Николай Костомаров - Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей

• Название: Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей
• Автор: Николай Костомаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-094739-3

«Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» – фундаментальный труд выдающегося историка, этнографа, писателя, критика XIX века Николая Ивановича Костомарова (1817–1885). В него вошли статьи о виднейших отечественных государственных деятелях, начиная с Владимира Святого и заканчивая Елизаветой Петровной. Образный язык, богатейший фактический материал, критическое отношение к официозу, придают трудам Костомарова непреходящее значение.

---

В 1592 году Годунов отправил в Углич надзирать за земскими делами и над домашним обиходом царицы Марфы своих доверенных людей: дьяка Михаила Битяговского с сыном Даниилом и племянником Качаловым. Нагие и сама царица не терпели этих людей; они беспрестанно с ними ссорились.

15 мая 1591 года в полдень пономарь соборной церкви Углича ударил в набат. Народ сбежался со всех сторон во двор царицы и увидел царевича мертвого с перерезанным горлом. Мать в исступлении обвиняла в убийстве людей, присланных Борисом. Народ убил Михаила и Даниила Битяговских и Никиту Качалова, а сына мамки царевича Волоховой притащил в церковь к царице и убил по ее приказанию перед ее глазами. Умертвили еще несколько человек по подозрению в сговоре с убийцами.

Дмитрий и князь Роман Угличский. Икона первой половины XVII в.

Дали знать в Москву. Борис отправил на следствие боярина князя Василия Ивановича Шуйского и окольничего Андрея Клешнина. Последний был человек, вполне преданный и покорный Годунову. Первый принадлежал к роду, не расположенному к Борису, но при стечении тогдашних обстоятельств волей-неволей должен был действовать в его видах. Свидетелей убийства не было. Преступников тоже. Шуйский, человек хитрый и уклончивый, рассчитал, что если он поведет следствие так, что Годунов будет им недоволен, то все-таки Борису ничего не сделает, потому что верховным судьей будет тот же Борис, а себя подвергнет впоследствии его мщению. Шуйский решил вести следствие так, чтобы Годунов был им вполне доволен.

Показания, снятые с разных лиц, кроме показания Михаила Нагого, одинаково гласили, что царевич зарезался в припадке падучей болезни. Одни явно лгали, показывая, что сами видели, как происходило дело; другие показывали то же, не выдавая себя очевидцами. Тело царевича было предано земле в церкви Св. Спаса в Угличе.

Правительство объявило и приказывало народу верить, что смерть царевича произошла от самоубийства, однако в народе сохранилось убеждение, что царевич был зарезан по тайному приказанию Бориса. Ходили об этом разные рассказы; их вносили в летописи. Вскоре после смерти царевича Дмитрия, 23 мая, на праздник Троицы, во время отсутствия царя, уехавшего в Сергиев монастырь, вспыхнул в Москве пожар, обративший в пепел значительную часть Белого города. Борис тотчас начал раздавать пособие погоревшим и за собственный счет отстраивал целые улицы. Несмотря на такую щедрость, в народе ходили слухи, что пожар произвели люди Годунова по его приказанию для того, чтобы отвлечь внимание столицы от совершенного убийства. Годунов со своей стороны обвинял в поджигательстве людей Нагих.

Спустя менее чем два месяца столица испытала новую тревогу. Крымский хан Казы-Гирей долго обманывал Москву, уверяя, что будет посылать татар на Литву, а на Москву не пошлет, и вдруг неожиданно бросился с громадной силой в русские пределы. Тогда ожидали разрыва со Швецией и сосредотачивали военные силы на севере. Хан так скоро очутился на Оке, что русские думали только о защите столицы. Осторожный Борис не взял на себя главного начальства над войском, оборонявшим Москву, а поручил его князю Федору Мстиславскому, сам же занял после него второе место. 4 июля Казы-Гирей подошел к селу Коломенскому; русские стояли в обозе. Татары побились с русскими и потеряли несколько мурз. Хан вечером приблизился к селу Воробьеву и смотрел с вершины горы на Москву. Годунов приказал без умолку палить из пушек, а русские пленники сказали хану, что в Москве стреляют от радости, потому что туда пришли новые силы из Новгорода и других мест и готовы на другой день утром ударить на хана. Тот немедленно бежал со всеми своими силами. Мстиславский и Годунов погнались за неприятелем, разбили его отставшие полчища близ Тулы, но хана не могли нагнать. Он ускакал в простой телеге в Бахчисарай, растеряв по дороге множество своих воинов.

Псалтирь «Годуновская». Заказана дядей Бориса Дмитрием Ивановичем Годуновым для вклада в Троице-Сергиев монастырь. Москва, 1594–1600 гг.

В следующем (1592) году у царя Федора родилась дочь Феодосия. Борис показывал свою радость, именем царя выпускал из темниц узников, раздавал милостыню духовенству, но никто не верил в его искренность, и когда через несколько месяцев маленькая царевна умерла, в народе пошли толки, что Борис отправил ее на тот свет.

Годунов, однако, делал свое дело и приобретал себе всеми мерами сторонников. Годунов издал закон, уничтожавший Юрьев день – право перехода крестьян с земли одного владельца на землю другого. Все крестьяне обязаны были навсегда оставаться в повиновении своим помещикам и вотчинникам.

К. В. Лебедев. Отказ Бориса Годунова от престола.

Н. Ф. Некрасов. Строительство в Москве при Борисе Годунове.

Однако эта мера пришлась не по душе народу; вместо законно переходивших от владельца к владельцу крестьян с тех пор появились беглые, и количество их увеличивалось с каждым годом. В конце 1593 года Борис построил вниз по реке Оскол крепости Белгород, Оскол, Валуйки. Хан Казы-Гирей, потерпев неудачу под Москвой, в 1594 году заключил мир и дал «шертную» грамоту, обещая не беспокоить русских пределов, но этот мир был куплен: русские заплатили 10 000 рублей и одарили хана тканями и мехами. Такой мир был непрочен, потому что крымцы дружили до тех пор, пока брали подарки, а перестав их получать, считали разорительные набеги лучшим средством заставить платить им снова. Чтобы обуздать крымского хана, Борис отправлял посольство в Константинополь, просил султана запрещать татарам беспокоить русские пределы, уверял, что русский государь питает любовь к султану и не слушает советов императора, папы, короля польского, короля испанского и персидского шаха, которые убеждают его идти войной на Турцию; но турецкий визирь с гордостью отвечал московскому послу, что Турция никого не боится, а если московский государь желает дружбы султана, то пусть отдаст ему Астрахань и Казань, отступится от грузинского царя, который есть подданный султана, и кроме того, уведет с Дона казаков. В Турции очень хорошо понимали лживость уверений в дружбе. Действительно, московское правительство называло перед турками казаков разбойниками, однако посылало им воинские снаряды и готово было пользоваться их услугами против мусульман. С императором велись несколько лет сношения: главным предметом были переговоры насчет предполагаемой войны с турками. Сношения эти ничем не закончились, кроме подарков с обеих сторон, довольно значительных, так что однажды со стороны русских было послано на воинские издержки мехов на 44 000 рублей. Столь же бесплодными были сношения с персидским шахом Аббасом; толковали о том, что следует русским сообща с персиянами воевать против турок, но ни те, ни другие ничего не предпринимали. Так же мало значения имели два посольства папы Климента VIII, дважды отправлявшего в Москву своего легата Комулея с целью убедить московского царя действовать против турок, а вместе с тем поговорить и о соединении церквей. Более искренни со стороны Бориса были сношения с Англией, особенно когда не стало дьяка Андрея Щелкалова: хотя последний был всегда во всем заодно с Борисом, но в отношении англичанам не питал того расположения, какое оказывал к ним Годунов. Замечательно, что Елизавета настолько дорожила добрым расположением московского правительства, даровавшего купцам такие выгоды, что книгу Флетчера о Русском государстве, в которой в черном виде представлен государственный строй и Борис является не в выгодном свете, подвергла запрещению.

Царь Федор Иванович был чужд всего соответственно своему малоумию. Вставал он в четыре часа; приходил к нему духовник со святой водой и с иконой того святого, чья память праздновалась в настоящий день. Царь читал вслух молитвы, потом шел к царице, которая жила особо, вместе с ней ходил к заутрене, потом садился в кресло и принимал близких лиц, в основном же монахов; в 9 часов утра шел к обедне, в одиннадцать часов обедал, потом спал, потом ходил к вечерне, иногда же перед вечерней – в баню. После вечерни царь до ночи проводил время в забавах: ему пели песни, сказывали сказки, шуты потешали его кривляньями. Болезненность привела его к прежде временной смерти. Он скончался 7 января 1598 года, на сорок первом году жизни.

Присяга русских. По книге А. Олеария.

Годунов объявил, что умерший царь передал державу свою царице Ирине и поручил «строить свою душу» патриарху Иову и с ним своему шурину Борису и двоюродному брату Федору Никитичу Романову-Юрьеву.

Это была неслыханная новость: никогда еще женщина не царствовала самостоятельно, не будучи опекуншей детей; притом жена после мужа не могла быть преемницей ни по какому праву. Однако права престолонаследия уже не существовало. Еще Иван III своими речами и поступками показал, что государь может отдавать свое государство кому захочет. Грозный приучил не рассуждать ни о каких правах. Единственное, что сохранилось еще в воззрении народа, – это воля земли, которую призывал Иван Грозный для освящения своей Опричнины и в которой оказалась необходимость для утверждения Федора на престоле. Ирине муж при смерти передал державу, но Ирина имела только временное значение правительницы государства, пока не установится выбор всей землей. Через девять дней Ирина постриглась в Новодевичьем монастыре.