Дэвид Вебер - Прекрасная дружба

• Название: Прекрасная дружба
• Автор: Дэвид Вебер
• Издательство: Baen Publishing Enterprises
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-1-4516-3747-2

Стефани Харрингтон ненавидит свое заключение в семейном поместье на осваиваемой планете Сфинкс, на границе с дикими землями, полными опасных местных животных, легко способных разорвать человека на кусочки. Тем не менее, Стефани еще молода и хочет совершать открытия – и самое большое открытие ждет ее: разумное инопланетное существо.

Древесные коты напоминают собой что-то среднее между рысью и лемуром (но с шестью лапами и множеством смертоносных когтей). Но они не только разумны, они еще и телепаты и способны образовывать связь с одаренными людьми, как к примеру с генно-усовершенствованной Стефани. Но, как обнаруживает Стефани, ее первая-в-своем-роде связь с древесным котом приводит к стремительно надвигающимся опасностям. Множество высокопоставленных врагов ставят на карту богатство галактического размера, чтобы убедиться, что планета Сфинкс остается в руках человека – даже если это означает уничтожение другого мыслящего вида. Стефани и Львиное Сердце собираются пройти величайший тест, что два чужеродных существа могут пройти вместе: как выжить при первом контакте и завоевать будущее со свободой и справедливостью для всех!

Первый роман новой подростковой серии из невероятно популярной саги – многократного бестселлера по версии New York Times и USA Today – Хонор Харрингтон. Юная Стефани Харрингтон является никем иным, как основателем династии, которой суждено возглавить борьбу за свободу человечества среди опасностей галактики.

Текст первой части сверен с переводом Д.Л.Горбачева оригинальной повести.

---

Значит, они применяли не только орудия, но и язык, а с их небольшим размером это было еще более поразительно. Тот, что видела Стефани, длиной был не большой шестидесяти сантиметров, а весом – тринадцать-четырнадцать килограммов. Еще никому не удавалось повстречать разумную расу с такой маленькой массой тела.

К этому Стефани пришла без особой сложности. К сожалению, продвинуться дальше не удавалось, не получив больше данных, и впервые на своей памяти она не знала, как их добыть. Это был новый опыт для той, кто принималась за большинство проблем с абсолютной непоколебимостью, но на сей раз, она была в тупике. Она изучила все, что было доступно, и если ей нужно больше информации, то придется самой доставать ее. Это подразумевало исследование в полевых условиях, но каким образом двенадцатилетняя девочка – еще и пообещавшая родителям, что не будет шататься по лесу в одиночку – сможет собрать сведения о совершенно незнакомой расе, не рассказывая никому о том, что эта раса вообще существует?

В некотором отношении, она даже была рада, что ее мать была так связана своими нынешними проектами, что не могла отправиться в обещанные походы на природу. Стефани была благодарна матери за предложение, но теперь присутствие матери становилось серьезным препятствием ее попыткам держать свои исследования в тайне.

Поэтому, вероятно, получилось не очень удачно, что отец – пытаясь утешить ее «разочарование» материнским распорядком – решил отвлечь ее и на двенадцатилетие подарил совершенно новенький дельтаплан. Она была тронута таким подарком, и, более того, он поменял свой график, чтобы возобновить уроки полетов на дельтаплане, прерванные отъездом с Мейердала. Все же, нельзя сказать, что ей не нравились эти уроки. На самом деле, Стефани любила острые ощущения от полета, и не было учителя лучше Ричарда Харрингтона. Он трижды проходил в финал континентального соревнования по дельтапланеризму на Мейердале, и она знала, что никто в галактике не смог бы научить ее лучше.

Проблема в том, что каждая минута, что я трачу на уроки полетов – это минута, которую я не трачу на то, что действительно хочу… предполагая, что я вообще пойму, как это сделать. А если я не буду заниматься уроками, мама и папа будут уверены, что у меня на уме есть что-то еще!

Хуже того, папа настоял на том, чтобы для уроков летать в Твин Форкс. Это имело смысл, так как, в отличие от мамы, он должен быть доступен для связи двадцать пять часов в сутки, а Твин Форкс был связующим центром для всех местных поместий. Из города он мог легко добраться до любого из них, а проводя там занятия, он мог завербовать на место помощников учителя еще двух-трех родителей с опытом дельтапланеристов. Это позволило ему предложить уроки всем местных детям, что, по мнению Стефани, было еще одним недостатком, но именно такую щедрость она привыкла ожидать от него. Но также в результате эти занятия не только поглощали львиную долю ее свободного времени, но и уводили ее на восемьдесят километров от того самого места, где она жаждала начать изучения, которые пообещала родителям не предпринимать.

Она пока не нашла решения своих проблем, но была полна решимости добиться этого… при этом не нарушая ее обещания, какие бы дополнительные трудности это не вызвало. По крайней мере, назвать новую расу оказалось нетрудно. Они выглядели как сильно уменьшенная версия «гексапумы»; как и в «гексапуме», в них чувствовалось (наверное, неизбежно), что-то кошачье. Разумеется, Стефани знала, что «кошачий» относилось только к определенной ветви эволюции Старой Земли. Но в течение веков стало традицией применять земные названия к инопланетным видам – как тот сфинксианский «бурундук» или «квази-сосна». Большинством считалось, что такой обычай родился из-за ностальгии или желания иметь что-то привычное в чужеродной обстановке. По мнению Стефани, причиной, скорее всего, была лень, поскольку благодаря этой привычке людям не приходилось придумывать новые ярлыки для всего, что они обнаруживали. Несмотря на это, принявшись раздумывать об именах, она пришла к выводу, что «древесный кот» – единственно возможный вариант. Она надеялась, что систематики так это и оставят, когда она объявит о своем открытии общественности. В конце концов, обычно именно первооткрыватель давал название, хотя она и подозревала, весьма хмуро, что ее возраст будет работать против нее в этом отношении. Взрослые иногда бывают так глупы.

А если она разберется, как изучать древесных котов, не нарушая своего обещания – а это условие обязательно, как бы сильно ей не хотелось продолжать – то, по крайней мере, она знает, где начать искать. Она не понимала, откуда взялось это знание, но была совершенно уверена, что, когда придет время, она будет знать, куда именно идти.

Она закрыла глаза, вытащила из-под головы одну руку и указала ею, затем открыла глаза, чтобы посмотреть, куда был нацелен указательный палец. Направление слегка изменилось со времени последней проверки, и все же у нее не было и тени сомнения, что она указывала прямо на древесного кота, который ограбил теплицу ее матери.

А эта способность, подвела она итог, являлась самым необычным – и самым интересным – во всей этой истории.

7

Марджори Харрингтон закончила описание своей последней микробоустойчивой породы тыквы, закрыла файл и со вздохом откинулась в кресле. Кто-то из фермеров Сфинкса утверждал, что будет гораздо проще (и быстрее) придумать что-нибудь, что истребит микробов. Такая мысль, казалось, всегда приходила в голову тем, кто сталкивался с подобными проблемами, и порою Марджори была готова признать, что это было не только простейшим, но и самым недорогим и экологически здравым решением. Но в данном случае они с администрацией планеты категорически возражали, и ее окончательным решением – разработка которого, как она признавала, заняла дольше, чем могло занять более агрессивное решение – было не заниматься микробом, а выбрать наименее масштабную из трех возможных генетических модификаций растения.

Она знала, что даже некоторые ее коллеги с Мейердала поддержали бы «быстрый и агрессивный» подход, но сама Марджори считала его крайним средством. Кроме того, отвращение к подобным методам придавало ее работе некоторую элегантность. Было нечто поэтическое в том, как она прививала генетическую устойчивость сфинксианских растений земному сельдерею, чтобы избежать болезней, угрожающих уничтожить все посадки. Решение было не очень-то тонким, но оно все равно дало ей чувство глубокого удовлетворения, очень похожее на чувство удовлетворения, когда она отошла от мольберта, завершив пейзаж.

Ее гримаса превратилась в ухмылку, удивительно походившую на улыбку ее дочери, а потом погасла, когда от тыквы она обратилась к другим делам. Ее нагрузка сильно возросла в течение прошлых недель, когда в южном полушарии Сфинкса неуклонно приближался сезон посадочных работ, и груз работы не давал ей найти время на долгие походы со Стефани. Она знала это, но также она знала, что не могла освободиться даже для того, чтобы помочь дочери исследовать исчезновение сельдерея, которое, наконец, настигло усадьбу Харрингтон.

По крайней мере, Стефани с энтузиазмом отнеслась к предложению Ричарда возобновить уроки полетов. На самом деле, она стала проводить много часов в воздухе, время от времени отмечаясь через наручный комм – и, несмотря на громогласное беспокойство некоторых родителей в Твин Форксе, чьи дети тоже учились летать, Марджори не слишком беспокоили возможные опасности нового хобби дочери. Какое-то количество шишек, царапин, ушибов, синяков и даже переломов было неизбежным спутником детства, ведь если Марджори Харрингтон будет мешать дочери по-глупому рисковать, Стефани вырастет в боящуюся риска женщину.

Что, судя по позиции Стефани «двенадцать-но-будет-тринадцать-всего-через-восемь-месяцев», было маловероятно, сухо подумала она.

Несмотря на то, что Марджори не тревожилась о новом увлечении Стефани, она все еще беспокоилась, что Стефани взялась за него в основном для того, чтобы отвлечься от разочарований. Она задумчиво потерла нос. Ясно, что Стефани понимала всю важность ее работы, но ситуация была чрезвычайно несправедливой по отношению к ней, и хотя Стефани редко дулась или ныла, Марджори ожидала, что услышит немало тщательно продуманных замечаний о вопросе справедливости. И то, что Стефани не жаловалась вообще, только обострило чувство вины у Марджори. Создавалось впечатление, что Стефани…

Потирая нос рукой, доктор Харрингтон внезапно застыла, когда новая мысль озарила ее, и она нахмурилась, удивляясь, почему ей не пришло это в голову раньше. Она ведь знает свою дочь, и подобное смирение совершенно не свойственно Стефани. Нет, она не дулась и не ныла, но никогда не отказывалась без борьбы от того, к чему изо всех сил стремилась. Хотя Стефани наслаждалась дельтапланеризмом на Мейердале, он никогда не был такой страстью, какой, казалось, стал здесь. Вероятно, что она просто обнаружила, что недооценила степень удовольствия от него на Мейердале, но внезапно разбуженные инстинкты Марджори чуяли нечто совершенно иное.