Мира Джейкоб - Самоучитель танцев для лунатиков

• Название: Самоучитель танцев для лунатиков
• Автор: Мира Джейкоб
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-11436-4

«Самоучитель танцев для лунатиков» – многоплановое, лишенное привычной почтительности произведение об узах любви, надежде и силе примирения с непредсказуемостью жизни.

Знаменитый нейрохирург Томас Ипен имеет обыкновение, сидя на крыльце, беседовать с умершими родственниками. Во всяком случае, так утверждает его жена Камала, склонная к преувеличениям. Об этом она рассказывает их дочери Амине.

Амина не горит желанием возвращаться в родной дом, однако возвращается. Оказывается, мать рассказала ей «облегченную» версию того, что здесь происходит. Все намного сложнее и запутаннее. События уходят своими корнями в путешествие в Индию, совершенное членами семьи двадцать лет назад. Попытки получить объяснения у отца ничего не дают. Томас отказывается говорить с дочерью. А тут еще Амина обнаруживает загадочные предметы, зарытые в саду ее матери. Вскоре она понимает: единственный способ помочь отцу – это примириться с мучительным прошлым ее семьи. Но вначале ей придется наладить отношения с призраками, терзающими всех членов семьи Ипен…

Впервые на русском языке!

---

Мира Джейкоб Самоучитель танцев для лунатиков

Посвящается моему отцу Филипу Джейкобу (1939–2006)

Mira Jacob

THE SLEEPWALKER’S GUIDE TO DANCING

Copyright © 2014 by Mira Jacob

All rights reserved

© Н. Пресс, перевод, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016

Издательство АЗБУКА®

Пролог: Безумен по собственному выбору

Сиэтл, июнь 1998 года

Он лихорадочно извергает из себя безудержный поток слов. Третью ночь подряд Томас Ипен сидит на веранде, ожесточенно беседуя сам с собой через оконную решетку. Его бормотание слышат соседи, а жена, Камала, не может уснуть. Принц Филип, их престарелый, страдающий от артрита лабрадор, ходит взад-вперед по коридору и жалобно подвывает. Обо всем этом рассказала Камала своей дочери по телефону вечером обычного июньского дня ровным, спокойным тоном, которому позавидовал бы диктор выпуска новостей.

– Он словно готовится покинуть нас, – подытожила свой рассказ Камала.

– Правда? – спросила Амина, тут же представив себе отца, сидящего на краю пустыни в ожидании автобуса.

– Ну кто же его знает! Понятия не имею, я с субботы глаз не сомкнула!

– Серьезно?!

– Серьезно, – всхлипнула Камала, которая всегда гордилась своей способностью проспать все, что бы ни учинил ее страдающий бессонницей супруг: охоту на енотов, пожар в кювете, аварию на тракторе. – Ты только пришла с работы? – спросила она, услышав, как дочь бросила ключи на барную стойку на кухне.

– Да, – ответила та, положила рядом с ключами почту и фотоаппарат и взглянула на отчаянно мигающий автоответчик. – Три ночи подряд? – усилием воли вернулась она к разговору. – Серьезно?!

– Как твоя работа?

– Заказов много. Такое впечатление, что все жители Сиэтла решили пожениться именно в следующем месяце…

– Все, кроме тебя, – посетовала мать, но Амина пропустила ее комментарий мимо ушей.

– Что ты имеешь в виду? Как это он разговаривает сам с собой? О чем?

– Истории рассказывает!

– Какие еще истории?

– Какие-какие, да всякие! И так-то был ненормальный, а теперь этот идиот еще и бред какой-то несет постоянно! – возмутилась Камала. – Я сказала ему, что у него язык отвалится и сгниет, как морковка, если он не придержит его за зубами, но он не слушает!

– Ты всегда так говоришь.

– Вот и не всегда!

– Мам…

– На этот раз все по-другому, детка, – вздохнула Камала.

Ночной шум проникал через телефонную трубку прямо в уши Амины, напоминая ей о Нью-Мексико: тихие аплодисменты шелестящего в тополях ветра, оглушительный стрекот цикад, эхом разносящийся по меса[1]. Вот где-то в саду хлопнула калитка. Амина закрыла глаза и тут же очутилась во дворе своего детства, чувствуя, как бурьян щекочет ей коленки.

– А ты в саду? – спросила она у матери.

– Мм… А ты под дождем?

– Я на кухне! – ответила Амина, глядя на линолеум под ногами.

Пожелтевшие края выдавали видавшее виды напольное покрытие – из тех времен, когда жилой комплекс «Краун-Хилл апартментс» считался отличной стартовой площадкой для семьи со средним уровнем дохода, пресытившейся мраморными каминами и светлым паркетом на кухне. С годами линолеум приобрел оттенок утренней мочи, да еще и покрылся пузырями, которые громко хлопали, если на них встать.

– Как у вас погода? – поинтересовалась Камала.

– Дождь моросит.

– Никто не понимает, почему ты оттуда не уедешь!

– К этому тоже можно привыкнуть.

– Это недостаточно веская причина, чтобы жить в таком месте. Ничего удивительного, что тот грязнуля застрелился: мало того, что ему солнца не хватало, так еще и эта ведьма в рваных колготках…

– Мам, Курт Кобейн был наркоманом!

– Вот-вот! Потому что ему не хватало солнца!

Амина вздохнула. Во время последнего визита к родителям она оставила в туалете журнал «Роллинг стоун». Если бы она знала, к каким последствиям это приведет, то была бы поосторожнее – теперь Камала считала себя настоящим экспертом по Сиэтлу. С другой стороны, нет худа без добра: отвращение, которое мать питала к месту, где поселилась Амина, свело ее приезды к минимуму. Когда Камала изредка наведывалась в Сиэтл, то любила повторять: «Да я здесь никогда не согреюсь!», отчаянно потирая ладони и с подозрением оглядываясь по сторонам. Однажды она заявила симпатичному парню – бармену из соседней кофейни, – что от него странно пахнет, и пояснила: «Здесь у вас слишком влажно».

– Я тебе говорила, что мята в этом году – что твой лес? – спросила мать, тут же повеселев. – Еще больше, чем в прошлом!

– Здорово! – открывая холодильник, отозвалась Амина.

Посмотрев на обширную коллекцию коробок от еды навынос, девушка подумала, что они жмутся друг к другу, словно старички в плохую погоду, и прикрыла дверцу.

– Вчера вечером я приготовила чатни и позвала к нам семейство Рамакришна и Курьян. Они были просто в восторге! Бала, конечно же, выпросила у меня рецепт!

– И о чем ты умолчала?

– Ни о чем! Кроме кайенского перца и кинзы.

Кулинарные таланты матери Амина нередко объясняла эволюционными потребностями – таким образом Камала умудрялась оставаться собой, сохраняя при этом друзей и подруг. Подобно тому как гребень превращает невзрачную птицу в настоящую радугу, способность Камалы создавать из сырых ингредиентов потрясающе вкусные блюда снискала ей любовь окружающих, которой она вряд ли добилась бы иным образом.

– И что они думают насчет папы?

– Насчет папы?

– Ну об этих его разговорах…

– Я им не сказала! Что за глупости!

– Это секрет?! – поразилась Амина. – Ты ничего не говорила родственникам?!

У семей Рамакришна, Курьян и Ипен секреты друг от друга появлялись примерно раз в пять лет, и обычно все тайное становилось явным в течение нескольких месяцев. Хранители тайны заверяли остальных, мол, тут нет ничего личного, просто дела семейные, те же, от кого утаили бесценную информацию, бормотали слова утешения насчет того, что в этой стране все они – одна семья, хотя и не связаны кровными узами.

– Не секрет! – с излишней горячностью ответила Камала, но тут же взяла себя в руки и стала говорить гораздо тише. – Да что в этом такого? Давай не будем никого беспокоить впустую, ладно?

– А кто-то еще считает, что он странно себя ведет?

– Вовсе не странно.

– Погоди, ты же сказала…

– Да нет, не в этом смысле! Он ходит на работу и все такое, со всеми остальными он совершенно нормальный. Медсестры на отделении все так же увиваются вокруг него и гогочут, как молодые гусыни! А «это» с ним происходит только поздно ночью!

Конечно поздно, а когда же еще? Томас всегда старался оставаться в больнице до заката, а потом бессонница мучила его с полуночи до шести утра. В эти ночные часы он сидел на крыльце и пытался вернуть к жизни какой-нибудь невероятный аппарат – ружье для крикета, автомат для поглаживания собаки и так далее.

– Мам, может, он просто с собакой разговаривает? Он же всегда так делал.

– Нет, не с собакой!

– Откуда ты знаешь?

– Я же тебе сказала! Собака сидит дома и воет! К тому же я слышала, с кем он говорит!

– И с кем же?

– Он говорит с Аммачи!

Амина застыла на месте. Ее бабушка умерла более двадцати лет назад.

– То есть он молится за нее?

В трубке раздался резкий звук – это Камала резко выдернула из земли куст сорняков.

– Нет! Не молится, а разговаривает! Рассказывает ей истории!

– Истории?!

Амина слышала тяжелое дыхание Камалы, – видимо, та пыталась вытащить очередной сорняк.

– Мам! – окликнула ее Амина.

– Да! Идиотские истории! Как ты получила приз за лучшую фотографию в десятом классе! Как я в тысяча девятьсот восемьдесят втором году попросила его купить в «Хикори фармс» маринованного имбиря, а этот идиот заказал имбирь в карамели!

– То есть это все происходит у тебя на глазах? Он разговаривает с ней при тебе?!

– Я стояла в прачечной и подслушивала.

В доме у Ипенов было принято соблюдать границы, негласно установленные еще в 1983 году. Дом как бы разделили на два суверенных государства. Уже много лет Амина не видела, чтобы мама вторгалась на залитую желтым электрическим светом веранду отца, а Томас, насколько Амине было известно, никогда не заходил в сад Камалы.

– А это точно была Аммачи?

– Он… он ее видел, – помолчав, добавила Камала.

– Как это – видел? – напрягшись, выпрямилась Амина.

– Он сказал ей, чтобы она ушла и посидела где-нибудь в другом месте.

– Что?!

– Да. А потом я решила, что он, наверное, увидел… – Камала осеклась и замолчала.

Разверзлась невидимая стороннему взгляду пропасть горя, связывающего друг с другом всех Ипенов, словно из-за внезапно отдернутой занавески вдруг появилось давно забытое лицо.

– Кого? – хрипло спросила Амина. – Кого еще он увидел?

– Не знаю, – отстраненно отозвалась мать.