Вячеслав Маркин - Неизвестный Кропоткин

• Название: Неизвестный Кропоткин
• Автор: Вячеслав Маркин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Петр Алексеевич Кропоткин… Еще несколько десятилетий назад перед этим именем преклонялись лучшие люди России и мира. Так случилось, что постепенно его имя стало забываться. «Не тот ли это Кропоткин - теоретик анархистов, которому удалось совершить невероятный по дерзости побег из Петропавловской крепости?» - спрашивают иногда.

Да, тот. Но к этому необходимо добавить - ученый-энциклопедист, философ мирового значения, путешественник-первооткрыватель, революционер, который проповедывал идеи общества без принуждения и насилия на основе взаимной помощи как фактора эволюции; стал основателем ряда наук геолого-географического цикла, разрабатывал теорию Ледникового периода, сотрудничал в Британской энциклопедии, познакомил США с русской литературой; кто предсказал неизбежность установления диктатуры, если придет к власти одна партия, и решительно возражал в письмах к Ленину против организованного большевиками «красного террора».

И еще - замечательный, редкого обаяния Человек - «белый Христос, идущий из России», как сказал о нем Оскар Уайльд. Каждый, прочитавший эту книгу, убедится, насколько идеи Петра Алексеевича Кропоткина во многом оказались созвучны нашему времени.

---

С тех пор, как Петр принял самостоятельное решение и отправился на восток, невзирая на отговоры абсолютно всех, даже самого близкого ему человека - брата Саши, он стал быстро меняться - взрослел, становился более уверенным, независимым. У него была цель. Она его окрыляла.

Иное дело Александр. Совсем недавно еще наставлявший брата, он жалуется теперь: «Я до того далеко отстаю от идеала, который живет во мне, что больно… Бессилие мешает мне даже стать просто порядочным человеком, трудовым человеком на личную пользу».

Братья как бы меняются местами. Теперь Петр успокаивает Сашу: «Ты смотришь на себя неверно… ты честная, благородная душа, что бы ты там ни толковал… Знаешь ли ты, сколько раз ты будил меня этим, знаешь ли ты, что ты меня плакать заставлял, заставлял оглядываться на самого себя? Что ты меня делал лучше!…»

Петр особенно настойчиво зовет брата приехать в Иркутск как можно быстрее. Но он медлит, ссылаясь то на отсутствие денег на дорогу (отец упорно отказывает в помощи), то на работу над большим философским трактатом «Бог перед судом разума». Александр Кропоткин задумал его как научное обоснование атеизма, включив в это сочинение главу поистине всеобъемлющую: «Общее описание мира». Одновременно он заканчивает под влиянием только что появившейся книги Дарвина большую рукопись «О происхождении видов» и посылает ее Петру.

Когда Александр прибыл в Иркутск, ему представилась возможность познакомиться с Сибирью в лучшее время года, летом. Но все же она его не очаровала так, как Петра два года назад. В дневнике он отметил: «Да, неприветлива Сибирь. Здесь невозможен комфорт (в благородном, цивилизованном смысле этого слова)». Александр с иронией воспринял Иркутск и его музей, в котором с таким удовольствием работал Петр Они встретятся позже, а сейчас Петр плывет по реке Сунгари, крупнейшему притоку Амура…

Прямая цель этого рейса - дипломатическая: нужно отвезти дружеское послание генерал-губернатору провинции Гирин с целью налаживания добрососедских отношений и оживления приграничной торговли. Дипломатическую миссию выполнял ургинский консул, а сопровождавшие его лица - председатель Сибирского отдела географического общества Арсений Федорович Усольцев, два топографа, доктор А. Н. Конради и Петр Кропоткин в качестве историографа - должны были заняться исследованием реки, протекавшей в краях, совсем еще неизвестных. Надо было нанести ее на карту и провести обычный в те времена комплекс исследований: собрать образцы горных пород, гербарий, выполнить метеорологические наблюдения.

Нащупать фарватер на «нехоженой» реке было не так просто, и много раз небольшой пароход буквально «царапал дно», продвигаясь чрезвычайно медленно. Только после слияния с притоком Нонни река стала полноводнее. Через несколько недель на рейде Гирина был брошен якорь. Меньчжурские власти, однако, отнеслись с подозрением к визиту из соседней страны переодетых, как они догадались, военных.

Укрепление дружеских связей, пожалуй, так и не было бы достигнуто, не случись неожиданное: разворачиваясь, чтобы идти обратно, пароход сел на мель. Власти, опасавшиеся, как бы русские не остались зимовать, прислали на помощь команду в двести человек. Китайцы залезли в воду и приготовились объединить свои мускулистые силы, чтобы освободить плененный корабль. Вдруг один из русских - им был Кропоткин - тоже соскочил в воду, схватил багор и сильным красивым голосом затянул «Дубинушку». Китайцам это необыкновенно понравилось. Все дружно взялись за дело и быстро сдвинули с мели проход. Совместный труд под пение «Дубинушки» сделал то, чего не достигло официальное послание. С простым народом были установлены самые теплые отношения. Это был опыт «народной дипломатии» - в обход бюрократии. Такими же дружескими встречами сопровождался весь обратный путь парохода.

Поход был закончен, и 18 января 1865 года Кропоткин доложил о его результатах на заседании Сибирского отдела РГО, думая уже о новой экспедиции.

В Саяны

В начале 1865 года в Иркутск пришел очередной номер петербургского журнала «Северная пчела». Прошлогодний, но для иркутян - свежий. И все обратили внимание на заметку о грандиозном водопаде на сибирской реке Оке, который, впрочем, сам автор статьи не видел, но предполагал, что это самый большой в мире водопад: вода падает со скалы высотой сто сажен.

На одном из заседаний Сибирского отдела Географического общества порешили отправить в Саяны, в Тункинскую котловину, небольшую экспедицию во главе с Кропоткиным: узнать, существует ли сей водопад, измерить высоту падения воды в нем, составить подробное описание, а заодно осмотреть и сделать точные рисунки древних надписей на береговых скалах над Окой, которые видел там сотрудник Сибирского отдела РГО.

В этих краях уже побывал англичанин Томас Аткинскон, архитектор и живописец, построивший знаменитую готическую церковь в Манчестере. В Англии вышли две его книги о Сибири, но о гигантском водопаде в них - ни слова.

Отдел отпустил на поход около 100 рублей. Предполагалось, что поездка займет месяца полтора, но все были уверены, что наблюдательному Кропоткину этого времени хватит для того, чтобы увидеть немало нового и интересного. Не сомневался и сам путешественник, окрыленный успехом маньчжурской экспедиции.

И вот в путь! К Байкалу, а потом на юг. И с первого же дня - внимание ко всему, что встречается на пути, будь то горные породы, деревни и их жители, занимающиеся в Прибайкалье хлебопашеством, сбытом пеньки и лесосплавом. В непроходимых лиственничных лесах, покрывающих заваленные камнями довольно плоские вершины гор, по долинам ручьев и у берега Байкала в середине мая еще цветет багульник; здесь прохладней, чем в Иркутске - с гор и с Байкала постоянно дует холодный ветер.

Болотистая падь приводит к небольшому хребту, за ним - ручей Ильчи, на который стоит обратить особое внимание. Здесь побывал географ Меглицкий и предположил, что именно в верховьях реки Иркут был некогда исток Ангары, вытекающей ныне из Байкала.

Но у Кропоткина, внимательно всматривающегося в окружающий ландшафт, хранящий тайны далекого прошлого, возник вопрос: а не впадала ли река Иркут гораздо раньше, чем образовался исток Ангары из Байкала, прямо в озеро? Уже потом Иркут промыл себе русло в ущелье Ильчи, «отвернулся» от Байкала и стал впадать в Ангару - город Иркутск как раз расположился в месте слияния двух рек.

Очень странным, неестественным показался излом теперешнего Иркута у впадения в него ручья Ильчи. Распределение пород в речных долинах и их высотное положение тоже заставляет усомниться в том, что Иркут был истоком Ангары. Кропоткин сделал, наконец, свое предположение, которое будет подтверждено только через много лет: Иркут действительно некогда впадал в Байкал и не был истоком Ангары.

За Иркутом, через который переправили экспедицию буряты, расположилась Тункинская котловина, окруженная цепью овальных холмов. В одном из них - подобие вулканического кратера. Кропоткин спустился по веревке в кратер-пещеру с ледяным полом. Во льду - изобилие газовых пузырьков. Итак, снова вулкан. В том районе, где его, по представлениям геологов, быть не должно. Несколько десятилетий спустя этот вулканический конус в Саянах получил имя Кропоткина.

Все беднее и беднее становится растительность вверх по Иркуту, и с заснеженного перевала открывается высочайшая в этих горах вершина Мунку-Сардык. Кропоткин измерил на ее склоне высоту снеговой линии. В Саянах этот важный показатель был получен впервые.

Как жаль, что нет времени как следует поработать в верховьях Иркута! Геолог, который придет сюда специально и потратит несколько месяцев на изучение этих мест, обнаружит много любопытного.

Выйдя на водораздел между Иркутом и Окой, образованный куполовидным горным массивом Нуху-Дабан, будущий создатель ледниковой теории впервые встретился с до блеска отполированными скалами, изрезанными параллельными царапинами. И тогда возникла мысль, которая не будет оставлять его долгие годы: не следы ли это некогда двигавшихся по здешним долинам ледников, исчезнувших несколько тысячелетий назад?

На Кропоткина большое впечатление произвела книга английского физика Дж. Тиндаля «Альпийские ледники», только что появившаяся на русском языке. В ней речь шла о том, что горные ледники когда-то были длиннее, выходили на равнины. Слышал он и о швейцарском ихтиологе Аггасице, увлекшимся альпийскими ледниками. Находя валуны из горных пород далеко на равнине, он предположил, что льды занимали в прошлом громадные пространства низменностей. С ним не соглашались многие авторитеты в геологии и географии. Знаменитый английский геолог Чарлз Лайель считал, например, что валуны разнесены на большие расстояния плававшими в обширном холодном море льдинами. Это - «дрифтовая» гипотеза. Кропоткину она казалась сомнительной.