Николай Гомолка - Лето в Калиновке

• Название: Лето в Калиновке
• Автор: Николай Гомолка
• Издательство: Беларусь
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1965

Хорошо летом! Встанешь на зорьке, возьмешь удочки, да и пошел себе на озеро! Любят калиновские ребята свое озеро и лес любят. Однажды в лесу повстречались они с незнакомым человеком. Подозрительным показался им этот человек: высокий, в кирзовых сапогах, за плечами рация, а в руках — пистолет… Хлопцы задержали незнакомца и отвели в село. А он оказался не шпионом вовсе, а геологом. Крепко подружили юные герои повести «Лето в Калиновке» с тем геологом, и с кузнецом дядей Архипом подружили. Он еще им партизанский миноискатель отдал. Зачем? А вот прочтете книгу — узнаете.

---

Наверно, у Степы какой-то особый талант. Вот пробовал Димка опиливать пластины — поверхность обязательно получается неровной, шероховатой, а у Леньки и вовсе кривой. А Степа поправит свою широкополую соломенную шляпу, повертит в длинных пальцах инструмент и даже не сгибается, как Дима и Ленька, над тисками, не пыхтит, а так, небрежно, словно играя, поводит напильником по металлу, и — готово!

Интересный мальчишка Степка. Кажется, ни до чего ему и дела нет. Он не забрасывает тракториста, хлопочущего у машины, сотней вопросов, как другие ребята, а стоит в сторонке и жует травинку. А потом подойдет, перекинется двумя словами с мастером, и глядишь — у Степки в руках отвертка или ключ, он уже лежит на спине под трактором и что-то там делает.

И на уроках никогда не выскочит Степа с криком: «Я знаю! Разрешите добавить!» И даже руку не поднимет. Но если уж спросят, расскажет все обстоятельно и точно. Правда, дружить со Степаном трудно: ни на футбольное поле, ни на рыбалку его не затащишь. То выстругивает какие-то дощечки или орудует молотком, то возится с чьей-то поломанной мясорубкой. «Намагниченное сердце, — шутят ребята, — очень уж к железу тянется…»

Ленька понимает, конечно, что ему далеко до Степана, что все равно он, Ленька, никогда не станет таким техником и умельцем, как товарищ, так к чему же стараться! Эх, если бы не письмо, Ленька давно был бы уже за дверями сарайчика, там, где щедро хозяйничает ослепительное июньское солнце. Даже сюда, в мастерскую, доносятся зовущие шумы: в густой кроне берез ссорятся воробьи, где-то далеко на болоте трещит аист. Ленька прилипает носом к окошечку. Над жердочками заборов вьются легкие дымки: деревья просыхают от ночной росы и влаги. Самое время обойти в лесу земляничные пригорки!..

— Ленька, — слышится голос Степана, — ты эту катушку наматывал?

«Отстань ты со своей катушкой!» — хочется сказать Леньке, но он вспоминает о письме и покорно отвечает:

— Я, Степ… А что, неправильно?

— Посмотри сам, — советует «намагниченное сердце». — Постарайся сам найти промах. Тогда в следующий раз не ошибешься.

— Есть, товарищ главный инженер! — козыряет Ленька. Жест его бодр, но голос звучит невесело. — Приказано посмотреть, постараться найти…

Он берет катушку и бессмысленно смотрит на нее. Может, плюнуть на все и побежать в лес? Нет, нельзя — проклятое письмо! Как же он написал его? Зачем?

Ленька рассматривает катушку и вдруг неожиданно объявляет:

— Катушки — это вчерашний день техники. Теперь знаете что вместо катушки придумали?

— Ну? — улыбаясь, спрашивает Степа. — Что же придумали?

— Что придумали? Да ты, наверно, и сам знаешь… — тянет Ленька. И с какой стати его угораздило ляпнуть про катушки? Вот проклятый язык! — Теперь такие радиостанции есть. Носит человек в кармане авторучку, а оказывается, это радиостанция. И вместо всяких катушек — обыкновенное перо. Алесь, мой брат, писал, — для вескости добавляет Ленька.

— Перо-то номер восемьдесят шесть? — спрашивает Степа, и нельзя понять, шутит он или говорит серьезно.

— Номер я не помню…

— Восемьдесят шесть, — подтверждает Димка. — Мы вчера со Степаном такую станцию поймали… Только она не все передавать может…

— Ну, конечно, — радуется Ленька. — Только азбуку Морзе.

— Нет, — говорит Степа, — рассказы барона Мюнхгаузена.

Ленька вспыхивает огнем. Снова они его разыгрывают. Но, пожалуй, лучше всего промолчать — разве их переговоришь!

А Степа не унимается.

— Знаешь, Димка, — таинственно говорит он. — Вскоре у нас в деревне будет свое телевидение. И, кроме того, строится такой аппарат, что может передавать по радио на расстоянии разные предметы и вещи.

Тут Ленька не выдерживает. Ну, сказал он обо всем этом вчера Наташе Гомон. Просто так сказал: не для того, чтобы похвалиться, а… пошутил, что ли… Так обязательно смеяться надо.

Ленька откладывает в сторону катушку и шагает к двери.

Но Степка и Дима ловят его за руки, прижимают к стене и начинают щекотать.

Щекотки Ленька боится больше всего на свете,

— Ой… пустите!.. Ой, умру! — кричит он.

Ребята выпускают его, и Степа говорит:

— Ладно. На этот раз мы тебе простим. Но чтоб больше не врал. Ясно?

— Ясно, — отвечает Ленька. — Не буду… Только я и раньше не врал. А так, шутил.

Нет, уходить от ребят не стоит. Они же совсем не злые. Да и сами не хотят отпускать Леньку. А кроме того — письмо!

Все получилось как-то само собой. Недели три назад по деревне прошел слух, что «радисты» затеяли построить радиотелефон. Ленька, сочиняя письмо брату Алесю, известил его об этом важнейшем событии и везде вместо «они строят», написал «мы строим». В ответном письме Алесь, мастер Минского радиозавода, похвалил Леньку за то, что у того, кроме футбола да сбора ягод, появились наконец другие интересы, и просил не стесняться, прямо спрашивать совета, если что-нибудь не сразу получится. В заключение Алесь сообщил, что письмо братишки он прочел вслух в их комсомольском общежитии, и друзья его решили помочь калиновским пионерам советом, а, если понадобится, и материалом.

«Так что, — извещал Алесь, — дело это ты теперь бросить не можешь, оно уже не твое личное, и смотри не опозорь меня перед всем коллективом…»

Ленька в тот же вечер пришел к Степе и, пообещав, что никогда в жизни не станет больше врать, упросил взять его в помощники.

Через три дня в Минск пошло новое письмо. В нем спрашивалось, как рассчитать выходной контур. За этим письмом вскоре последовало еще одно: спасибо за совет, контур рассчитан. В ответе — опять это случилось как-то само собой — вместо «мы» почти везде стояло «я».

Новое письмо из Минска надолго испортило Леньке настроение.

Перемежая технические наставления вопросами о школьных делах, Алесь сообщал, что их комсомольская группа через несколько недель собирается в туристический поход и обязательно заглянет в Ка-линовку, чтобы на месте помочь ребятам. Самыми страшными оказались последние строки:

«Не ослабляй, братишка, напора. Смотри не заставь меня краснеть!»

Подвести Алеся Ленька не мог. Вся деревня давно уже знала, что Алесь — необыкновенный брат. Ленька не раз напоминал товарищам, что нет такого дела, с которым Алесь не смог бы справиться, такой науки, которую он не знал бы в совершенстве, и такого ремесла, где он не был бы выдающимся мастером. И вдруг придет такой человек, да еще не один, а с друзьями и скажет:

«Уберите этого врунишку! Я его братом не считаю. Он меня перед друзьями опозорил!»

И Ленька усердно работал. Лес, озеро и футбольное поле манили его по-прежнему, а может быть, еще сильнее, но Ленька не покидал мастерской. Пусть

Алесь и товарищи увидят, что, хотя он и разбирается в радиотехнике похуже, чем Степа с Димой, все же и он чего-нибудь да стоит.

Так было и на этот раз: присмиревший Ленька снова взял катушку и начал внимательно изучать ее.

Глава третья

Володя Заранко был годом старше Степки и двумя годами старше Леньки. А ростом он был только что Леньке по плечо. Впрочем, никто этому не удивлялся, потому что все знали Володькину историю.

Зимой 1943 года, ночью, под прикрытием пулеметов — страшились партизан — немцы согнали всех оставшихся в Калиновке жителей в здание школы и повели на станцию Старушки.

Там погрузили людей в товарные вагоны. Была среди других и тетка Анна с маленьким Володькой.

На какой-то немецкой станции вагон открыли. Володька уже пятый день беспрерывно кричал и ничего не ел. Высокий немец выхватил мальчика из рук матери. Она бросилась на мускулистого здоровяка. Тот спокойно ударил Анну кулаком в лицо, и она потеряла сознание.

Больше двух лет пробатрачила Анна на ферме у немецкого кулака. Все это время не оставляла ее надежда снова разыскать сына. Она так настойчиво просила об этом хозяина, что тот пообещал помочь. Как-то, вернувшись из города, он сказал Анне, что наводил справки в ратуше: мальчик по имени Вольдемар Заранко умер в приютской больнице год назад. Эта весть сломала тетку Анну. Она тяжело заболела, отказывалась от еды, не вставала на работу.

Все опостылело ей — жить больше не стоило: муж погиб в партизанах, теперь не стало и сына.

В апреле 1945 года женщины, вооруженные вилами и косами, взяли в плен десять немецких солдат, пытавшихся скрыться на хуторе, и вместе с кулаком посадили их в подвал.

Тогда хозяин попросил выпустить его, обещая сообщить что-то важное. Бауэра выпустили. Он признался, что обманул Анну. Но для ее же пользы, поспешно добавил хозяин. Лучше думать, что ребенок умер, чем знать, что он находится в Штутхофском приюте.

Анна добралась до городишка Шхутхоф. Тут выяснилось, что гитлеровцы увезли детей еще за несколько месяцев до прихода советских войск куда-то в Баварию. А в Баварии были американцы.