Лао Шэ - Сказители

• Название: Сказители
• Автор: Лао Шэ
• Издательство: Издательство «Радуга»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1986

Роман классика китайской литературы Лао Шэ показывает жизнь семьи актеров-сказителем на территории, контролируемой гоминьдановским правительством в период японской агрессии (1937. – 1945). Тонкий психологический анализ характеров героев, сочувствие к их нелегкой судьбе, живое, точное описание китайского города того времени я яркий язык повествования отличают эту книгу.

---

С семьей Тан ничего не случилось. Увидев его, Тан Сые прослезился.

– Старый друг, мы все думали, что вас убило, – сказал он срывающимся голосом.

Тетушка Тан сильно похудела и осунулась. Серая кожа на бледном лице висела толстыми складками. Однако характер ее ничуть не изменился.

– Почему вы не приходили навестить нас? – бормотала она. – Одни мы здесь, остались, чуть не умерли.

– Вот я и пришел, – сказал Баоцин. – В тот раз не мог прийти, помешал огонь, горело все.

Из спальни вышла Циньчжу. У нее был болезненный вид: вокруг глаз появились черные круги, распущенные волосы спадали на бледное лицо.

– Не слушайте, что болтает мать, – сказала она Баоцину. – Возьмите вас с собой.

– Болтает? Ну, хорошо! – Тетушка Тан рассердилась. Она упрямо доискивалась, почему Баоцин не пришел их навестить.

Баоцин спросил, куда девался Сяо Лю. Никто ему не ответил. Он испугался, что маленький музыкант убит, с тревогой смотрел то на одного, то на другого.

Наконец Тан Сые все же раскрыл рот:

– Ленивец, не желал идти в убежище. Когда начали сбрасывать бомбы, он продолжал лежать на кровати... а потом как сумасшедший побежал.

– Ну и грохот стоял тогда, нечистая сила, – вставила тетушка, – бомбы летели вниз с каким-то дьявольским свистом.

Баоцин широко раскрыл глаза, ему стало страшно. Несчастный Сяо Лю, его драгоценный аккомпаниатор!

– Дело было так. Стали падать бомбы, и он сломя голову побежал, – продолжал Тан Сые. – Не поглядел хорошенько под ноги, оступился и рухнул головой вниз со второго этажа. На голове вскочила пташка размером с кулак. Вот уж дурак так дурак,

– Где он? – спросил Баоцин, успокаиваясь.

– В постели, где же еще, – завизжала тетушка. – Ему никак с кроватью не расстаться.

Баоцин сообщил, что собирается в Наньвэньцюане начинать все сначала. Он рассказал, что городок очень маленький и потому заработанных денег едва хватит, чтобы не остаться голодными. К сезону туманов можно будет снова вернуться в Чунцин. Он уже прикинул, будут выступать трое; Циньчжу, Сюлянь и он сам.

Тетушка Тан снова заворчала.

Баоцин поспешил добавить:

– Это ятак говорю, в общих чертах. Все будет зависеть от удачи. Может, в какой день и маковой росинки не будет во рту. Если сорвется, на меня не пеняйте. Рассказал все как есть, по совести. Может, мне и не следует звать вас с собой.

Тан Сые, не дожидаясь, когда его жена переведет дух, поспешил сказать:

– Вы наша счастливая звезда, дорогой брат. Как скажете, так и будет.

– Я готова спать где угодно, хоть в свинарнике. Это все же лучше, чем находиться здесь, – призналась тетушка.

Местечко Наньвэньцюань было уж больно маленьким и не могло прокормить труппу сказителей в полном составе. Баоцин принял решение: в этой кутерьме лето все же лучше провести здесь, а зимой возвратиться в Чунцин на заработки. Он уже прикинул, как привести в порядок и обставить зрительный зал.

Баоцин привез семью Тан в Наньвэньцюань, за что они были ему крайне благодарны. Однако продолжалось это недолго. Вскоре снова посыпались всякого рода обвинения: городок слишком мал, не нравится зал, в котором выступает Циньчжу; она слишком мало зарабатывает, жилье похоже на свинарник. Они без конца жаловались на свои беды Баоцину, считая, что во всем виноват он.

В конце концов Баоцин почувствовал, что больше он с семьей Тан иметь дела не может. Это стало невыносимым, не выдерживало сердце.

Он беспокоился о Сюлянь, не хочет ли уехать отсюда, довольна ли она? А это, в свою очередь, вызывало у нее всякие подозрения. Однажды, когда Баоцин вновь стал задавать вопросы, она не выдержала:

– Что ты все меня спрашиваешь, что случилось?

– Вот какое дело, – сказал он, расхрабрившись. – Наши с тобой предки не были артистами. Сам я иногда думаю умыть руки и больше этим не заниматься. В нашем деле, возможно, нет ничего хорошего.

Сюлянь широко раскрыла глаза и удивленно смотрела на него.

– Тебе больше не хочется исполнять сказы?

– Мне самому хочется попеть, я же хочу сказать, что... – Его охватило волнение, и он не знал, как продолжить. – Эх, став актером, нельзя не быть таким же, как другие актеры. Я хочу сказать, что легко от них набраться дурных привычек.

Сюлянь не поняла, что он имеет в виду.

– Мне здесь нравится, мне хочется жить здесь всегда, – сказала она. – Как хорошо жить в таком красивом месте. Это намного лучше, чем мыкаться туда-сюда. – Она вытянула длинную худую руку. – Посмотри, какие там красивые горы. Круглый год все кругом зелено и такая красота. Вот бы и нам быть такими!

Баоцин улыбнулся. Он любил слушать Сюлянь. Когда она начинала говорить о всяких делах, в его душе как бы открывалось маленькое окошечко. Он понимал, что она не из тех, кому нравится постоянно скитаться. Она не рождена быть сказительницей:

«Хорошая девушка», – отметил он про себя. И подумал, что надо бы скопить для нее немного денег; а еще нужно создать школу сказа. Он хочет воспитать поколение новых актеров, которые ни в коем случае не должны следовать дурным привычкам актерской среды. Как не будут этого делать и они с Сюлянь.

Глава 11

В течение недели вражеские самолеты в Чунцин не прилетали, и беженцы подались назад, в город. В Наньвэньцюане и окрестных деревнях они не могли найти ни жилья, ни пищи. В конце концов, Чунцин был их домом. Возвращение грозило им смертью от бомбежек, но все же это было лучше, чем сидеть в деревне и ждать голодной смерти,

Баоцин решил остаться на месте. Он принял такое решение после длительных раздумий и главным образом потому, что его драгоценный театр нужно было строить заново. Рабочие в городе строили бомбоубежища и ремонтировали правительственные здания. Сколько бы он денег ни потратил, ни он, ни хозяин театрального зала нанять рабочих не смогли бы, К тому же Баоцин боялся новых налетов. Еще один такой налет – и зал уже будет непригоден для выступлений. А в этом маленьком городке, несмотря на весьма скромные доходы, все же можно было как-то свести концы с концами. Во всяком случае, и его семья, и семья Тан, без сомнения, могли заработать на пропитание.

Зеленые горы кольцом опоясывали Наньвэньцюань. Казалось, местечко должно было быть этаким тихим уголком. Однако Баоцин обнаружил, что и здесь забот не меньше, чем в большом городе. Городок маленький, люди живут скученно, все друг друга знают. Большинство из них целыми днями ничем особенным не заняты и больше всего любят чесать языки.

Стоило только Сюлянь выйти за ворота, как начинались пересуды. Правда, и придраться-то было не к чему. Сюлянь и Дафэн часто ходили вместе купаться. Одевались они при этом очень скромно, в своих движениях и поступках были степенны и просты. Но жителям Наньвэньцюаня они казались очень странными, и к ним приглядывались. А уж если вместе с ними выходила Циньчжу, тогда начинались дела. Люди постарше свистели и шикали на них, а молодые парни могли увязаться за ними и наговорить всяких сальностей.

Баоцин очень переживал по этому поводу. Когда его дочери ходили одни, никаких недоразумений произойти не могло. Но стоило им выйти с Циньчжу, жители всего городка принимали их за проституток.

Однажды Сюлянь вернулась после такой прогулки вся красная от возмущения.

– Что такого, если я вышла с ней на улицу? Почему эти люди постоянно обижают меня? – спросила она сердито. – Что в ней особенного? Она ведь такая же девушка, как и я?

Баоцин не хотел много говорить.

– Поменьше с ней ходи,

– Она сама просила, чтобы я с ней пошла. Ее все время тянет на улицу.

– А ты не ходи, – сказал он и отошел в сторону. Почему он не поговорил с ней о Циньчжу? Он хотел было сказать, что семьи Фан и Тан не одинаковы, но тогда речь зашла бы об отношениях Циньчжу с мужчинами, а уж на эту тему он не мог рта раскрыть. Баоцин боялся. Боялся что-нибудь не так сказать, боялся, что Сюлянь начнет проявлять к этому излишнее любопытство, захочет попробовать, и тогда беды не оберешься.