Вячеслав Маркин - Неизвестный Кропоткин

• Название: Неизвестный Кропоткин
• Автор: Вячеслав Маркин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Петр Алексеевич Кропоткин… Еще несколько десятилетий назад перед этим именем преклонялись лучшие люди России и мира. Так случилось, что постепенно его имя стало забываться. «Не тот ли это Кропоткин - теоретик анархистов, которому удалось совершить невероятный по дерзости побег из Петропавловской крепости?» - спрашивают иногда.

Да, тот. Но к этому необходимо добавить - ученый-энциклопедист, философ мирового значения, путешественник-первооткрыватель, революционер, который проповедывал идеи общества без принуждения и насилия на основе взаимной помощи как фактора эволюции; стал основателем ряда наук геолого-географического цикла, разрабатывал теорию Ледникового периода, сотрудничал в Британской энциклопедии, познакомил США с русской литературой; кто предсказал неизбежность установления диктатуры, если придет к власти одна партия, и решительно возражал в письмах к Ленину против организованного большевиками «красного террора».

И еще - замечательный, редкого обаяния Человек - «белый Христос, идущий из России», как сказал о нем Оскар Уайльд. Каждый, прочитавший эту книгу, убедится, насколько идеи Петра Алексеевича Кропоткина во многом оказались созвучны нашему времени.

---

Совместимо ли его теперешнее положение с научной работой? Время покажет. Пока же он думает не о продолжении занятий наукой, а о том, как быстрее возвратиться в Россию, где ему, конечно же, придется жить в подполье, и уж вряд ли будет возможность появиться в Географическом обществе…

Несколько дней, проведенных в Христиании, были посвящены знакомству с жизнью норвежской столицы. Тогда самостоятельной, независимой Норвегии еще не существовало. Была уния со Швецией: общий король, общее правительство, но был свой парламент (стортинг). Положение Христиании по отношению к Стокгольму чем-то напомнило Кропоткину Иркутск, некоторая самостоятельность которого сохранялась, благодаря значительной его удаленности от столичного Петербурга. В Норвегии важную роль играло еще и то, что норвежские крестьяне не знали крепостного права. Они боролись за свои права с полным сознанием своего достоинства, не испытав унижения рабством. Их интересы отстаивала в стортинге особая крестьянская партия, издававшая свою газету. Не то что в России, где, например, «чайковцы» жестоко поплатились за одну лишь попытку объяснить людям физического труда элементарные их права.

На пароход Кропоткин сел в старинном порту Бергене, одном из городов средневекового торгового ганзейского союза. Там же простился с Марком Натансоном, который сопровождал его. С ним многое обсудили, пересекая Финляндию. Умелый, волевой организатор, он проведет потом лет пятнадцать в ссылке и станет одним из основателей партии социалистов-революционеров (эсеров), «наследницы» народников и народовольцев.

А на палубе парохода, куда Кропоткину удалось пробраться незамеченным, он разговаривал с одним профессором их Христиании. Говорили по-норвежски. Подобно Паганелю Жюля Верна, выучившему португальский вместо испанского, Петр Алексеевич думал, что изучает шведский язык, готовясь на петербургских дачах к поездке. Оказалось - норвежский, и кстати… Норвежец дал Кропоткину газету с отчетом о только что возвратившейся из Северной Атлантики экспедиции профессора Мона, исследовавшей глубоководную часть океана. Сразу возникла мысль предложить английское изложение статьи известному английскому научно-популярному журналу « Nature », с которым Кропоткин предполагал наладить сотрудничество.

Еще в 1871 году в этом журнале была напечатана его небольшая статья о полярных сияниях на Байкале, подписанная английскими буквами «Р. К.» Он надеялся, что по этой заметке его вспомнят, и он сможет продолжить работу, подписываясь другими инициалами. A. L. Ведь теперь у него был паспорт «чайковца» Александра Левашова, того самого, что сыграл роль кучера при его побеге. Теперь, как и Кравчинский, Левашов, уехал на помощь повстанцам Сербии, поднявшимся против турецкого угнетения.

Итак, один, с чужим паспортом, гладко выбритый, в цилиндре, вышел Кропоткин на берег в Гулле. Опасаясь, что и в этот порт проникли царские ищейки, он сразу же выехал в Эдинбург, шотландскую столицу, где снял небольшую комнату на окраине города. Первую, написанную по-английски заметку о путешествиях русского географа Н. М. Пржевальского* в Центральной Азии Кропоткин послал сразу в газету «Tumes» и в журнале «Nature».

Спасительный журнал «Nature»

В «Times» она появилась немедленно, журнал тоже принял заметку к публикации. Кропоткин решил, что сможет таким путем что-то зарабатывать, но для этого лучше поселиться в Лондоне, поближе к редакциям. Несмотря на риск быть опознанным, он переехал в английскую столицу и пришел в редакцию «Nature». Секретарю редакции Джону Скотт-Келти он представился русским географом Левашовым. Тот принял бывшего сотрудника Русского географического общества очень тепло и предложил работу: просматривать все получаемые редакцией журналы и на выбор реферировать статьи по географии. Кропоткину был выделен стол, на который складывалась поступавшая периодика.

Левашов- Кропоткин приступил к работе. Первая заметка -о норвежской экспедиции, измерявшей глубины в Северной Атлантике, за ней последовали краткие отчеты об экспедициях русских географов и обсуждения их результатов.

Поначалу были немалые трудности с языком, и каждую заметку приходилось переписывать по три, а то и по четыре раза. Еженедельно, если выполнялась «норм», платили небольшой гонорар, вполне достаточный, чтобы существовать на него. Но если заметок в номере не было, то не было и гонорара. Кропоткин тогда «довольствовался чаем и хлебом».

Однажды Скотт Келти предложил Левашову для рецензии две книги «некоего русского географа» П. А. Кропоткина, первая - «Общий очерк географии Восточной Сибири», изданная в прошлом году, вторая - «Исследования о ледниковом периоде» только что вышедшая в Петербурге. Петру Алексеевичу пришлось признаться, что он и есть автор этих книг. Скотт-Келти читал в газетах о побеге князя Кропоткина и был очень рад, что новый автор журнала оказался столь известным человеком. И не только как узник русского царизма, но и как ученый. «Вам не обязательно хвалить или ругать эти книги, расскажите просто, о чем они», - посоветовал Скотт Келти, проявляя участие. С тех пор они стали друзьями. Впоследствии Келти был избран секретарем Королевского географического общества, и его именем был назван один из островов Земли Франца-Иосифа, открытой австро-венгерской экспедицией Ю. Пайера и К. Вайпрехта, но за год до этого «предвиденной» Н. Шиллингом и П. Кропоткиным.

Заметки Кропоткина продолжали публиковаться регулярно и в журнале, и в газете. Сначала они подписывались буквами «A. L.», потом шли без подписи, а затем все чаще стали появляться инициалы Р. К. Так подписаны статьи «Русский исследователь в Азии прошлым летом» (о Н. М. Пржевальском), «Первый съезд русских натуралистов», «Плавание адмирала С. О. Макарова», рецензия на книгу Х. Вуда «Берега Аральского моря» и другие.

Давний его знакомый Адольф Эрик Норденшельд совершил плавание на судне «Proven» в устье Енисея и готовился к переходу северо-восточным морским путем в Тихий океан - вдоль северных берегов Сибири. Кропоткин отправил Норденшельду письмо, в котором просил прислать материалы плавания к устью Енисея: «Поскольку я пишу для английских научных журналов, то был бы очень рад получить сообщения шведской прессы о Вашем последнем путешествии… чтобы тотчас рассказать о них английской публике, - не говоря уже о моем давнем интересе к Вашим смелым путешествиям…»

Позже, когда Норденшельд прошел на шхуне «Вега» Северный морской путь за две навигации и выпустил книгу об этой экспедиции, Кропоткин поместил в «Nature» пространную рецензию на нее. Он отметил историческое значение плавания «Веги», и рассказал о научных результатах ледового похода и о самом организаторе экспедиции. Норденшельд фактически выполнил план, задуманный Кропоткиным, и, больше того, повторил традицию кропоткинских экспедиций: не только прошел неизведанным путем, но на этом пути сделал немало открытий.

Той первой осенью в Лондоне состоялась встреча Кропоткина с человеком, о котором, пожалуй, чаще всего говорили в кружке «чайковцев», - с Петром Лавровым. На улицах Лондона продавалась издававшаяся им газета «Вперед!», и первое, что Кропоткин прочитал в ней, был некролог, посвященный Михаилу Бакунину, написанный Лавровым. Кропоткину некролог не понравился, но газету все же стал читать регулярно. И вот однажды в рубрике «почтовый ящик» он увидел мелким шрифтом напечатанное приглашение господину К. зайти в редакцию для получения письма из России. Вероятность того, что это относится к нему, была очень велика, и Кропоткин отправился по адресу, указанному в газете.

Дверь открыла женщина, у которой он спросил, можно ли видеть господина Лаврова. Себя же Кропоткин не назвал, но дама почему-то его сразу узнала, приняв, как потом выяснилось, за брата Александра, которого все в редакции хорошо знали и любили. Безбородый Петр оказался особенно похож на него. Недоразумение устранил вышедший навстречу с дружескими объятиями никогда не видевший его Лавров.

Конечно, он стал предлагать сотрудничать в газете, где уже активно работал только что вырвавшийся из сибирской ссылки и проходивший по «каракозовскому» и «нечаевскому» делам Варлаам Черкезов. Ему помог бежать из России тот же доктор Веймар. Черкезов вел в газете Лаврова отдел внутреннего обозрения «За две недели». Кропоткину, однако, хотелось быть ближе к бакунистам, к практической революционной работе. Он написал письмо своему старому швейцарскому другу, Джеймсу Гильому. Получив ответ с приглашением приехать, Кропоткин в начале 1877 года отправляется в Швейцарию.

В центре Европы

Поселившись в городе Шо-де-Фон, Петр Алексеевич вступил в одну из артелей часовщиков, решив освоить эту профессию настолько, чтобы иметь возможность зарабатывать ею. Кое-каких успехов в этом деле достиг и отремонтировал несколько часов. В частности, он оказал такую услугу Георгию Плеханову, который впоследствии шутил, что у него, марксиста, часы отремонтированы анархистом Кропоткиным (с точки зрения Плеханова, врагом порядка и точности), а идут тем не менее - безошибочно.