Вячеслав Маркин - Неизвестный Кропоткин

• Название: Неизвестный Кропоткин
• Автор: Вячеслав Маркин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Петр Алексеевич Кропоткин… Еще несколько десятилетий назад перед этим именем преклонялись лучшие люди России и мира. Так случилось, что постепенно его имя стало забываться. «Не тот ли это Кропоткин - теоретик анархистов, которому удалось совершить невероятный по дерзости побег из Петропавловской крепости?» - спрашивают иногда.

Да, тот. Но к этому необходимо добавить - ученый-энциклопедист, философ мирового значения, путешественник-первооткрыватель, революционер, который проповедывал идеи общества без принуждения и насилия на основе взаимной помощи как фактора эволюции; стал основателем ряда наук геолого-географического цикла, разрабатывал теорию Ледникового периода, сотрудничал в Британской энциклопедии, познакомил США с русской литературой; кто предсказал неизбежность установления диктатуры, если придет к власти одна партия, и решительно возражал в письмах к Ленину против организованного большевиками «красного террора».

И еще - замечательный, редкого обаяния Человек - «белый Христос, идущий из России», как сказал о нем Оскар Уайльд. Каждый, прочитавший эту книгу, убедится, насколько идеи Петра Алексеевича Кропоткина во многом оказались созвучны нашему времени.

---

Предложение было принято обществом. Объемистая записка издана отдельно книгой над названием «Экспедиция в русские северные моря». А Кропоткин отправляется в Финляндию по следам растаявших ледников. Его приглашение участвовать хотя бы в начальном этапе экспедиции приняли маститые геологи - академики Ф.Б. Шмидт и Г. П. Гельмерсен, знакомые еще по Иркутску. В Выборге к ним присоединился местный геолог М. П. Ребиндер, хорошо знающий геологию Финляндии. Все они признавали за ледниками способность продвигаться по долинам, увлекая с собой крупные валуны и шлифуя скалы, но все же считали, что распространение валунов не могло быть столь широким, да и трудно было ученым полностью отрешиться от приверженности к дрифтовой гипотезе, «освященной» авторитетами Чарльза Дарвина и крупнейшего в те времена геолога Лайеля.

Город Выборг совершенно естественно вписан в природу, так что прямо в его пределах можно познакомиться со всем арсеналом доказательств ледниковой гипотезы. Курчавые скалы сияют глянцем среди домов, штрихованные валуны расположились там же, а вместе с ними и остатки древних ледниковых морен. Вокруг всех этих созданий природы геологи ведут ученые споры.

Вот округленные гранитные холмы с начищенной до блеска поверхностью. Гельмерсен ссылается на высокий авторитет Леополда фон Буха:* тот описал подобные куполовидные образования, объяснив их действием воды и свойством гранита сбрасывать верхние слои, как скорлупу. Кропоткину это объяснения кажется искусственным: только движение большой массы льда, считает он, могло так обработать скалы. Следы этого движения - штриховка, царапины, направленные строго в ту сторону, откуда полез ледник. А как же вода? - возражает Гельмерсен. И спор продолжается у могучего водопада Иматра. Зрелище обрушивающихся с высоты тяжелых масс воды завораживает, создается впечатление чудовищной силы. Но результаты ее воздействий на гранитные скалы скажутся через многие тысячелетия, да и то только в том случае, если с потоком воды будут постоянно лететь камни, выполняющие роль тарана. Леднику же с его огромной массой достаточно проползти над скалой. Воздействие даже падающей воды несравнимо слабее, чем самого маленького ледника.

У Иматры Кропоткин расстается со своим спутником и отправляется в ГельсингфорС. Там в течение недели он знакомится с геологической литературой, минералогическими коллекциями в музеях, с научной жизнью Финляндии совершает экскурсии в окрестности финской столицы, где изборожденные и отшлифованные скалы встречаются буквально на каждом шагу.

Из Гельсингфорса - в Стокгольм, через шхеры Стокгольмского архипелага. «Стокгольм - славный город, - писал Кропоткин брату, - чрезвычайно оживлен, не менее Петербурга, движение на улицах вплоть до поздней ночи, красивые постройки и т. п… Из ученых я нашел здесь… только Норденшельда*, молодого шпицбергенца и представителя радикальной партии в ригстаге. Славный парень».

А в письме Совету Географического общества Кропоткин выразил ему «искреннюю признательность за величайшую любезность, с которой он ознакомил меня с коллекциями академического музея, с превосходными гренландскими метеоритами и т. д.»

Адольф Эрик Норденшлельд был к тому времени уже достаточно известен, хотя и не совершил еще прославившего его плавания вдоль берегов Сибири на пароходе «Вега». Это было первое в истории прохождение Северным морским путем. С Норденшельдом связана одна история, о которой говорили и в Петербурге. Молодой геолог был приглашен в Гельсингфорский университете преподавателем физики и математики, блестяще защитил диссертацию. Но из-за неосторожных высказываний на политические темы был уволен генерал-губернатором Бергом и, вынужден покидая Финляндию, на пути в Швецию он пересек Ботнический залив по льду, на коньках. В Швеции, откуда он совершил четыре очень плодотворные в научном отношении поездки на Шпицберген, его избрали профессором Академии.

Когда Кропоткин встретился в Стокгольме в Норденшельдом, уже были опубликованы результаты его прошлогодней Гренландской экспедиции. Первым из ученых поднялся он на «спину» Гренландского ледникового щита. Тысячи километров безжизненной белизны растилились перед ним. Край вечного мороза, убивающего все живое. Наверное, именно так выглядела Северная Европа в ледниковый период. Разговор со столь выдающимся полярным исследователем для Кропоткина, несомненно, был полезен, тем более, что он сам собирался возглавить большую экспедицию в Арктику.

Они подробно обсудили перспективы полярных исследований, в частности, план прохождения северо-восточным ледовым путем в Тихий океан. Норденшельд с большим интересом слушал рассказы Кропоткина о Сибири, где с молодых лет сам мечтал побывать.

Разговор, впрочем, касался не только научных тем, о чем свидетельствует письмо Петра Кропоткина брату из шведского города Ночрепинга, куда он переехал из Стокгольма: «Самый развитой и радикальный из попадавшихся мне - это Норденшельд, но знаешь, чье влияние на нем сильно заметно и о ком он вспоминает с большим увлечением: Бакунина (он был с ним лично знаком) и Герцена. Он же общительнее всех и любезнее, и натура более нараспашку - он много жил с русскими, хорошие друзья его молодости были русские, и теперь он с русскими часто встречается» 1

1 Переписка, т. 2, С. 248.

Позже, когда Кропоткин оказался политическим эмигрантом, одно из первых писем он отправляет в Стокгольм Норденшельду.

После этой встречи Кропоткину легче стало представлять себе некогда покрывавший Скандинавию великий ледник. Обследуя различные формы земной поверхности, образованные исчезнувшими ледниками, Кропоткин проецировал ледниковый покров на современный рельеф.

Особое внимание привлекают искателя ледниковых следов линейно вытянутые (порой на несколько километров) гряды высотой до 100 метров и более, в происхождении которых никак не могли разобраться шведские геологи. Они, конечно, высказывали свои суждения насчет причин образования этих гряд, но не связывали их с древними ледниками, приписывая им морское происхождение.

Кропоткин же сразу обратил внимание на то, что озы следуют обычно линиям движения ледникового щита, сползавшего со Скандинавских гор. Это направление четко указывает ледниковая штриховка на валунах и скалах. Огромная ледяная масса текла, совершенно не считаясь с рельефом. Она пересекла широкую скандинавскую низину Мелар, а потом поднялась вверх - горы не могли ее остановить. Независимость от рельефа, заключил Кропоткин, характерна для больших ледников. Но они сами выступали творцами рельефа, оставляя за собой своеобразные формирования. Озы - наиболее интересные из послеледниковых форм рельефа.

Современные гляциологи установили, что линейные гряды ледник оставил там, где его пронзали подледные тоннели, пропиленные ручьями талых вод. Вода несла с собой песок и щебень, и все это постепенно заполняло тоннель. Когда лед исчез, остались озы.

Их Кропоткин впервые заметил еще в Финляндии, в «Свиных» горах - Пунгахарью. Но там он не смог найти ни одного разреза через гряду и увидеть ее внутренне строение.

Он обрадовался, узнав, что через крупнейший шведский оз - Упсальский, изучавшийся самим Лайелем, строится дорога. Оз протянулся близ старинного города Упсалы (из которого происходит, кстати, легендарный основатель кропоткинского рода, предводитель викингов Рюрик).

Изучив все разрезы Упсальского и других оз Швеции, Кропоткин пришел к выводу о внутриледниковом происхождении слагающей озы морены. Это было его открытие. Ни Лайель, ни Эрдман не смогли правильно понять природу Упсальского оза.

Из Упсалы Кропоткин возвратился на юго-запад Финляндии, в город Турку. И только со стороны смог он наблюдать составленный из тысячи мелких островов Аландский архипелаг. У него создалось впечатление, что со дна моря вздымается своими вершинами потопленная горная страна. Так оно и было: после исчезновения чудовищного груза ледникового щита весь Скандинавский полуостров поднимается.

Следующий пункт маршрута - Таммерфорс (Тамере), где с озера Илеярви начинается озерная Финляндия. Обилие озер, вытянутых в одном направлении, наводит на мысль о том, что все они заполнили выпаханные ледником рытвины. Сопоставив направление берегов озер, моренных гряд и шрамов на валунах и скалах, он заключает, что все три явления вызваны одной причиной - наступлением огромного ледника. Весь комплекс Кропоткин предложил назвать «телескопическим изборождением», подчеркнув, что имеется в виду крупный масштаб природной работы.

Дальше он идет вдоль полотна строящейся железной дороги. Верста за верстой - мимо искусственно созданных обнажений горных пород. В холодный день 17 сентября на 79-й версте дороги он уезжает в Гельсингфорс, и на дрезине проезжает до 12-ой версты. У станции Харакалинна исследует скопление морских раковин, обнаруженное еще отцом Норденшельда.