Вячеслав Маркин - Неизвестный Кропоткин

• Название: Неизвестный Кропоткин
• Автор: Вячеслав Маркин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Петр Алексеевич Кропоткин… Еще несколько десятилетий назад перед этим именем преклонялись лучшие люди России и мира. Так случилось, что постепенно его имя стало забываться. «Не тот ли это Кропоткин - теоретик анархистов, которому удалось совершить невероятный по дерзости побег из Петропавловской крепости?» - спрашивают иногда.

Да, тот. Но к этому необходимо добавить - ученый-энциклопедист, философ мирового значения, путешественник-первооткрыватель, революционер, который проповедывал идеи общества без принуждения и насилия на основе взаимной помощи как фактора эволюции; стал основателем ряда наук геолого-географического цикла, разрабатывал теорию Ледникового периода, сотрудничал в Британской энциклопедии, познакомил США с русской литературой; кто предсказал неизбежность установления диктатуры, если придет к власти одна партия, и решительно возражал в письмах к Ленину против организованного большевиками «красного террора».

И еще - замечательный, редкого обаяния Человек - «белый Христос, идущий из России», как сказал о нем Оскар Уайльд. Каждый, прочитавший эту книгу, убедится, насколько идеи Петра Алексеевича Кропоткина во многом оказались созвучны нашему времени.

---

«Со всеми женщинами в кружке у нас были прекрасные товарищеские отношения, но Соню Перовскую мы все любили…» - писал Кропоткин. «Она очаровывала своим умом, покоряла непреодолимо убедительной речью и, главное, умела одушевить, увлечь собственной заразительной преданностью делу»,- та охарактеризовал Перовскую другой «чайковец» Сергей Кравчинский, который в те год стал (и до конца своей жизни оставался) самым большим другом Кропоткина. Отставной артиллерийский поручик, проучившийся два года в Земледельческом институте, Сергей удивлял всех своим талантом полиглота: переводил с французского, немецкого, английского, в том числе перевел капитальный труд французского астронома Камиля Фламмариона «Атмосфере». А в переводе с английского нескольких страниц из книги Генри Стэнли «Как я нашел Ливингстона» однажды принял участие и Кропоткин.

Дело было после сходки, которая затянулась до полуночи; к четырем часам утра перевод, предназначавшийся для журнала «Всемирный путешественник», был закончен.

Опустошив горшок каши, оставленный для них на столе, они отправились домой. И с той ночи стали друзьями на долгие годы: «Я всегда любил людей, умеющих работать и выполняющих свою работу как следует. Поэтому перевод Сергея и его способность быстро работать уже расположили меня в его пользу. Когда же я узнал его ближе, то сильно полюбил за честный, открытый характер, за юношескую энергию, за здравый смысл, за выдающийся ум и простоту, за верность, смелость и стойкость».

«Наш кружок оставался тесной семьей друзей. Никогда впоследствии я не встречал такой группы идеально чистых и нравственно выдающихся людей, как те человек двадцать, которых я встретил на первом заседании кружка Чайковского. До сих пор я горжусь тем, что был принят в такую семью» 1, - писал Кропоткин спустя почти тридцать лет.

1 Записки, С. 188.

Цели, которые преследовали «чайковцы», никак не предполагали насильственного захвата власти, а только просвещение народа, пробуждение в нем гражданской активности, подготовка России к демократическим формам правления, обеспечивающим социальную справедливость. Хотя они следовали атеистическому мировоззрению Герцена, Белинского, Чернышевского и Лаврова, их аскетизм и самоотверженность имели религиозное происхождение. По существу, они вывели свою веру из той, от которой отказались, основав ее на тех же заповедях Нагорной проповеди. Поэтому нетруден был для некоторых возврат назад: к идеям «богочеловечества» (хотя и лишь на время) обратился Чайковский, в православие - Лев Тихомиров, и даже стал убежденным монархистом. Все это будет потом. А пока они - революционеры, готовы жертвовать собой, зная, что за пропаганду идей свободы и справедливости в России не избежать тюрьмы либо каторги.

Аресты начались уже осенью 1873 года. В ночь с 10 на 11 ноября целый отряд жандармов и полицейских нагрянул на квартиру Сергея Синегуба за Невской заставой. Забрали его и Льва Тихомирова, случайно оставшегося ночевать. Потом арестовали Перовскую и еще несколько человек. Возможно, в Третьем отделении еще не представляли себе масштаб организации, распространившейся на всю Россию. Но какие-то подозрения возникли. Начался поиск. Переодетые жандармы наводнили рабочие районы Петербурга. Однако никаких компрометирующих материалов, ни одного документа, который можно было бы положить в основание обвинения, найдено не было. Но во второй половине ноября 1873 года уже была написана для кружка программная «Записка» Петра Кропоткина.

Не по Нечаеву…

Начинается записка словами: «Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя?»

В ней впервые развивает Кропоткин свою концепцию революционной перестройки общества, основанную на анализе различных течений социалистической мысли и собственного опыта пропагандистской работы. Она противостояла нечаевской программе, направленной на разрушение. Кропоткин вынес на обсуждение кружка прежде всего проблему созидания будущего общества.

У Нечаева же было так: «…Мы прямо отказываемся от выработки будущих жизненных условий как несовместимой с нашей деятельностью… Мы считаем дело разрушения настолько громадной и трудной задачей, что отдаем ему все наши силы и не хотим обманывать себя мечтой о том, что у нас хватит сил и умения на созидание… Пусть новое здание строят новые плотники, которых вышлет из своей среды народ…»

Кропоткин начинает свою «Записку» с обоснования необходимости ориентации на самый высокий идеал. Он в общем-то един для социалистов всех оттенков - возможно более полное равенство условий развития всех членов общества. В понимании Кропоткина это равенство возможностей, но никак не механическое выравнивание самих личностей.

Всякая попытка определить будущий строй точнее - бесполезная и бесплодная трата времени. Нет такого ума, который так далеко вперед мог бы расчертить план будущего. Думая о будущем, он неизбежно будет исходить из сегодняшних представлений, которые изменяются.

В записке многое выглядит наивным и утопичным. И хотя Кропоткин утверждает, что решить в деталях, каким будет будущее общество заранее невозможно, он пытается это сделать. И, естественно, ему это не удается. В его схеме можно обнаружить элементы того самого государственного, регламентированного, казарменного коммунизма, противником которого он себя считал. Но Кропоткиным записана важнейшая мысль на полях рукописи: «Под идеалом мы разумеем такой строй общества, прогресс которого основан не на борьбе людей с людьми, а людей - с природою». Кропоткин всегда считал общество генетически связанным с природой, и в этой фразе нашло отражение гуманистическое начало социологической концепции Кропоткина и ее экологичность, ибо слова «борьба с природой» надо понимать не как уничтожение природы, а стремление к гармонизации отношений с ней человека - порождения природы и части ее.

Записку Кропоткина обсуждали на нескольких вечерних собраниях кружка. Она вызвала оживленные споры, и все же была одобрена. Ее начали переписывать набело, чтобы распространять в провинциальных филиалах. А Петру было поручено написать более краткую и четкую «Программу революционной пропаганды». В ней он ставил задачу приступить к организации революционной партии, понимая ее не как сплоченную, дисциплинированную уставом организацию, а лишь как идейный и тактический союз интеллигенции в первую очередь с крестьянами и с рабочими: «Прежде всего мы глубоко убеждены в том, что никакая революция невозможна, если потребность в ней не чувствуется в самом народе. Никакая горсть людей, как бы энергична и талантлива она ни была, не может вызвать народного восстания, если сам народ не доходит… до сознания, что ему нет другого выхода из положения… Поэтому главное - вести пропаганду среди крестьян, идти в народ».

После обсуждения программы в Петербурге Кропоткин едет в Москву, где в одном из хорошо ему знакомых домов Пречистенки читает ее московскому филиалу кружка. Здесь присутствуют Сергей Кравчинский и Дмитрий Рогачев, только что вернувшиеся из Тверской губернии. Два бывших офицера, они ходили по деревням как пильщики и подбивали крестьян выступить за справедливый раздел земли, находя поддержку в текстах Евангелия. Их встречали как новых апостолов. Но все же нашлись мужики, которые донесли на пришлых смутьянов. К счастью, им удалось скрыться.

И вот они вместе с другими московскими кружковцами обсуждают план дальнейших действий. В программу Кропоткина внесены поправки и дополнения. И единодушно решено - с наступлением весны все чайковцы идут «в народ». А осенью соберутся на съезд, где будут обсуждены результаты летних походов.

Однако все получилось иначе.

Уже с мая 1873 года в жандармском ведомстве было возбуждено дело о широком распространении в народе книг революционного содержания. На основании подготовленных следствием материалов министр юстиции граф Пален заключил свой доклад таким выводом: «В России существуют тайные и противозаконные общества, имеющие целью ниспровержение государства, всего существующего порядка и водворения полнейшей анархии». Впервые в правительственных документах России появляется слово «анархия».

На протяжении двух столетий оно будет исправно служить государственной власти в качестве надежного жупела, как синоним беспорядка и хаоса, противопоставляемый существующему порядку - идеальному, раз и навсегда установленному состоянию общества. Всякое покушение на этот порядок, даже просто критика, по убеждению властей, неизбежно ведет к анархии и всеобщей гибели.

Осуществление идеала должно совершиться путем социальной революции. Но далеко не сразу. За одной революцией последует другая, за ней - третья. И чем полнее будут выполнены задачи предыдущей революции, тем более мирными будут последующие перевороты.