Алекс Брандт - Багровый молот

• Название: Багровый молот
• Автор: Алекс Брандт
• Издательство: Издательство «Э»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-83220-0

Германия, 1626 год. Княжество-епископство Бамберг, одно из самых богатых и благополучных в германских землях, охвачено манией охоты на ведьм. Для розыска и ареста «слуг дьявола» создана специальная следственная комиссия во главе с викарным епископом Фридрихом Фёрнером. При помощи пыток, ложных свидетельств и выдуманных улик следователи вымогают признания и десятками отправляют людей на костер. Этому безумию пытается противостоять канцлер Георг Хаан, один из наиболее высокопоставленных и влиятельных сановников княжества. Но вскоре он узнает, что кто-то из его приближенных тайно доносит о каждом его шаге охотникам на ведьм. Канцлер пытается выяснить, кто из его людей предал его, понимая, что и он сам, и вся его семья находятся теперь в смертельной опасности…

---

Вильгельм Пфюттер щелкнул пальцами:

— Давайте трезво смотреть на вещи. Бежать из Бамберга не удастся — схватят. Или у ворот, или на тракте.

— Это как раз неизвестно, — отрезал Ханс. — А вот если Герман останется здесь, схватят без всяких сомнений. За домом Альфа наверняка следят. И на службу он не являлся сегодня.

Но Вильгельм гнул свое:

— Нужно дождаться возвращения его высокопревосходительства. Викарий потому так торопится, что знает: Германа нужно раздавить сейчас. Иначе канцлер не допустит, чтобы его осудили.

Вильгельм говорил равнодушно, спокойно, как будто речь шла не об укрывательстве беглого преступника, а о покупке полотняных штанов. Впрочем, он всегда был таким. Невозмутимый, скупой на слова. Похвала, брань, чужая горячность — ничто его не пронимало, ничто не могло вывести из себя. Если собеседник становился слишком груб и назойлив, парой холодных фраз Вильгельм прекращал разговор. Если же слов было недостаточно — за ними следовал удар крепкого кулака.

— Нужно дождаться возвращения Хаана, — веско повторил он. — Из Швайнфурта в Бамберг всего несколько часов пути. Что скажешь, Герман?

Во взгляде Германа Хейера была пустота. Минувшая ночь как будто провела когтями по его лицу, оставив глубокие борозды морщин и глухую, темную боль на дне настороженных серых глаз. Выслушав Вильгельма, он отрицательно покачал головой и произнес:

— Канцлер ничего не сумеет сделать. Приказ о моем аресте отдан. Значит, у них уже имеются нужные показания. Два-три протокола — этого довольно, чтобы Комиссия[7] приняла решение о применении пытки.

— Хаан сам состоит в Комиссии.

— Да, но большинство ее членов — люди викария… Нет, друзья. Я должен покинуть Бамберг прежде, чем меня перетрут на костяную муку.

Они долго спорили. Сердито раздувал широкие ноздри Ханс Энгер. Аккуратными, ровными ломтями выкладывал фразы Вильгельм. С сомнением качал головой Герман Хейер, старший советник казначейства, а со вчерашней ночи — беглый колдун. Не слушая их, Альфред подошел к окну, отогнул плотный край занавески. Из-за холмов на город опускался тихий сиреневый вечер. Окрасились в золото резные стены Собора и острые, словно лезвия портновских ножниц, башни Михайлова монастыря.

Покой. Тишина. Дыхание осени.

— Хорошо, — после паузы сказал Пфюттер. Тени стекали по его лицу, очерчивая скулы и крепкий клин подбородка. — Мы организуем побег. Тебе будут нужны документы, но я думаю, что Альф сумеет это устроить.

— Нет, — возразил Хейер. — Я все сделаю сам. Довольно уже и того, что Альф спрятал меня в собственном доме.

— Но…

— Послушайте: вы все — люди Хаана, так ведь? Если кто-то узнает, что вы помогали мне, для канцлера это будет страшным ударом. Фёрнер примется вливать яд в уши его сиятельства. Будет твердить, что канцлер знал о моем бегстве, знал и всячески потворствовал этому. Плевать, что Хаана уже несколько дней нет в городе. Викарий найдет, как объяснить подобную несуразицу. Для канцлера дело неминуемо кончится отставкой. Или чем-то похуже. Не хотите думать о собственных жизнях — подумайте хотя бы об этом.

Улица за окнами опустела. Закрылись мастерские башмачника Мерингера и шорника Штаймле, навесил замок на ворота своего небольшого склада Эрнст Виппер, торговавший сукном, свечами и мылом. Эмма, дочь лавочника Зебольда, вышла из дома, чтобы проверить ставни. Увидев ее, Альфред немедленно отошел от окна — не хотел, чтобы девушка встретилась с ним взглядом. Эмму Зебольд он на дух не переносил. Неловкая, навязчивая девица, которая всегда краснеет, когда замечает его, заводит глупые разговоры о погоде, приметах и нарядах подруг и от которой всегда очень трудно отделаться. «Ах, господин Юниус!», «Ох, господин Юниус!», «А что вы скажете об этом, господин Юниус?». Должно быть, она влюблена в него. Но ведь это не повод забывать о приличиях, приставая со своей болтовней к постороннему человеку. Если так будет продолжаться и дальше, то в один прекрасный день — ей-ей! — он пошлет ее к чёрту.

— Чушь, — Ханс Энгер стукнул кулаком по столу. — Полная чушь. Герман, ты же умная голова. Как ты выберешься?

— Есть потайная калитка.

— Что за калитка? У Нюрнбергских ворот? Учти: по ту сторону только узкая полоска земли и ров с водой. А на мосту дежурят солдаты. И они — Вилли не даст соврать — постоянно следят, чтобы по краям рва не было ни лодок, ни толстых бревен. Как ты переплывешь на другой берег? Нет, драгоценный мой Герман, все это глупость. Послушай: мы найдем тебе лошадь. Два-три дня не будешь мыться и бриться, одежду на себя погрязней — и готово.

— У стражи будут мои приметы.

— Приметы? — ухмыльнулся Энгер. — А мы их подправим. Ссутулишься, наденешь мятый берет. Волосы у тебя светлые? Выкрасим сажей. А уж небритым тебя в городе пятнадцать лет не видали. Ну? — Он победоносно оглянулся на друзей. — Толково придумано? Поживешь в Нюрнберге пару месяцев, а потом, когда канцлер решит твое дело, вернешься сюда.

Глаза Хейера потемнели.

— Через пару месяцев? — переспросил он. — Если мне удастся выбраться отсюда живым, я вряд ли сумею вернуться в Бамберг. То, что происходит сейчас…

— Все это скоро закончится, уверяю тебя, — вступил в разговор Альфред. — Нельзя падать духом. Фёрнер и его правоведы-стервятники только на это и рассчитывают. Но мы будем твердыми. Мы будем атаковать их со всех сторон и рано или поздно одержим победу. Тебе ведь известно, что на имя его сиятельства подано ходатайство? Половина Сената подписала его, канцлер и вице-канцлер — тоже. Они требуют от Иоганна Георга изменить порядок рассмотрения дел по обвинениям в ведовстве, запретить конфискации, сделать так, чтобы у невиновных не вымогали признаний. Князь-епископ — здравомыслящий человек, он понимает: все эти казни, доносы, вся эта дьявольщина, которую творят его именем, — все это наносит прямой урон его власти, порочит его в глазах кайзера, в глазах Баварии, в глазах Ватикана.

— Канцлер говорил тебе, что в Бамберге строят новую тюрьму?

— Что за тюрьма? Где?

— Неподалеку отсюда, в паре шагов от ворот Святого Георга. Это непростая тюрьма, Альфред. Ее строят специально для содержания и допроса людей, обвиняемых в колдовстве. Строят по прямому приказу его сиятельства. Строят тайно, я лишь случайно узнал о ней, попались на глаза кое-какие счета.

— Герман, послушай…

— В этой тюрьме могут одновременно содержаться две дюжины человек. Как ты думаешь, почему ее строят? Потому, что в скором времени все эти камеры будут заполнены. И заполнены не единожды. Все только начинается, Альфред. И нам придется пройти этот круг до конца. Фёрнер не случайно выбрал меня: он будет охотиться на людей в окружении канцлера. Для него это то же самое, что делать подкоп под осажденную крепость: рыть тоннели, ходы, подбираться все ближе и ближе. В конце концов, он соберет кровоточащую связку наших признаний и положит на стол перед его сиятельством. И тогда Георг Адам Хаан — вместе с семейством, слугами, друзьями и приближенными — пойдет на растопку.

— Фон Дорнхайм никогда не допустит…

— Открой глаза, черт тебя побери! Если бы князь-епископ был таким здравомыслящим, он давно остановил бы Фёрнера. Однако же он этого не делает. Почему? Да потому, что в этом его прямая выгода. Львиная доля состояния осужденных конфискуется в казну. Фон Дорнхайм — руками викария — швыряет в огонь очередную жертву, а в ответ ему щедро сыплются денежки. Раньше, при Ашхаузене[8], жгли всякую шантрапу. Сейчас жгут тех, кто побогаче. Человека — на дым, деньги — в карманы нужных людей. Часть — в казну, тридцать сребреников — Иуде, остальное — докторам из Высокой Комиссии. Вспомни Фердинанда Вальрафа. Еще не успели прибрать уголь, который остался после его казни, а в его дом уже въехал этот ублюдок Фазольт[9]. Вспомни Кемпера, судью из Форхайма. Он добился аудиенции у Иоганна Георга, нашего сиятельного князя-епископа. Просил, чтобы дела по обвинениям ведьм рассматривала не Высокая Комиссия, а нормальный, открытый суд и чтобы обвиняемым предоставили право на адвоката. Напомнить тебе, чем все кончилось? Через три дня судья Кемпер был отправлен в отставку. Посмотри, Альфред, посмотри, что происходит вокруг, и ты поймешь, что я прав. Каждый день людей оболванивают, запугивают, пачкают грязью их души. Каждый день им твердят: повсюду враги, колдуны, отравители. Именно они, мол, губят посевы, из-за них растут цены на хлеб, из-за них дохнет скотина, из-за них прокисает пиво и умирают новорожденные дети. Не помню, рассказывал я вам или нет… В Кронахе один крестьянин пожаловался приходскому священнику, назвав свою жену ведьмой — она якобы хотела убить его. Знаете, каким способом? При помощи чар подожгла содержимое его ночного горшка, когда он присел облегчиться. Его жену арестовали и приговорили к смерти. Неужели из-за бреда пьяницы, который наверняка перебрал накануне, должны страдать честные люди? И что делать, если законы государства, в котором мы живем, все сильнее начинают напоминать точно такой же бред?