вера Фигнер, Николай Чайковский, Герман Лопатин, Георгий Плеханов.

Петру Алексеевичу было приятно встретиться с давно знакомыми учеными. От высших учебных заведений приглашены академики: медик Владимир Бехтерев, историк Евгений Тарле, биолог Михаил Мензбир. От научных учреждений и обществ - географ Дмитрий Анучин, художник Леонтий Бенуа, химик Иван Каблуков. Географ и ботаник Владимир Комаров и океанолог Юлий Шокальский присутствовали как представители русского географического общества. Но основная масс приглашенных - промышленники, купцы, банкиры, высшие армейские чины. Они тоже за революцию, во всяком случае, против реставрации самодержавия.

На вечернем заседании 14 августа выступил самый знаменитый русский банкир Павел Рябушинский. Он сказал: «Тогово-промышленный мир приветствовал свержение презренной царской власти и никакого возврата к прошлому, конечно, быть не может…»

Возврата быть не может - тут большинство согласно. Но куда же идти? Очень многие видят спасение в диктатуре, которая противостояла бы стихийность народного движения, как всегда именуемой страшным словом «анархия». Когда председательствующий Керенский обратился к верховному главнокомандующему Лавру Корнилову: «Ваше слово, генерал!», зал встал, апплодируя. В левом же секторе продолжали сидеть. Справа послышались возмущенные крики: «Хамы! Встаньте!» Правые уже сейчас требовали покорности будущему диктатору. Слева в ответ летело: «Холопы!» Наконец все затихли. Генерал Корнилов произнес речь, в которой заверил собравшихся, что с анархией в армии ведется беспощадная борьба и она будет подавлена, что необходимо поднять престиж офицеров и принять решительные меры…

Этот красивый стройный генерал недолго будет скрывать свои планы: уже через неделю он двинет на Петроград войска под знамением с эмблемой смерти: черепом и костями. Но ему не удастся захватить власть, и он войдет в русскую историю как «несостоявшийся диктатор». В борьбе с корниловщиной на короткое время объединятся все социалистические партии, и мятеж будет подавлен. Но консолидация сил, ради которой и было создано Государственное совещание, сохранялась недолго.

Второй день совещания был отмечен выступлениями «левых». От «Группы истории» первой вступила Брешко-Брешковская. Она, как и все (или почти все) участники совещания, говорила о необходимости защитить родину от наступающих германских армий, продолжив войну, но как социалистка, просила правительство обратить самое энергичное, самое строгое внимание на внутренних врагов России - капиталистов и торговцев.