Нина Васина - Поезд для Анны Карениной

• Название: Поезд для Анны Карениной
• Автор: Нина Васина
• Издательство: Престиж Книга, Рипол Классик
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-3757-X

Разрушитель женских сердец, красавец-офицер военной разведки предпочитает жен высокопоставленных чиновников. Расследуя случаи самоубийств женщин в возрасте, старший лейтенант Ева Курганова, агент федеральной службы безопасности, выходит на любовника-разведчика и уничтожает его. Гений-самоучка изобретает самонаводящееся на цвет и звук оружие, студент-журналист пишет о похоронах собак и крокодила, японский дипломат получает взятку.

Смешной и страшный криминальный роман о сильных женщинах и беззащитных мужчинах.

---

— Ладно, Стас Покрышкин заработал деньжат, а мышь ты ловила?..

— Проверка реакции. Отличная у меня реакция.

— Остались новорожденные. Зачем тебе их кормить, лечить и так далее?

— Да, — кивнула Ева, — мальчик и девочка. Им сейчас неделя. Я должна все обдумать. Я не смогу вот так, ни с того ни с сего, только потому, что Илия зимой сказал про близнецов, взять их себе… Боже! — воскликнула она и вытаращила глаза. — Чем же их кормят, недельных?!

— Я поняла, — Далила оттянула осторожно веко у Евы вниз и рассмотрела перепуганный фиолетовый глаз, — ты переутомилась. У тебя бред. И выглядишь ты очень замученной. Давай в постельку, а?

— Ты ничего не понимаешь! Как он сказал, так и будет. Он сказал, что к лету я буду мамой близнецов!

— Помню я этот бред, — кивнула Далила. — Поэтому его этот таджик и отпустил. Он думал, что у тебя будет ребенок от этого… Сухогруза? Нет, Самосвала!

— Я тебе разве не сказала? — Ева теперь рисовала пальцем невидимые узоры на столе. — Лариска умерла в роддоме, поэтому я и приехала.

— Я очень устала, — Далила взяла Еву за руку и потащила в комнату, — давай поспим немного, просто поспим, а потом поговорим, а? Меня что-то развезло, и я плохо соображаю.

Ева подождала минут десять, лежа рядом с Далилой, оперев голову на руку. Потом осторожно встала, стараясь не шуметь, оделась и уехала в роддом.

Далила открыла глаза, как только защелкнулась дверь. Она смотрела перед собой испуганными глазами. Больше всего на свете ей хотелось быстренько побросать вещи в сумку и уехать первым поездом на юг, к сыну с бабушкой. Хорошо бы при этом потерять память на пару недель. Самым страшным и неистребимым кошмаром перед ней появлялся улыбающийся загадочно мальчик Илия, заявивший при встрече зимой, что главное место в человеке — его половые органы, что к лету Далила должна накопить побольше силенок, потому что у Евы будут близнецы, что именно поэтому его и отпустил от себя Хамид, друг Феди Самосвала, зарезанного Евой в публичном доме…

Дима Куницын посмотрел в глазок. Удивился и открыл дверь. Ольга Антоновна стояла, опустив глаза и не говоря ни слова. Дима занес ее сумку, потом взял женщину за руку, завел в квартиру и захлопнул дверь, осмотрев перед этим лестничную клетку.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он шепотом, обнял ее, быстро проводя руками по напряженному телу.

Ольга села на тумбочку для обуви и залилась слезами. Дима обдумывал, может ли у нее быть микрофон не на теле, а в сумке с вещами.

Он отвел Ольгу в комнату, посадил в кресло, принес воды в стакане и сдернул с ее лица огромные черные очки. Присвистнул и задумался. Ольга выпила водички, вздохнула, успокаиваясь, и потрогала осторожно большой синяк на скуле возле глаза.

— Как ты меня нашла? — спросил Дима, подойдя к окну и осматривая двор.

— По донесениям, — тихо, почти шепотом сказала Ольга.

— Каким еще донесениям?

— Мой муж! Он всегда нанимает наружную слежку, когда я… Когда у меня раньше были интрижки. Я это знаю. Мне все равно, я ведь никогда не вру. Я нашла эти донесения, и там был твой адрес. Есть еще какой-то адрес, улица Новаторов, но я сначала сюда.

— Твой муж следил за нами? — Дима старался говорить спокойно. — Или только за мной?

— За нами.

— Мы никогда не были с тобой в этой квартире. Значит, он следил именно за мной?!

— Какая разница! Он ведь делал это из-за меня. А если уж быть точной, то из-за себя. Его очень устраивало, что я не создаю ему проблем, ну…как это объяснить…

— Я могу тебе это объяснить. Ты не спишь с большими чинами или друзьями мужа. Ты спишь с обслугой.

Ольга вскинула на него мокрые глаза с таким удивлением, что Дима пожалел о сказанном.

— Почему ты так говоришь? — спросила она.

— Ладно, извини, могу же я ревновать, в конце концов. Послушал некоторые сплетни на корте.

— Ты говорил с этой гадиной журналисткой?! Ты спал с ней?

— Я тебя умоляю! Не надо орать и плакать одновременно, получается неувязочка. Или я тебя жалею, или ругаюсь с тобой. Я с ней не спал, так, зажал пару раз в раздевалке. Меня интересовала только ты.

Они замолчали, наблюдая медленные, плавные движения занавески у приоткрытого балкона.

— И что дальше? — спросил Дима.

— Все, что хочешь. Я буду приносить все, что скажешь. Я согласна даже на носки. — Здесь Ольга подняла на Диму глаза и, завороженная его улыбкой, не удержалась и улыбнулась сама.

— Правильно ли я тебя понял — ты хочешь жить со мной? — Дима все еще улыбался. Ольга пожала плечами.

— Ты же понимаешь, что это совсем не то, что у нас было. Я тебе нравился, потому что был интрижкой. Ты что, не читаешь романов? Нельзя менять условия игры, потому что игра на этом кончается.

— Говори про себя, — сказала Ольга, перестав улыбаться.

— Поговорим завтра. Оставайся, но у меня дела, — Дима надевал рубашку, — ключи висят в коридоре, в холодильнике есть еда. Я могу не прийти ночью домой, это нормально. — После этих слов он выдернул из розетки телефон и, подойдя к балкону, выбросил его на улицу. Ольга поняла, что он очень взвинчен.

— Зачем ты так делаешь? — Она смотрела, оцепенев.

— Не надо звонить по телефону, раз уж ты решилась на такой шаг, как уйти ко мне от мужа. Не надо обсуждать это с подругами, особенно с журналистками. И еще. Я тебя умоляю, не надо ничего говорить о любви! Ненавижу это слово.

— Я просто зашла к тебе переночевать, отсидеться пару дней, — говорила Ольга одеревеневшими губами, — потом я устроюсь сама.

Я знал, что ты все понимаешь. — Дима поднял ее из кресла и поцеловал, больно засасывая губы.

В десять вечера майору Карпелову позвонили домой и сообщили о смерти бульдога по кличке Харитон, семилетнего кобеля, принадлежавшего директору очень большого театра. Выстрел навылет в шею. Усыплен. Бубнящий голос спросил, интересуют ли майора смерти двух кошек сиамской породы, у них была общая кличка Миу-Миу, — отравление, обезьянки Клеопатры — воспаление легких, и целого выводка белых мышей с труднопроизносимыми кличками, потому как принадлежали они послу из Нигерии и были передушены неизвестным котом.

— Кто это говорит, я не расслышал? — Карпелов почти разозлился, потому что почувствовал в голосе звонившего тщательно скрываемую насмешку.

Дежурный медленно и внятно назвал себя.

— Вам объяснили, в каком случае вы должны звонить по поводу смертей животных?

— Так точно. — Оживился голос в трубке. — Так ведь Миу-Миу — это известная фамилия. Актриса такая есть французская. А Клеопатра…

Карпелов положил трубку. Посмотрел уныло на телефон и стал звонить.

Через сорок минут он выяснил, что в кобеля стреляли. Выстрел был сделан с дальнего расстояния на прогулке в малолюдном парке. Пуля попала точно в ошейник собаки, вернее, в закрепленный на этом ошейнике специальный прибор обнаружения. Бульдог несколько раз терялся, а один раз даже был выкраден и возвращен за выкуп. Прибор разнесло в пыль, собаке прострелили навылет шею, пришлось усыпить. Карпелова попросили позвонить домой оперуполномоченному Январю, тот оставил сообщение.

Карпелов позвонил и услышал возбужденный до визга голос своего опера. Он сидел дома у компьютера и просил Карпелова приехать немедленно. Карпелов прикинул, не завалиться ли ему спать, а поговорить с Январем завтра утром и спокойно. Но понял, что не заснет.

У Января Карпелов был почти в двенадцать. Его тут же усадили перед монитором и стали щелкать по клавишам в четыре руки — вместе с Мишей в квартире была его девушка, — специалист, как похвалил ее Январь, она жадно поедала бутерброды и невинно касалась Карпелова горячим телом, налегая на него, когда хотела что-то быстро открыть на экране.

Миша Январь взял изъятые при задержании Пеликана дискеты. Одна из них была закодирована, девушка Миши сидела над ней почти сутки. Результат налицо.

— Да замок этот был хреновенький, так себе, — возбужденно говорила девушка, — интересней стало, когда в самих записях обнаружился шифр. Я шифры а-абажаю!

Она стала объяснять, какой именно был шифр, Карпелов беспомощно оглянулся на Мишу, тот оттеснил девушку и нажал несколько клавиш.

На экране открылся список. Двадцать кличек. Шесть из них были уже знакомы Карпелову. Чи-ка, Харитон, Пикассо, Мамацуи, Маркиза, Апельсин — последняя. Напротив каждой клички стояли цифры и буквы с точками.

— Кто-то составил себе список, последняя в нем — красавица из журнала. Предполож… — Миша говорил, сглатывая окончания слов, — это рабоч… блокно… Человек, составивший этот список, работал с именами в разные сроки, видите цифры, это год, месяц и…

— А буквы, — перебила его прожевавшая девушка, — это краткая характеристика! Вот смотрите. Чика — 5.96, усл, дог. 10000. Или вот: Пикассо — 11.97, тр, инф, отст. 20000. Что получается? Элементарно. Чика, значит, май девяносто шестого, «условный договор» или «условились договориться», сумма — сами видите! Пикассо, ноябрь девяносто седьмого, «трудности информации» или «требуется информация», потом — «отступные» или «отсутствует», и опять — сумма.