Константин Соловьёв - ГНИЛЬ

• Название: ГНИЛЬ
• Автор: Константин Соловьёв
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-033288-2

Колонизация Луны произошла не так безоблачно, как ожидалось. Из лунного грунта на свободу была выпущена смертоносная болезнь, гроза и ужас XXI-го века. Официально ее именуют синдромом Лунарэ. Неофициально - Гнилью. В отличие от обычных болезней, Гниль не стремится сразу убить своего носителя. Она стремится его изменить, и внешне и внутренне. Превратить его в отвратительную пародию на человека, безумное и монструозное существо.

Инспектор Санитарного Контроля Маан посвятил всю жизнь борьбе с Гнилью и ее носителями. У него высокий социальный класс, любящая семья, преданные сослуживцы. Он приносит пользу обществу, и общество его ценит. Жизнь для него сложилась достаточно неплохо. Он еще не догадывается, какой стороной может повернуться к нему эта жизнь в один момент. И какую цену заставит его заплатить общество.

---

Пустая полоса земли.

Стена соседского дома.

Знакомый проем.

Пусто.

Не веря своей удаче, Маан, пригнувшись, побежал, увязая в мягкой земле. Из комнаты уже не стреляли. Успели понять, что садят в пустоту. Или Лалин одернул. Он парень ловкий, и соображает быстро. Теперь главное — добраться до проема между домами до того, как кто-то из Кулаков поспеет к окну. Маан не опасался погони — Кулаку в его полном боевом облачении никогда не протиснуться в ту щель, через которую он вылез — но отвратительное ощущение жгло между лопаток, точно тавро, напоминая о том, что спина его представляет отличную мишень. С пяти метров не промахиваются. Не эти ребята.

Маан бежал, то и дело поскальзываясь на влажной земле. Несколько раз он чуть не упал, но нервная система, видимо, успела частично перестроиться, приспособившись под новое тело, координация движений была не хуже, чем двадцать лет назад. Тело казалось неуклюжим, громоздким, насекомоподобным, но оно слушалось его приказов, а большего Маан сейчас и не собирался требовать.

Пустырь он проскочил в несколько секунд, не встретив никакого сопротивления. Значит, обкладывали и точно в спешке. Не перекрыли подходов. Маан еще ощущал близкое присутствие «нулей», это ощущение зудело под сводами черепа, точно туда запустили множество крошечных пузырей углекислого газа.

Маан скользнул в проем. Тут было темно, сухо, пахло краской и каким-то мхом, но места было достаточно чтобы он мог двигаться боком. Трещала обдираемая с камня штукатурка. На нем оставались остатки халата, но теперь это было не более чем ветхое тряпье. В некоторых местах, там, где его тело терлось о решетку, на ткани показались желто-зеленые темные разводы. Значит, его кровь уже не красного цвета. Сейчас Маану не было до этого дела. Он не хотел знать, какого цвета у него кровь. Если у него получится выбраться отсюда живым — он, быть может, никогда этого и не узнает. А у него получится.

«Сопляки, — думал Маан, и мысли черными колючими воронами вились под прерывистое дыхание, раздувающее бочкообразную грудь, — Явились вот так запросто. Как будто ожидали увидеть тут „тухлый суп“ или вросшего в стены беспомощного Гнильца. Они забыли, что многих из них учил я сам. Они были плохими учениками. А я оказался хорош. На удивление хорош для такого расклада. Это значит, что я выберусь».

Плевать на вещи и припасы. Он вынес самое главное — жизнь. А дальше он что-нибудь придумает. Человек, получивший двадцать шестой социальный класс, в любой ситуации что-нибудь придумает.

Маан выбрался из тесного каменного коридора в двух домах от его собственного. По глазам стегнул свет, пришлось на секунду зажмуриться. Маленький палисадничек был аккуратно засажен крошечными цветами, которые Маан раздавил своими потерявшими чувствительность ороговевшими ступнями. Он позволил себе еще секунду простоять здесь с закрытыми глазами, вдыхая тонкий сладковатый аромат. Сейчас этот запах казался ему чем-то большим, чем растительным ароматом.

Но ему пришлось открыть глаза, когда кто-то рядом голосом металлическим и уверенным сказал:

— Контроль! Стоять на месте.

«Вот, — стукнула в висок со стеклянным звоном крохотная мыслишка, — Не сопляки. Подумали. Молодцы. А ведь не ожидал…»

— Не двигаться! Любое резкое движение будет считаться сопротивлением и подавляться немедленно.

Значит, продумали. Подстраховались. Не снайпера, проще и эффективнее, как он и учил — небольшие отряды, перекрывающие пути бегства. Просто и эффективно, как и все в Санитарном Контроле.

— Не двигаться!

Маан ощутил присутствие двух «нулей» рядом — бледные, точно тающие в сыром воздухе, сгустки. Маан подумал о том, что они выглядят незаконченными, беспомощными. Легкий, едва намеченный, узор Гнили, не проникший под кожу. Видимое подобие. Зародыш, эмбрион. Это выглядело жалко.

— Оставайтесь на месте, — не унимался голос, — Оставаться на месте. Выполнять приказы. Любое резкое движение…

— Я слышал, Тай-йин, — сказал он вслух, открывая глаза, — К чему повторять? Кроме того, я давно помню все это на память. Я произносил это много лет.

Тай-йин ухмыльнулся. Получился оскал в обрамлении побелевших от напряжения губ — точно старый шрам разошелся по шву, обнажая провал глубокой раны. Обычно смешливые раскосые глаза блестели оружейным металлом. Это был другой Тай-йин, незнакомый ему. Собранный, сжавшийся, готовый действовать, кажущийся одновременно и окаменевшим от напряжения и невероятно расслабленным. Пистолет он держал уверенно, направив его в живот Маану. И Маан знал, что если он вздумает шевельнуться, Тай-йин выстрелит тут же, не раздумывая. Как и любой другой на его месте.

Немного поодаль стоял Хольд. Такой же огромный, каким Маан его помнил, но вовсе не выглядящий неуклюжим или неповоротливым, напротив, в положении мускулистого тела, на котором едва сошелся бронежилет, проглядывала животная, хищная, готовая распрямиться с гибкостью тетивы, энергия.

— Он у нас, — коротко сказал Тай-йин в микрофон, — Третий выход.

Маан не слышал, что ему ответили — Геалах?.. — но и без того мог догадаться. Удерживать Гнильца до прибытия Кулаков. Контролировать обстановку. Ждать. Иного в таком случае не говорят.

Молодец Тай-йин. Мунн должен отметить. Личная благодарность Мунна в служебное дело — штука весомая. Впрочем, почему только благодарность? Такой улов заслуживает чего-то более серьезного. Например, повышения в социальном классе на одну ступень.

— Хорошо сработано, — сказал Маан, — Признаю. Геалах не дает вам расслабляться.

— Заткнись, — сказал Тай-йин негромко, — Заткнись, Гнилец.

Маан увидел сцену со стороны — двух напряженных мужчин в строгих костюмах с оружием в руках и, напротив них, скорчившееся горбатое человекоподобное существо с массивным раздувшимся торсом. Бесцветные клочья, когда-то бывшие одеждой, не скрывают ороговевшего колючего панциря под ними. В опущенной руке — бесполезный «ключ».

Поимка чудовища. Хороший кадр для теле-постановки. Подходящее окружение, красивые мужественные лица, неярко блестящее оружие.

— Меня зовут Маан, если ты забыл, Тай-йин.

Тай-йин стиснул зубы. Взгляд в лицо Маану дался ему с большим трудом. И в этом взгляде Маан прочел лишь явственное отвращение.

— Тебя никак не зовут, Гнилец. И если ты еще раз откроешь свою пасть, я запечатаю ее свинцом.

Маан подумал о том, что этот человек, держащий его на прицеле и, без сомнения, готовый сдержать обещание, совсем не похож на того Тай-йина, которого он знал. Точнее, на того, которого знал Маан-человек. У Маана-Гнильца не было права на друзей, как и никакого иного права. В глазах своих недавних подчиненных он не видел даже чувства узнавания.

Маан моргнул и ощутил, как резко, щелчком, изменилась картина перед глазами, как его зрение исказилось, сместившись в иной, недоступный ему ранее, диапазон. Но это не было деформацией зрительного нерва или сетчатки. Изменение было куда глубже. Изменился сам мир вокруг него.

Маан больше не видел Тай-йина, смешливого и ловкого коротышку с лукавым и озорным взглядом, на языке у которого вечно крутилось, готовое сорваться, острое словцо. Он не видел добродушного и неспешного здоровяка Хольда. Вместо этого он видел двух охотников, двух бесконечно чуждых ему существ, с которыми не имел ничего общего даже на генетическом уровне. Двух хищников, скалящих тонкие клыки в ожидании добычи, и его, Маана, крови.

Это изменение в восприятии было столь глубоким, что Маан пошатнулся. Прошло бесконечно малое количество времени, но он уже ощущал себя переродившимся и прожившим с тех пор несколько столетий. Новая картина мира была столь понятна и проста, но при этом окрашена в такие цвета, что его мыслям понадобилось усилие чтобы приспособиться к ней, проложить себе новое русло.

Когда он взглянул на мир новым взглядом, Тай-йин машинально отступил на шаг. Видимо, в серых студенистых глазах Маана проскользнуло что-то новое. Что-то, чего никогда не было и быть не могло во взгляде старшего инспектора Джата Маана.

Но оставалось еще кое-что, без чего превращение было бы неполным. И Маан с ясностью, рожденной новыми мыслями, вдруг отчетливо понял, чего не хватало.

«Я — Гнилец», — сказал он про себя.

И от простых этих слов вдруг повеяло такой энергией, что у него защипало под кожей.

Он повел плечами и стал стаскивать с себя остатки ткани.

— Не двигаться! — рявкнул Хольд, выступая из-за спины Тай-йина. В руке его блестел знакомый револьвер, огромный настолько, что даже не походил на оружие, лишь на причудливый и сложный механизм.

— Заткнись, — беззлобно ответил Маан, срывая заскорузлые, пропитанные густой желтой жижей, лоскуты.

Тай-йин хотел что-то сказать, даже скулы напряглись, но зрелище, видимо, было настолько завораживающим в своей отвратительности, что слова застряли у него в горле.