Леви Тидхар - Юная Венера (сборник)

• Название: Юная Венера (сборник)
• Автор: Леви Тидхар
• Издательство: Литагент1 редакция0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-86968-8

Скользкие головы земноводных обитателей бороздят прибрежные воды одного из немногочисленных архипелагов, разбросанных по акватории океана, покрывающего всю планету. Над волнами молниеносно вздымается зубастая голова на длинной гибкой шее, принадлежащая морскому чудищу, похожему на плезиозавра. Где-то под бесконечно долгими дождями вздрагивает поверхность бескрайних болот, когда гигантские динозавры с рычанием копошатся в грязи. А в дальнем краю высокие, тонкие, как тростинки, люди в невообразимых головных уборах и расшитых жемчугами одеяниях ходят по канатным мостам, протянутым между громадными деревьями, гораздо более высокими, чем земные секвойи, и льющийся с небес тусклый свет открывает взгляду целый город, раскинувшийся в кронах. И вся эта идиллия в один прекрасный день разом померкла, словно кто-то резко задул свечу. Облачные миражи Венеры растаяли…

Джордж Мартин, Джо Холдеман, Дэвид Брин, Майк Резник, Йен Макдональд, Гарднер Дозуа и другие в сборнике фантастических произведений о планете Венера, которую мы когда-то потеряли…

---

Бледно-розовый обломок кристалла с вкраплениями, найденный в саду Норкон на мысе Хиномисаки рядом с Изумо, – это часть дома, протянувшегося вдоль Ниппон, и перфектура Шимане, возвышающаяся над ним, на которые я мог смотреть бесконечно…

Толстая игла темно-серого гранита с гор Нью-Гемпшир, где я учился в университете, – мягкая атласная шероховатость ее поверхности всегда вызывала в моем воображении картину осени на Восточном побережье Америки…

Почти идеальный шар с безумно прекрасными белыми линиями с кратера Тихо на Луне – мой первый космический полет, паника от того, что, кроме скафандра, ничего не отделяет тебя от бесконечного вакуума, и эйфория от чувства легкости, движения по пыльным равнинам с притяжением в четыре раза меньшим, чем на Земле…

Красно-оранжевый мрамор с обильными коричневыми прожилками – я поднял его с вершины горы Олимп на Марсе, во время своего восхождения с Авариэль. Мне казалось тогда, что я встретил единственную настоящую любовь своей жизни…

Черная, стекловидная сфера с темно-синими крапинами – пляж в бухте порта Блэкстоун. Этот камень означал также Авариэль.

Этот камень был Венерой.

Не думал, что когда-нибудь снова вернусь на Венеру. Мне казалось, все, что осталось у меня от этой планеты и моей любви, – это кусочек полированной лавы.

Единственная улица порта Блэкстоун оказалась шумнее и многолюднее, чем я ее запомнил. Я заметил на улицах даже нескольких шрилиала, когда я был тут в прошлый раз, почти пятнадцать лет назад, это было невозможно. Тогда, если ты видел шрилиала – разумную венерианскую расу, живущую в водах Мирового океана, мелководного и бескрайнего, – это было возможно либо в Подводном порту, либо если вы оказались в море сами. Я мог почувствовать легкий запах корицы от их дыхания, когда проходил мимо. Они всасывали морскую воду, проходящую через барботер, закрепленный у них на спине между двумя рядами ребер. Здания, мимо которых я шел, возвышались, как стопки посуды, на крутом берегу вулканического острова, единственного участка суши на Венере, и казались старыми и даже усталыми. Свежая краска смотрелась на них как чересчур толстый слой косметики на старой шлюхе, подчеркивая возраст, а не уменьшая его.

Хотя запахи остались прежними. Ветры, что густым слоем размазывали облака над портом Блэкстоун, всегда несли в себе запахи моря: сернистого рассола, вонь гниющей растительности, коричный запах шрилиала. Воздух был густой, как и раньше, избыточно насыщенный влагой и кислородом. Солнца не видно; здесь его никогда не было, только рассеянный свет, пробивающийся через облака.

И дождь.

Если у эскимосов есть сто слов для определения снега, то люди, живущие на Венере, имели столько же для определения разных типов дождя, что лился на них из вечных облаков. Как и всегда, сейчас шел дождь, такой местные называют раскатчик – игольчатый, разносимый ветром спрей, наполовину дождь, наполовину поднятая с океанских волн пена. Раскатчик шипел и бился о мой дождевик, поливая здания по обе стороны от меня. Сине-белая молния сверкнула сквозь облака, на мгновение освещая длинные тени; через полсекунды раздался гром, да так, что зазвенели стекла вокруг. Я шел по залитым дождями улицам Блэкстоуна от площадки, где мы приземлялись на склоны вулкана; прямо из порта, мой багаж ехал за мной. В дальнем конце улицы, среди пирсов, причалов и вечных туч морских брызг, улица ныряла в длинный туннель: к Подводному порту, где человечество впервые встретилось с шрилиала.

Может, виновата была плохая погода, может, мои собственные ожидания или просто гнетущая жара – я еще не упоминал о ней? – но мне казалось, что Венера и Блэкстоун встречают меня не очень-то радостно спустя более чем десять лет разлуки. Группа молодых людей в тонких рабочих спецовках пробежала мимо, рабочие перекрикивались с грубым венерианским акцентом. Скорее всего это были проклятия; лавочники выглядывали из дверей, таращась на меня, словно я был виновником непогоды.

Я знал, почему они так смотрели…

Не часто встретишь человека с протезами на силовых полях, особенно в таком возрасте, когда конечности обычно могут быть выращены («обычно» – весьма утешительное слово, если это не относится к тебе). Пустота между моими бедрами и обувью обеспечивалась силовыми полями, управление которыми осуществлялось вживленными в спину элементами. Ботинки удерживались на конце силового поля, как будто были соединены костями, сухожилиями и плотью, и двигался я легко благодаря годам практики. При правильном освещении можно заметить колеблющиеся поля; человек с воображением мог представить себе изгибы ног и почти увидеть их.

Почти.

Я мог бы носить длинные брюки и делать вид, что мои ноги целы, но хоть это и несколько жестко, я не понимаю, зачем весь этот цирк? Бабушка Эвако всегда ругала нас за вранье, когда мы старались показаться лучше, чем были на самом деле. Кроме того, на Венере никто не носил много одежды; там чертовски жарко и всегда очень мокро. Поэтому я носил шорты, отчего мое тело казалось плывущим над землей на расстоянии метра. Я задавался вопросом, кто из тех, кто смотрит на меня, вспомнит, что пятнадцать лет назад видел мое лицо. Возможно, никто теперь меня не вспомнит.

Пятнадцать лет назад я потерял на Венере ноги. И даже больше. Я провел пальцами по гладкой, прохладной поверхности камней, лежащих в кармане, и, отыскав знакомый, вытащил на ладонь. Камень был полированный, размером с мой мизинец, черный, испещренный голубыми точками. Я повертел его в пальцах, ощущая знакомые изгибы поверхности, и сунул в карман.

Последняя остановка на моем пути – блэкстоунская библиотека и терминал данных. Авариэль была где-то здесь.

Когда Зеленый Совет объявил об открытии Блэкстоуна для межпланетного трафика, я понял, что она приедет сюда. Я боялся этого. Теперь же я видел разрешение Зеленого Совета и знал, что она собиралась сделать.

И это меня пугало.

Ночь была тревожной. Некоторые выглядывали наружу, будто пытаясь увидеть опасность, которая им угрожает, осматривали вечную облачность. То, что угрожало мне, я нашел, полагаю, уже давно. Я с удовольствием покинул улицы.

Когда я вошел в вестибюль хостела, владелец открыл один глаз и моргнул на меня из-за стола. По изменению цвета его глаза и тоненькому металлическому жужжанию я понял, что он тоже имеет имплантаты. Он «переселенец» – тот, кто решил остаться на Венере навсегда, и потому ему пришлось согласиться на хирургические изменения; на его шее были заметны жаберные щели.

Он прорычал что-то в мою сторону.

– Что? – спросил я.

– Протянул ноги, ублюдок…

За неимением ног я решил, что это ко мне не относится, и потому молча ждал, пока он ворчал что-то про ноги. Его грязные пальцы (с перепонками, созданными с помощью операции) водили по запачканной пластиковой доске регистрации.

– Нужна комната? – пробормотал он на этот раз громче. Он провел по листу ладонью, расставив растопыренные пальцы, так что пятнистые перепонки были на виду. – Обычно в это время мы уже закрыты. Я задержался, потому что знал, что прибудут пассажиры.

Правый глаз таращился на меня, а левый закрылся. Вокруг стонал хор насекомых.

– Благодарю вас, это очень хорошо, – наконец ответил я.

– И сейчас я пропускаю лучшую часть своего любимого телешоу. – Он постучал по столу указательным пальцем.

Я порылся в кармане, не в том, где были камни, и выудил монету. Я положил ее на стол. Рука по-паучьи поползла к монете, но я накрыл рукой его руку, благодарно ее пожав. Что-то запищало и засвиристело.

– Номер прямо по коридору, – произнес владелец хостела.

Я кивнул ему. Его обязанности были выполнены, чаевые получены, и он полностью погрузился в свои дела, даже не заметив, что у меня нет ног. Его глаза закрылись, а губы шевелились, напевая текст неизвестной мне песни.

Я двинулся по коридору к себе в комнату.

Я оставался в комнате ровно столько, сколько нужно было, чтобы распаковать вещи, и побрел из хостела к единственной блэкстоунской таверне, тревожно перебирая в кармане свои «бриллианты». Пятнадцать лет назад она называлась «Приморская», и мы с Авариэль обедали и выпивали тут перед тем, как покинуть порт. Сейчас вывеска гасила, что теперь здесь таверна «Венус Генетрикс» – «Мать Венера». Не думаю, что кого-то волновало название. Я просто рад был променять сырые скользкие улицы и подозрительные взгляды на выпивку.

– Черт, посмотрите-ка на это, – нетрезвым шепотом сказал кто-то, когда я вошел. Половина посетителей оглянулась на меня, и среди множества лиц я увидел ее лицо. В глубине зала она сидела в полутемном углу. Слишком многое сразу всплыло в моей памяти. Мне захотелось скрыться, убежать.

Но бегать я теперь не мог; мои невидимые протезы позволяли только ходить.

Так что я не убежал – я улыбнулся и, побрякивая камнями, пошел к ней.