Владимир Бабкин - Новый февраль семнадцатого

• Название: Новый февраль семнадцатого
• Автор: Владимир Бабкин
• Жанр: Альтернативная история

Итак, впереди у нашего Главного Героя два безумных дня во время начала Февральской революции 1917 года. И сделать ему нужно лишь сущую безделицу — за эти два дня спасти Россию. Самому предложить обществу альтернативу, в которую оно охотно согласится поверить. Альтернативу, которая предложит новое будущее для всех, а не для какого-то класса или группы. Альтернативу, которая предотвратит Гражданскую войну, бегство из страны огромного количества ученых, инженеров, военных и других людей, нехватку которых Россия ощущала на протяжении десятилетий. Предотвратит разрушение промышленности, разорение народа и огненный вихрь битв по всей стане. Заложит фундамент новой России и нового общества.

---

Лукомский натурально разыграл праведный гнев.

— Ваше Императорское Высочество! Мне оскорбительно выслушивать ваши фантазии. Я…

— Воспитанные люди не перебивают собеседников, Александр Сергеевич, тем более, как вы справедливо заметили, я выше вас по положению.

— Простите, Ваше Императорское Высочество, но я…

— И я хотел бы обратить ваше внимание на то, что когда я два часа назад говорил о том, что я принимаю на себя полномочия диктатора до приезда Государя в Царское Село, то я, милостивый государь Александр Сергеевич, вовсе не шутил. А потому вы, как воспитанный человек, выслушаете все, что я, как диктатор, вам вежливо предлагаю. Иначе я расстроюсь и не стану предлагать вам вообще никаких вариантов.

Лукомский изобразил на лице оскорбленную невинность.

— Слушайте молча, будьте добры. У меня мало времени, а вы не единственный мой собеседник на сегодня. Итак, я вам вежливо предлагаю взять на себя официальное раскрытие и расследование заговора. Вы указываете всех участников и все что знаете о заговоре. Все без всякой забывчивости. Если в процессе расследования выяснится, что вы что-то забыли, то лучше бы вас нелепо самоубили при штурме, ибо я вам решительно и категорически не завидую. Отдельно укажете список ваших людей, которые вместе с вами раскрыли заговор. Им мы покажем ваш рапорт и возьмем с них рапорты обо всем, что они знают. Затем вы напишете мне вторую бумагу — прошение об отставке по состоянию здоровья без указания даты. После завершения наведения порядка в Империи, и если по какой-то причине не будете дальше очень полезны России, вы тихо и с почетом уйдете в отставку с мундиром и пенсией. Сможете на досуге развлекать высший свет героическими историями о том, как вы спасли Империю. Вы, ваша семья, ваша прелестная супруга будете купаться в дорогих лучах славы. Империи всегда нужны герои и образцы для подражания, не правда ли, мой дорогой Александр Сергеевич?

Лукомский мрачно слушал меня. Затем поинтересовался:

— А если я не соглашусь?

Я отпустил ему светскую улыбку.

— В таком случае я слегка расстроюсь, ведь вы мне в принципе можете быть полезны для облегчения моей задачи. А вот господин Мостовский расстроится сильно и сейчас же сорвет с вас ордена и погоны, а вы будете через четверть часа расстреляны во дворе Ставки. Ваше имущество будет конфисковано, ваша семья с позором поедет убирать снег в Сибирь — без денег и положения в обществе, как семья изменника и заговорщика.

Генерал вскинулся.

— Это неслыханно! Без суда? На каком основании? Это незаконно!

Я усмехнулся.

— Бросьте, Александр Сергеевич, какой закон в данном случае? Вежливое время рождает вежливые методы, не так ли? Ведь вы, затевая заговор, не думали о соблюдении закона или хотя бы о верности присяге? Мне представляется, что у нас беспредметная дискуссия. Итак, или-или — вы раскрываете заговор, арестовываете участников и движетесь на встречу своей славе или вы не переживете этот час и покинете этот мир с позором. Решайте. У вас две минуты, время пошло.

Я демонстративно вытащил карманные часы и открыл их.

Лукомский вытащил платок и промокнул лоб.

Горшков принялся качаться с носка на пятку, издавая сапогами ритмичный скрип.

Мостовский вытащил револьвер и озабочено начал изучать количество патронов в барабане. Затем вытащил из кармана патроны и, откинув барабан, начал методично снаряжать его.

Наконец две минуты истекли.

Штабс-капитан резким движением захлопнул барабан и прокрутил его. Лукомский вздрогнул и покосился на Мостовского. Тот встал. Горшков перестал издавать скрип. Генерал затравленно оглянулся на меня и поспешно спросил:

— Что я должен сделать?

Я пожал плечами.

— Мне кажется, я уже объяснял. Садитесь за стол и пишите рапорт Государю.

Лукомский двинулся к столу, но наткнувшись на тело Алексеева, вздрогнул и пошел вокруг.

Затем взяв листы бумаги и занеся над ними ручку, он вдруг спросил:

— А я могу раскрыть заговор совместно с генералом Гурко?

Я усмехнулся своим мыслям, а затем кивнул:

— Ну, если вы сможете убедить его в этом, а так же обеспечите его безусловную лояльность Государю Императору, то почему бы и нет.

Через пятнадцать минут генерал разродился несколькими листами исписанной бумаги. Я бегло просмотрел листы и кивнул.

— Что ж, я рад тому, что у нашего Государя есть такие верные патриоты, как вы, Александр Сергеевич. Как говаривал в свое время старик Шорр Кан, вы станете героем, а героев у нас не вешают! Итак, теперь слушайте официальную версию событий. Вы и ваши люди раскрыли заговор против Государя. Вы доложились об этом мне. Мы потребовали объяснений у генерала Алексеева и он, подтвердив все изложенное в рапорте, как человек чести, попросил дать ему револьвер с одним патроном. Свидетельство тому валяется под столом с дыркой в правом виске. Далее. Вы назначаетесь исполняющим дела наштаверха. За вашей подписью в войска уйдут приказы об аресте всех лиц, которые указаны в рапорте. Не забудьте объяснить вашим людям о том, что они теперь герои Империи. Штабс-капитан Мостовский с коллегами поможет вам быть предельно убедительным. Если вдруг, кто-то не захочет быть героем тот героем не будет. Я не стану возражать, ведь желания должны исполняться, не правда ли? Таких немедленно изолировать, а при сопротивлении расстреливать на месте как заговорщиков, которые пытались захватить здание Ставки Верховного Главнокомандующего. Ну, или они внезапно совершат нелепое самоубийство. В общем, со сценарием определитесь по месту.

Следующее. С этого момента Мостовский является вашим адъютантом. Мимо него не должна пройти ни одна бумага, ни один приказ и ни один телефонный звонок. Люди штабс-капитана помогут вам с охраной. Ваши приказы и распоряжения будьте добры согласовывать со мной. И вот еще что. Александр Сергеевич, вы надеюсь, понимаете, что после обнародования ваших приказов об аресте изменников возврата назад у вас не будет?

Лукомский тяжело вздохнул и буркнул:

— Понимаю. Что уж теперь-то…

Я кивнул.

— Думаю, мы поняли друг друга. Теперь вы или со мной навстречу славе, или…

И уже выходя, вдруг оборачиваюсь:

— Кстати, а кто приказал кинуть в меня бомбу?

Генерал сильно побледнел и замотал головой:

— Не я! Я тут ни при чем! Я не знаю ничего об этом происшествии, но мы будем искать, Ваше Императорское Высочество!

Молча выхожу и закрываю дверь за собой.

* * * МОГИЛЕВ. 28 февраля (13 марта) 1917 года.

Я затушил папиросу в хрустальной пепельнице. Черт, как я не люблю сигареты, а уж тем более папиросы. Нужно будет потом напрячь Джонсона, пусть он мне сигары организует что ли. Хотя какие к дьяволу сигары? Диктатор России с сигарой, словно колумбийский наркобарон какой-нибудь? Нет уж! Трубку и только трубку! Как же я соскучился по трубке. У меня дома их целая коллекция… М-да. Дома. Где теперь дом? Или, вернее, когда?

— Следует ли мне считать себя арестованным?

Вздыхаю и поднимаю глаза на собеседника. Великий Князь Сергей Михайлович в крайнем нервном напряжении, рука сжата в кулак, костяшки побелели, ноздри раздуваются. Какие мы грозные… Вслух же благодушно отвечаю:

— Нет, дядя, какие могут быть аресты? Великого Князя, как ты недавно правильно заметил, нельзя арестовывать. Вот кое-кто попробовал, и что вышло из этого? Я просто слышал, что ты плохо себя чувствуешь, вот и пришел осведомиться о твоем здоровье. Может нужно что?

— А пост охраны за дверью и внизу под окнами?

— Сугубо для обеспечения твоего покоя, дядя. Чтобы ты хорошо отдохнул, успокоился и голова твоя прояснилась. Вот у генерала Лукомского голова резко прояснилась, и он, подумав ровно две минуты, сразу раскрыл заговор против нашего обожаемого Государя Императора. В данную минуту просветленный Лукомский, вместе со своим новым адъютантом Мостовским, производит аресты заговорщиков. И знаешь, у него вдруг оказалось так много помощников по выявлению и искоренению мятежников, что я диву даюсь. И, кстати, просветленный Александр Сергеевич теперь исполняет дела наштаверха.

Сергей Михайлович удивленно уставился на меня.

— А куда делся Алексеев?

— А вот он не смог просветлиться.

— И где он сейчас?

— Думаю там, где и был полчаса назад — валяется под своим столом. Некогда им заниматься сейчас.

На меня глянули с подозрением.

— Под столом?

— Револьверная пуля пробила правый висок генерала, и он изволил скончаться на боевом посту.

— Сам?

Я усмехнулся.

— Скончался точно сам. По причине нелепого самоубийства, полный раскаяния за измену Императору. И никого из заговорщиков с собой не прихватил, представь себе. А жаль. Хотя уже троих, у кого мозги не прояснились, четверть часа назад расстреляли прямо во дворе Ставки. Так сказать, публично. И после этого действа количество просветленных в Могилеве стало расти просто с бешеной скоростью. А солдаты георгиевского батальона присматривают за выздоровлением.