Николай Ященко - С отцами вместе

• Название: С отцами вместе
• Автор: Николай Ященко
• Издательство: Восточно-Сибирское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1966

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству. Книги Ященко - это главным образом рассказ о своем поколении, об одногодках и сверстниках-комсомольцах гражданской войны и первых лет Советской власти, это повествования о героях первой русской революции, красных партизанах и красноармейцах. О том героическом времени Николай Ященко рассказал в дилогии “Босоногая команда" (1959 г.), “Искры не гаснут" (1962 г.), которые затем вышли одной книгой “С отцами вместе" (1966 г.). В 1969 году вышла в свет новая повесть “Журавли не знают покоя" о судьбе большой семьи железнодорожников Павла Ивановича Кларка, повесть “Северная точка" (1974 г.) о забайкальском севере, повесть “Красные мадьяры" - об интернациональном отряде венгров. Историко-революционная тема - главная в жизни и творчестве писателя.

---

Вера слезливым тоном представила, как оправдывался Кикадзе: «Мама послала за каплями датского короля».

Допрос продолжался:

— Скажи, член соучраба, какое лекарство искал ты сегодня у склада оружия? Тебя мама послала? А какой дядя приходил вместе с тобой?

Кикадзе отмалчивался.

— Ему надо сахару дать, а так он неразговорчивый! — заметил Кузя…

Пронька вернулся в нардом на подводе. Путевой сторож объяснил ему, что переезд был закрыт, лошадь остановилась у шлагбаума. Человек, сидевший на телеге, бросил вожжи и скрылся в темноте. Так Проньке представился случай не идти пешком, а ехать…

В штабе то и дело появлялись патрульные, они сообщали командиру Знове обо всем, что случилось. Ленька Индеец сидел у лампы-коптилки, мучаясь от зависти. Сколько ночных приключений, а он все время находится в штабе, как боец резерва. Он никого не догонял, ни разу не выстрелил хотя бы вверх. Не везет ему в жизни. Скоро исполнится шестнадцать, а там, глядишь, и старость подойдет. О чем же он будет рассказывать детям и внукам, если сейчас не сотворит ничего интересного? «Бабам счастье так и лезет в руки, — возмущался в душе Ленька. — Верка Горяева и то доставила в штаб задержанного Гогу Кикадзе…» Ленька жалел, что ему не довелось поехать вместе с Федей-большевичком и Сеней Широких поближе к маньчжурской границе, вот где можно набраться впечатлений — на много лет хватит рассказывать, даже нисколько не преувеличивая…

* * *

Письмо давалось Сене с трудом. Он долго что-то шептал про себя, затем смачивал коротенький химический карандаш кончиком языка и старательно переносил на бумагу придуманные слова. Написав одну-две строчки, снова шевелил губами…

В широкие окна общежития коммуны из-за облаков хлынуло солнце. Луч скользнул по стене, пересек портрет Карла Маркса, упал на стол, задержался на Сениной шее, пощекотал ее. Сеня поднял голову и глубоко вздохнул. В огромной комнате пахло сенокосом оттого, что по некрашеному, выскобленному добела ножами полу девчата разбросали свежую траву. Сеня нагнулся, поднял зеленый стебелек, зажал его в зубах. Запах травинки смешался во рту с горечью химического карандаша. Сеня сплюнул под стол, посмотрел на недописанное письмо, перечитал его. Главное еще не сказано…

Бойцы пригнали с водопоя лошадей, двор коммуны наполнился топотом и ржанием. В общежитие вошел Федя. Бросив на кровать фуражку, он остановился перед прибитым в простенке осколком зеркала. «Искупался большевичок», — догадался Сеня, наблюдая за тем, как Федя прихорашивал свой мокрый, вьющийся колечками черный чуб. А Федя видел товарища в зеркало.

— Небось Лене писульку строчишь?

— А то кому же еще!

Сеня, торопясь, рассказал о своей радости. Он получил письмо. Невеста держит свое слово, она бросила петь на клиросе. Пишет, что регент приходил уговаривать ее, но Лена при родителях спела ему веселую песенку о том, как Сергей-поп, а с ним дьякон, пономарь и звонарь — все Сергеи, Матрена Сергеевна, да вся деревня Сергеевна хвалили комсомольцев, называли их молодцами. Регент убежал, отец весь вечер ругался, мать плакала. Лена теперь хочет знать, не пора ли ей приехать к Сене.

— Ну, и что же ты? — спросил Федя, усаживаясь за столом напротив.

— Да не знаю, война с бандитами еще не кончилась.

Федя укоризненно покачал головой, его мокрый чуб свалился на лоб.

— Жди, когда она кончится, эта война! Поседеешь! Ты вот что! Пиши!..

Сеня послюнявил карандаш, склонился над бумагой.

— Пиши! — диктовал Федя. — Любезная моя Леночка! Сердце коммунара разрывается на части от разлуки с тобой. Приезжай без всякой волынки!..

Сеня усердно водил карандашом. Каракули косо разбегались по листу. Когда Сеня поставил свою подпись, Федя сказал:

— Тебе здорово повезло!

— Еще как! — улыбнулся Сеня. — Знаешь, какая она, Лена-то!

— Да я не про то!.. Тебе повезло потому, что я рядом. Я ведь давным-давно обмозговал, как провести комсомольскую свадьбу. Берег этот план для Мити Мокина, да уж ладно, пользуйся моей добротой, бери себе!

И Федя стал излагать свой план:

— Запрягаем, значит, коней тройками и с бубенцами катим в ревком!..

— Погоди ты! — испугался Сеня. — Выходит, что все по-старому. Нельзя так!

Федя убрал со лба чуб.

— Недокумекал я тут… Ну тогда весь эскадрон в пешем строю пойдет, ты с Леной в первой шеренге. Банты вам красные приколем. Законный брак оформим — и в коммуну.

Федя оглядел стол:

— Одного маловато будет, принесем еще из девичьей половины. Эх, и гульнем!..

— И речи будем говорить? — забеспокоился Сеня.

— Твое дело целоваться с невестой! — осадил его Федя. — А речи будут от укома партии и комсомола, от женотдела, от кооперации, от штаба ЧОН и от бывших красных партизан. После речей, конечно, подарки молодоженам. Я вам люльку-качалку смастерю.

— Это зачем? — удивился Сеня.

— Не прикидывайся маленьким, жених! Где двое, там появится третий — в капусте ребеночка найдете!

— Согласен! — Сеня покраснел. — Мы его, знаешь, как назовем? Гертруд! Герой труда!

— А если девочку найдете?

— Тогда будет Революция!

Федя подумал.

— Можно и так!.. Слушай дальше! Рыбы в Шилке неводом поймаем, картошки свежей накопаем. Чаю подадим с сахаром!

— Сахару нету! — возразил Сеня.

— Будет! Бандитов где-нибудь разобьем, у них сумки к седлам со всяким добром приторочены. В крайнем случае сахарину маньчжурского добудем! За столом мы с Леной песню затянем.

— Ты с Леной? — удивился Сеня. — А я куда денусь?

— Ты же мастер плясать! Вот и выделывай все двенадцать колен с подковыркой!

— Люблю плясать! — тихо засмеялся Сеня. — Хорошо бы под гармошку с бубном. Я один раз на вечерке…

— Тревога, ребята! По коням! — крикнул со двора в окно дежурный по эскадрону.

Федя перепрыгнул через стол, схватил на кровати фуражку, кинулся к пирамиде за винтовкой. Сеня сунул под подушку письмо и выскочил во двор, вслед за Федей…

Недалеко от города обнаружена банда. Из-за границы вырвалось десятка полтора казачьих офицеров. Все они раньше проживали в Сретенске, имеют там родственников, пробрались сюда, чтобы пакостить. В лесу офицеры напали на городских девушек, собиравших ягоды, избили их, изгалялись над ними, замучили до смерти сестру одного комсомольца. По данным разведки, банда прячется в ближайшем селе.

В лощине Фадеев остановил эскадрон, приподнялся на стременах.

— Готовьтесь к бою, коммунары!

Дальше двинулись двумя группами. Одну по прибрежным кустам повел сам Фадеев, другую лесом — Федя Комогорцев. У них план: взять белых офицеров в кольцо.

Среди бойцов, которых принял Федя-большевичок под свое командование, был и Сеня Широких. Он крепко держался в седле и считал себя вполне обстрелянным коммунаром. Во всяком случае не думал, что придется встретиться со смертью один на один. Понюхав пороху в недавнем бою с богатыревцами, когда у бандитов отбивали попавших к ним комсомольцев, Сеня уже не испытывал страха. Теперь ему хотелось одного: пусть бы Лена увидела, как он, чуть прищуриваясь от встречного ветерка, мчится на горячем коне — в левой руке повод, в правой зажата казачья шашка, а за плечами колотится о спину винтовка. Мысли у Сени прыгают… Ему кажется, что невеста стоит на поляне и машет ему вслед полученным письмом. А через полминуты скачущих впереди бойцов он принимает за свадебный поезд… «Так красивее, чем в пешем строю… В лошадиные гривы ленты бы вплести». Потом картина вдруг меняется… Сене кажется, что Лена вместе с другими девушками собирала ягоды, беляки поймали ее и сейчас издеваются над ней, она зовет на помощь…

Кто-то уже предупредил банду о том, что из города выслан эскадрон. Как только Федина группа, обогнув село, вырвалась к берегу реки, засевшие на мельнице и вокруг нее офицеры открыли огонь из револьверов и карабинов. Сразу же были убиты две лошади, у Феди сбита с головы фуражка. Сеня пришпорил коня, оторвался от группы. Он хотел объехать мельницу. В черемуховых кустах мелькнула фигура, должно быть, кто-то из бандитов струсил и решил спасаться бегством. Заметив погоню, беляк выстрелил, но промахнулся, второй раз передернуть затвор не успел, и Сеня взмахнул шашкой. На этот раз он рубил не тонкую лозу во дворе коммуны, а живого врага. Повернув лошадь, разгоряченный Сеня вымахнул из кустов к мельничной ограде. За старым сломанным жерновом лежал офицер, всадник перед ним как на ладони. Бандит вскинул карабин. Пуля пробила луку седла и попала Сене в низ живота. Парень без крика склонился на шею коня, но тот метнулся в сторону, и седок свалился на землю. Сеня уже не видел короткой атаки, не слышал выстрелов и криков…

Отступать офицерам было некуда. Федина группа прижала бандитов к реке, а на берегу устроили засаду коммунары во главе с Фадеевым. Белых рубили безжалостно, в плен взяли только двоих…

Сеню повезли на лодке к деревенскому фельдшеру. Он лежал без стона и жалоб, зажимая ладонями рану. Кровь обильно смочила одежду, выступила между пальцами. Голову раненого поддерживал Федя. Узнав его, Сеня пытался улыбнуться и тихо сказал: