Алекс Брандт - Багровый молот

• Название: Багровый молот
• Автор: Алекс Брандт
• Издательство: Издательство «Э»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-83220-0

Германия, 1626 год. Княжество-епископство Бамберг, одно из самых богатых и благополучных в германских землях, охвачено манией охоты на ведьм. Для розыска и ареста «слуг дьявола» создана специальная следственная комиссия во главе с викарным епископом Фридрихом Фёрнером. При помощи пыток, ложных свидетельств и выдуманных улик следователи вымогают признания и десятками отправляют людей на костер. Этому безумию пытается противостоять канцлер Георг Хаан, один из наиболее высокопоставленных и влиятельных сановников княжества. Но вскоре он узнает, что кто-то из его приближенных тайно доносит о каждом его шаге охотникам на ведьм. Канцлер пытается выяснить, кто из его людей предал его, понимая, что и он сам, и вся его семья находятся теперь в смертельной опасности…

---

Расхохотавшись, она со звоном хлопнула в ладоши, взлетела вверх и понеслась навстречу огню.

Фёрнер стоял посреди этого безумного вихря, сгорбившись, стуча зубами от холода. Мимо проносились черные тени, в которых не было ничего человеческого. Горные зубцы над мертвыми кронами деревьев как будто выросли, сделались больше и ближе, превращаясь в необъятные глыбы мрака, и ведьмы взирали на эти треугольные толстые глыбы с вожделением, преклонялись перед ними, трепетали их. Одна из них, взлетев к самой верхушке рвущегося огня, прокричала, и крик ее эхом зазвенел на каменных уступах неизвестной горы:

— Семь ликов зла! Придите же! Обратите взор на своих рабов и рабынь!

И колдовской, человеческий вихрь, что кольцом кружился вокруг переливающегося пламени, проревел, протрещал, пророкотал ей вслед:

— Придите! Придите же!!

Другая ведьма вылетела из огненного кольца и, до предела наполнив грудь пряным ночным воздухом, воскликнула:

— Славься, Люцифер, денница, сын зари!

И небо полыхнуло зарницей, и на миг в нем проступил гордый лик падшего ангела, с презрением глядящего в мир.

Третья ведьма вылетела вперед, выплеснув из себя подобострастные, алчущие слова:

— Правь миром, Маммона!

И серное облако поднялось над костром, разорвалось на части, и золотые кругляши со звоном посыпались на землю, превращаясь в червей и куски нечистот.

Фёрнеру вдруг показалось, что в огненно-рыжем вихре беснующихся ведьм вдруг мелькнуло лицо Катарины Хаан. Что это? Правда или дьявольское наваждение, насмешка, придуманная слугами зла? Жена канцлера не может находиться здесь, это невозможно — слишком велика и прочна защита стен Колдовского дома. Каждая клеточка, каждый угол этой тюрьмы окроплены святой водой, окурены освященными травами. Нет, невозможно… Катарина Хаан находится там, где ей следует быть, и никакие силы не помогут ей выбраться.

Позавчера ее впервые привели на допрос. Он сам при этом присутствовал — сидел, глядя на происходящее в камере через маленькое, прикрытое деревянной створкой окошко.

— Я знаю, каков порядок. — Голос женщины был сдавленным, словно ее шею сжимала веревочная петля. — Вы должны раздеть меня догола, осмотреть мое тело. Но я — жена канцлера. Из уважения к моему мужу, к имени моей семьи я прошу избавить меня от бесчестья.

Эрнст Фазольт участливо улыбнулся ей:

— Перед лицом суда не имеют значения ни имя, ни звание, госпожа Хаан.

— Я обращаюсь не к вам, сударь. — В голосе женщины звучало презрение. — Видеть вас — гнусность. Еще большая гнусность — разговаривать с вами. Я обращаюсь к господину викарию. Господин Фёрнер, я знаю, что вы слышите меня, что вы находитесь рядом. Я обращаюсь к вам. Если необходимо осмотреть мою кожу, пусть это сделает женщина. Если хотите подвергнуть меня пытке, оставьте хотя бы нательную рубашку. Вы же христианин…

Он не ответил ей. С нею следует поступить так, как и со всеми другими. Жена канцлера или дочь ярмарочного певца — перед законом они равны.

Между тем колдуньи летели все быстрее, и клубки желтого света срывались с их ногтей, и жгли растущие вокруг деревья, и плавили камни, и убивали птиц. Юноша с золотыми кудрями и лицом певчего летел верхом на раздутой сизой волынке, размахивая над головой белым хитоном, выкрикивая непристойности.

И вот четвертая ведьма поднялась вверх, сомкнула руки над головой и, выгнувшись всем телом, исторгла:

— Возьми же нас, Асмодей!

И ведьмы вторили ей: «Возьми, возьми!!» и, нагие, кружились в небе, как сорванные ноябрьским ветром листья, корчась от похоти, раскидывая руки в жадном призыве, и тела их дрожали. А огонь между тем поднимался все выше и выше, плясал, кланялся, переливался тусклой византийской парчой, пылающей мантией стекал в черное звездное небо.

— Вельзевул, Левиафан, Бельфегор! — падали и падали страшные имена, и с каждым новым именем неистовство ведьм делалось все сильнее. Глаза их выкатывались из орбит, рты были распахнуты криком, и в глубине этих ртов дрожали красно-синие языки. Их облик менялся ежесекундно. Сквозь бледную кожу прорастали черные вороньи перья, носы покрывались розовой чешуей. Мгновение — и летящие ведьмы превращались вдруг в грифов, сов и летучих мышей. Одна из колдуний с холодным, королевским лицом щелкнула длинными пальцами, и прямо под ней, на каменно-твердой земле из ничего появилась огромная морская рыба со вспоротым, отверстым брюхом. Перевернувшись вокруг себя, ведьма завизжала, и обрушилась сверху в мертвое чрево рыбы, и купалась в ее бледной, гниющей крови.

Последний вопль прорезал ночную тьму:

— Сокруши своих врагов, Сатана!!

Безумие овладело всеми, ярость упала на головы. Ведьмы принялись убивать друг друга. Одна из них камнем размозжила затылок юноше, что летел на сизой волынке, другая впилась ей когтями в лицо. Третья вонзила зубы в шею своей соседке, четвертая, не глядя, вырвала из чьей-то головы клок волос. Кровь текла по их подбородкам, как сок раздавленных ягод. Раскаленной добела масляной лампой полыхала в небе луна.

Не в силах больше смотреть на все это, Фёрнер упал на колени, закрыв ладонями плачущее лицо. Ему казалось, что еще немного — и разум его помрачится, и тогда слуги зла сумеют взять над ним верх, заставят его присоединиться к отвратительному, злобному танцу, заставят совокупляться, глумиться над святынями, убивать…

Но чьи-то ледяные, сильные руки вдруг опустились ему на плечи, подняли его, повели в сторону, и знакомый голос сладко зашептал ему в ухо:

— Наслаждение немыслимо без боли, без жажды, без чужого страдания! Открой глаза, посмотри!

Его привели куда-то на дальний край площадки, где, прикованный железными цепями к врытым в землю высоким столбам, ревел от боли огромный медведь. Ведьмы толпились вокруг него, полосовали его бичами, тыкали горящими факелами, опаляя густую бурую шерсть.

— Знаешь, кто это? — хихикая, спросила рыжеволосая. — Великий воин, сражавшийся против зла. Мы поймали его, мы превратили его в дикого зверя, а сегодня, после многих мучений, он найдет свою смерть.

— Но зачем? — еле слышно спросил викарий, отступая на шаг назад.

— Иногда, чтобы убить человека, необходимо превратить его в зверя. Неужели ты об этом забыл?

Пальцами она взяла его подбородок и повернула в сторону, и он увидел, что в руках колдунов появились кривые луки. Тетива натянулась до звона, пальцы стиснули черную, с костяным наконечником, отравленную стрелу и, помедлив, с наслаждением отпустили ее в полет. Стрела за стрелой вонзались в грудь и шею могучего, бессильного зверя, скованного железом, и вот он уже весь истыкан стрелами, и ведьмы смеются, визжат:

— Глядите! Это же святой Себастьян!

У него больше не было сил смотреть на это безумство. Обхватив голову руками, он бросился прочь. Прочь от огненного кольца, от ведьм, оборотней, истязателей. Прочь, в темноту, за деревья, сквозь мертвые колючие ветви.

Он не помнил, как долго бежал. Лицо было расцарапано в кровь, ноги гудели, волосы слиплись от пота. Услышав за спиной шорох, он обернулся. Рыжеволосая стояла в двух шагах от него. Господи, когда же она оставит его в покое?

— Посмотри на себя, милый, — с каким-то странным смехом сказала женщина, указывая рукой на небольшое озерцо, скрытое за камышами и черными лезвиями осоки. Повинуясь этому жесту, он сделал несколько шагов, склонился над гладкой, безмолвной водой.

В следующую секунду он закричал — мучительно, раздирая горло. Закричал от отвращения и ужаса.

Когда он очнулся, то увидел, что лежит на полу. Йорг, его лекарь, держал у его ноздрей какой-то флакон прозрачно-голубого стекла.

— Что… Что со мной было? — еле слышно прохрипел Фридрих Фёрнер, делая попытку подняться.

Лекарь положил руку ему на лоб. Прикосновение было мягким и успокаивающим.

— Вас нашли на полу, ваше преосвященство.

— Меня… Меня…

— Простите, ваше преосвященство? — непонимающе спросил лекарь.

— Они околдовали меня, — прошептал Фёрнер. — Изуродовали лицо…

— С вашим лицом все в порядке, — спокойно возразил Йорг. — Вы просто переутомились. Каждому человеку необходим отдых, иначе это непременно кончится обмороком.

Опираясь на его руку, Фёрнер смог встать на ноги и добрести до своего кожаного кресла.

— Я долго был без сознания? — тихо спросил он.

— Несколько часов.

— Вызовите Николаса, моего секретаря.

— Ваше преосвященство, я думаю, что…

— Мне все равно, что вы думаете. Вызовите. Сейчас же.

Новости, которые сообщил Фёрнеру секретарь, были ошеломляющими: после двух дней допроса Катарина Хаан согласилась признать вину — при условии, что ее не заставят свидетельствовать против мужа, а дети ее будут немедленно освобождены.