Константин Соловьёв - "Пони бледный"

• Название: "Пони бледный"
• Автор: Константин Соловьёв
• Жанр: Юмористическая фантастика

Все люди, упомянутые в тексте этого произведения, являются авторским вымыслом и никогда не существовали в действительности. Любые совпадения следует считать случайными и непреднамеренными.

Все пони, упомянутые в тексте этого произведения, существуют на самом деле, как и волшебная страна Эквестрия, жизнь в которой описана на основе реальных событий. Автор приносит извинения пони за возможное искажение фактов.

«Фантазия есть качество величайшей ценности» В.И. Ленин.

---

— Нет! — воскликнула Рарити с такой болью в голосе, словно ее насквозь пробила пуля, — Нет! Нет! Нет! Оо-о-ооо! Моя прическа! Моя прекрасная прическа! Мои ресницы! Мой прекрасный тональный крем! Мой нос!..

Покорное сиянию рога, от стены отсоединился чудом уцелевший осколок зеркала и замер перед лицом Рарити. В отражении она смогла оценить всю глубину катастрофы. Вместо сложной прически, стоившей, несомненно, многих часов тяжелой работы, вместо изящнейшего макияжа, благодаря которому ее лицо казалось обворожительным, юным и невинным, вместо ансамбля дорогих тканей, соединенного золотой нитью… — вместо всего этого был торт. Торт капал с ее головы. Торт всплошную покрыл ее лицо и наряд. Красота, окутывавшая прежде Рарити подобно облаку золотой пыли, облетела без следа.

Теперь из отражения на нее смотрело что-то жуткое, невероятное, нелепое, смешное и жалкое — как клоун, которому заехали тортом посреди циркового представления.

— Ты… Ты… Ты-ы-ы-ыыы… — от ярости у нее перехватило голос, — Ттт-т-тттыыы, мерзкий, старый, безвкусный…

— Старый, — согласился Сталин, — И никогда не отличался красотой. Но в искусстве меня научил разбираться еще мой учитель. А красота всегда была ужасно быстротечна…

Он качнул головой, заставляя обломки у стены ударить в Рарити. Грозная стая драгоценностей висела потеряно в воздухе, да и не смогли бы дорогие безделушки отразить удар нескольких тонн камня, дерева и стали.

Часто красота не только быстротечна, но и беспомощна.

— Рарити! — испуганно воскликнула Твайлайт Спаркл.

Когда пыль рассеялась, они увидели ее. Она стояла на прежнем месте, но теперь сама казалась статуей, едва удерживаемой в вертикальном положении шаткими креплениями. Ее перемазанное лицо выглядело пустым и… удивленным. Как будто в это мгновенье Рарити вдруг увидела нечто настолько прекрасное, что это зрелище полностью захватило ее сознание, вытеснив даже алчность и желание обладать. Что-то невероятно, невозможно, беспредельно прекрасное.

Сталин отвел взгляд.

— Рарити!..

Она опустила взгляд вниз. Из ее груди торчал золотой рог — и золотая же голова статуи единорога.

— Рарити!

— Ничего… — она пошатнулась и беспомощно посмотрела на Твайлайт Спаркл, — Я… сейчас… Сейчас его убью… Просто… — ноги ее мягко подогнулись, и самая красивая единорожица Эквестрии легла на искореженный пол, точно на нее накатил приступ смертельной усталости, — Просто… Ого… Сколько алого… Это все крем?…

Драгоценные камни, висевшие в воздухе, беспорядочно посыпались на землю, фальшиво и громко стуча по обломкам. Теперь они лежали среди тлеющих панелей, останков дорогих сервизов и мебели — бесполезные игрушки, уже не привлекающие сверканием взгляда.

Сталин равнодушно переступил через них.

— Ты убил мою подданную, — ледяным голосом сказала ему Принцесса Селестия, — Ты дорого заплатишь за это.

— Она была деспотом, садистом и угнетателем, — ответил он равнодушно, — Деспоты, садисты и угнетатели часто считают, что умение ценить красоту делает их особенными. Но это ошибка — так думать. Кроме того, я ведь пришел сюда не за ней…

Принцесса Селестия вскочила на ноги. Ее пастельная грива переливающихся цветов пошла волнами, наэлектризовавшись от выплеснувшейся в воздух злости. Невинная голубка, возлежавшая на троне, уступила место яростной тигрице, готовой раздавить, смять, выпотрошить, разорвать в клочья… Перед лицом этой чистой, какой-то животной, ярости, даже Сталин замешкался. Но лишь на секунду.

— Твайлайт Спаркл!

Лавандовая единорожица вздрогнула. Она все еще смотрела на тело Рарити, распростертое среди обломков и крема.

— Убей его! Убей его, моя Лучшая Ученица! Время пришло!

— Да, Принцесса.

Лучшая Ученица, спрыгнув с возвышения, устремилась в бой. Ее рог обрел алый ореол, в воздухе возник хорошо знакомый Сталину золотой клинок. Можно было подумать, что лезвие сработано из чистейшего солнечного света и заточено о прозрачную кромку облаков.

Повинуясь инстинкту, Сталин мысленно заставил вылезти из ножен палаш кого-то из мертвых стражей. Клинок, против ожиданий, оказался не так и плох, по крайней мере — не усыпанный драгоценностями экспонат музея, и то неплохо… Сталь встретилась в воздухе с тревожным, похожим на крик чайки, звоном. Клинки встретились и отскочили друг от друга. Снова встретились. Завертелись.

Кажется, ты уже видел это кино, Коба… И в прошлый раз оно закончилось довольно паршивой сценой.

Твайлайт непрерывно атаковала, но ее напор не шел ни в какое сравнени с тем, что он видел на накренившейся палубе обреченного «Пони темного». Твайлайт Спаркл наступала, решительно, аккуратно, стремительно, но в ее движениях не было той уверенности, которая когда-то лишила его копыта. Золотой клинок танцевал в воздухе, атаковал, делал ложные движения, но всякий выпад оказывался недостаточно быстр. На мгновенье, или на пол-мгновенье, но Сталин опережал его, оказываясь на сантиметр дальше, чем предполагала Лучшая Ученица.

Смерть Рарити оглушила Твайлайт Спаркл, и Сталин понял это, потому что в бою душа всегда обнажается. Тот, кто взял в руки оружие, чтоб забрать чужую жизнь, и сам готов поставить на кон равнозначную ставку, не может лгать.

Убийцы всегда трусливы. Солдаты всегда честны.

В прищуренных глазах Твайлайт Сталин увидел что-то, кроме решимости. В них было что-то еще. А может, напротив, чего-то недоставало?… Например, того фанатичного блеска, который даровала дружбомагия и из-за которого глаза казались покрыты слоем прозрачного блестящего лака…

— Не тяни! — рявкнула Принцесса Селестия, — Закончи с ним, Твайлайт Спаркл! Он едва ходит!

Твайлайт устремилась в наступление, но оно оказалось натужным и непродолжительным, как Арденнское наступление в сорок пятом. Сталин без труда сковал его выверенными контр-ударами, легко перехватил инициативу — и теперь уже Лучшая Ученица Принцессы Селестии испуганно отскакивала в сторону, но всякий раз полоса острой стали, послушная воле Сталина, проходила все ближе и ближе от темной гривы, украшенной алой полоской. И Сталин вдруг почувствовал, что момент последнего удара, момент, который он уже чувствовал и старался приблизить, не подарит ему радости. Он представил, как Твайлайт Спаркл падает, пронзенная сталью, как ее лицо, выражавшее прежде старание немного застенчивой отличницы, делается пустым и беспомощным.

«Она солдат, — подумал он, нанося удар за ударом и наступая на пятящуюся единорожку, — Не трусливая убийца, как те, прочие… Она просто пытается выполнять свой долг. Тот долг, который сама на себя навесила. Долг перед дружбомагией, в которой она так старательно пыталась найти смысл жизни. Перед высокой покровительницей, которую боготворила. Перед единорогами, которых искренне считала цветом Эквестрии. Слишком много тяжелых долгов легло на хрупкий хребет застенчивой и внутренне-ранимой пони, которая так отчаянно старалась казаться уверенной. Смерть Рарити оказалась той соломинкой, которая лишает чаши весов равновесия…»

Это значило, что скоро ей придется умереть.

И сама Твайлайт Спаркл это понимала. Она билась в отчаяньи, вкладывая в каждый удар больше силы, чем того требовалось, но это лишь мешало ей — удары выходили поспешные, неуклюжие, бьющие в пустоту. Не удары, а никчемная трата сил. Сталин легко парировал их, продвигаясь шаг за шагом. Он уже видел панику в глазах Лучшей Ученицы. Предчувствие неизбежного. Но он был уверен, что та не бросит меча. Настоящие солдаты не бросают оружия. Даже перед лицом смерти. Даже понимая, в какой же гадкой и паскуднейшей истории оказались по вине того, кому доверяли…

— Бей! — от королевского голоса Принцессы Селестии в оконных проемах жалобно зазвенели остатки витражей, — Бей же! Как я учила тебя! Помни уроки! Бей!

Твалайт Спаркл попыталась нанести решительный удар сверху. Она даже успела бы сделать это, если бы у нее было больше решительности. Но решительности было совсем мало. Золотой меч дрогнул, делая неоправданно-широкий замах… и отлетел в сторону, встреченный сталью. От неожиданности Твайлайт Спаркл обмерла. Она стояла перед Сталиным, безоружная, с прямой спиной и высоко поднятой головой — точь-в-точь как школьница, которая вдруг оказалась в непонятном, пугающем, незнакомом положении. Как отличница, которую вызвали к доске и которая не выучила урока.

Сталин увидел свое отражение в ее глазах, которые вдруг сделались удивительно большими. Как поверхность пруда, не скованная более блеском твердого льда. Она не сопротивлялась. Закончить движение, обрушить тяжелую сталь на покорно-подставленную шею. Он представил, как по лавандовой шерсти поползет алое — вроде алой полоски в ее гриве…

Эх, Коба…

— Хватит, — сказал он твердо. Палаш зазвенел, упав на пол и Твайлайт Спаркл уставилась на лежащее оружие так, словно этот звон напугал ее больше самой смерти, — Закончим на этом, товарищ Спаркл.