Александр Кожевников - По тонкому льду. О нравах в хоккее

• Название: По тонкому льду. О нравах в хоккее
• Автор: Александр Кожевников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-86232-0

Почему голеадор мечтал попасть именно в московский «Спартак»? Разве можно в атмосфере коррупции подготовить будущих олимпийских чемпионов? Отчего не женился на американке, хотя прожил за океаном целых шесть лет? Каким образом теплолюбивые армяне заиграли в хоккей? Как избежал «тюрьмы», нарушая спортивный режим?

Ярчайшая звезда отечественного и мирового хоккея, двукратный олимпийский чемпион Александр Кожевников вместе с известным журналистом Алексеем Матвеевым подготовил скандальную, в лучшем смысле слова, книгу. Александр Викторович говорит с читателями предельно откровенно о самых, к примеру, «кричащих» проблемах популярной среди болельщиков игры. Невзирая на громкие имена, фамилии, звания, регалии, должности и так далее. В то же время делится с поклонниками хоккея теплыми воспоминаниями детства и юности, добрым словом отзываясь о партнерах по клубу и национальной сборной…

Ныне спортивный аналитик, Александр Кожевников, на наш взгляд, нетривиально рассуждает не только о событиях и людях из мира хоккея, но и о проблемах политики, семейных ценностях и многом другом.

---

Наконец повезло по-человечески: взялись меня ненавязчиво опекать старшие партнеры по клубу, замечательные мастера Юрий Евгеньевич Ляпкин, Владимир Николаевич Шадрин. Представьте: дрязги в коллективе, ты одинок, и вдруг старшие коллеги по хоккею зовут в гости. Стал регулярно к ним наезжать домой, в их семьи. Даже на банкеты меня, пацана, приглашали. Ляпкин с Шадриным с женами приезжали. Приятно. Чувствуешь себя совсем по-другому, настроение менялось к лучшему, хотелось выйти на площадку и всех соперников рвать.

Да, в этом смысле мне сильно повезло. Рядом с Юрием Евгеньевичем и Владимиром Николаевичем, членами их семей я, можно сказать, «оттаял». А ведь все могло пойти по худшему сценарию. Признаться, некоторые одноклубники, кто был старше на три-четыре года, относились настороженно, в чем-то враждебно. Отчасти их можно понять, ведь я пришел на чье-то место, конкурировал с ними.

Помните, я рассказывал, что даже убегал из команды, да, в буквальном смысле. В том числе по причине душевного дискомфорта. Тут еще влюбился, девушка очень привлекательная, скоропалительно женился. По возвращении в клуб квартиру мне дали, чтобы, видимо, больше не сбегал. Ведь я дважды позволял себе незапланированные отлучки.

В какой-то момент динамовцы снова звали к себе, буквально «прессовали», прохода не давали. Они, конечно, слышали о моих приключениях в стане «красно-белых», пытались воспользоваться обстоятельствами, по сути, заарканить меня.

Так получилось, оставив «Спартак», я в Уфу подался – на сборы «Дизелиста». Все потому, что неважно чувствовал себя в Москве, в близком мне по духу «Спартаке». Сильно разочаровался. «Дизелист» готовил к сезону Кунгурцев, достаточно известный в прошлом хоккеист подмосковного «Химика». Но и спартачи не спали. Есть такой популярный менеджер, давно работающий в футбольном «Спартаке», Валерий Жиляев. Он не поленился приехать в Пензу, я тогда у родителей гостил. Пришел к нам домой и убедил вернуться в «Спартак», было мне тогда девятнадцать лет.

Зачем мне подробно объяснять причину своего отсутствия в «Спартаке»? Почему да почему, спрашивают иногда. Могли выгнать? Вряд ли. Если игрок нужен, зачем его прогонять? Все в клубе знали, что я в бегах. Прогнали бы – пошел в «Динамо» или ЦСКА. Штраф? На тот момент я даже не успел зарплату в «Спартаке» получить, так что, по сути, я сам себя выгнал и наказал рублем, как ни забавно звучит.

У нас более-менее нормализовалось, когда в команду Борис Павлович Кулагин пришел. Все сразу стало жестко, по делу, тренировки другие. Ребята с головой окунулись в работу, я не исключение, склоки ушли. Борис Павлович стал Витю Тюменева в состав подтягивать, в итоге сделав из него игрока экстра-класса. Меня тоже к жизни вернул. Хотя незадолго до его прихода в «Спартак» я собирался уже в Минск отбыть. Там давали все-все-все, чего душа пожелает, лучшие условия предлагали. Да и город мне очень нравился – светлый, красивый. ЦСКА? Там роскошной жизни не обещали. В Минске напротив, да.

Кулагин тогда сказал лаконично, но красноречиво: «Послушаешь меня, в сборной играть будешь». Так позднее и получилось. Действительно, авторитетный наставник, ему я верил безоговорочно. С Кулагиным я чувствовал себя психологически иначе. Забивал много благодаря советам тренера, его умению настроить, раскрепостить подопечных. Конечно, дело не только в Борисе Павловиче или во мне. Очень хороший партнер появился, я уже говорил о нем, – Витя Тюменев. Полное с ним взаимопонимание на площадке.

Еще Сережа Капустин в звене играл, но с ним, увы, должной сыгранности не наблюдалось, хотя, понятно, Сережка классный мастер, все умел на льду. То, что мы с ним словно «лебедь, рак и щука», бросалось в глаза партнерам по команде, естественно, тренерам, болельщикам.

Объяснение следующее: по-разному мыслили, не стыковались в восприятии конкретных игровых ситуаций. Серега все-таки больше командный игрок, я же склонен к индивидуальным действиям. Обыграть, забить, своего рода «угловой» в хоккее подать – вот моя стихия. Сколько ни пробовали, как ни старались найти нечто общее на льду, не получалось. Витю я понимал, как и он меня, с полуслова, полужеста. Так сложилось.

Считаю, мне опять сопутствовало в чем-то везение. Я, например, невольно учился секретам мастерства у Александра Сергеевича Якушева, Владимира Николаевича Шадрина. Позднее, в девяностые, у молодых перед глазами столь ярких примеров выдающегося мастерства не было. Лучшие на тот момент уехали за рубеж, Слава Фетисов, его замечательные партнеры, другие мастеровитые ребята.

А я смотрел и учился, перенимал опыт, благо было у кого. Пробовал, как Якушев, во время атаки закрывать свою клюшку рукой, увы, не выходило. Тот же Шадрин никого не бил. Он подъезжал к сопернику, имитировал жесткость, а сам, хитрован, шайбу протыкал и убегал. У меня до сих пор во время матча глаза как бы внизу, но «поляну» прекрасно вижу, контролирую движения партнеров, соперников. У Шалимова в свое время учился в центр идти, и резко вправо обыгрывать.

Вы непроизвольно берете это у именитых хоккеистов.

Если вам богом дано чувство времени, если есть дар восприятия, умение тонко чувствовать момент, то берете по возможности все лучшее у того, кто рядом. Вот почему молодым всегда необходим рядом качественный «дядька», но только тот, кто хорош именно для вас. Потому что может быть разной, например, реакция, конфигурация тела и прочее. Все это влияет на уровень, опять же качество мышления, да на восприятие всего практически. Поэтому что-то у вас проходит, а какие-то элементы – нет.

И когда целое поколение классных игроков покинуло страну, наступила разруха, прежде всего в головах. Не стало нормальной учебы, катались безобразно. После чего очередная волна молодежи набежала – к необученным. Они шайбу толком не могли принять, обработать. Видели всякую ерунду на площадке, ее и переняли. У тех, кто по четыреста шайб за сезон «детскому саду» забивал.

Тренеры в девяностые вообще ничем не занимались, кроме тупого зарабатывания денег. Я особо их не осуждаю, мне даже обидно за них, просто «убивали» наставников безденежьем. Плохо, очень плохо то, что они с родителей и детей стали брать «бабло». Это самая непозволительная вещь. Здесь мы, по сути, уничтожили все и вся.

Травмы почти не отпускали

Если коротко, у меня ни хрящей, ничего толком нет для нормальной игры в хоккей. Просто на удивление. Это издержки большого хоккея. Некоторые врачи, в бытность мою игроком знавшие о состоянии хоккеиста Кожевникова, не без удивления интересовались: а он еще ходит? «Он» не только ходил, но даже продолжал играть на профессиональном уровне, становился олимпийским чемпионом!

Спасибо боженьке, он есть, что бы там ни говорили безбожники. Постараюсь более-менее подробно объяснить, возможно, поверите. Извините, дважды поехать на Олимпиады, когда главным тренером был Тихонов… Хотя именно он брал меня. А второй наставник, динамовец, категорически возражал, не хотел видеть меня в команде, даже, представьте, с Тихоновым ссорился из-за этого. Владимир Владимирович Юрзинов нынче, скорее всего, будет отрицать сей факт, мол, не было такого, но я на сто процентов знаю подробности той ситуации.

Не покривлю душой – лежал в больнице и ни на что не рассчитывал. Успокоился, травм много, слишком тяжело выступать на высоком уровне. Три года кряду сплошные операции. Причем полостные. В 1986-м ногу вообще раскрыли, промывали, думаю, многие с подобными вещами карьеру завершили бы. Это пятая по счету операция. Спустя год – очередная. Все больше понимал: играть дальше, да еще в сборной, практически невозможно. Однако в 87-м забил кучу шайб за «Крылья». В общей сложности набрал двадцать шесть очков по системе «гол плюс пас», став лучшим бомбардиром команды. В олимпийском, 88-м, продолжил забивать в тех же «Крыльях». Чувствую, нога болит. Начинаешь догонять, форсировать, уже не тренируешься в обычном режиме.

У меня характер не очень хороший. Слишком волевой, что ли. Чуть легче стало – в зал шел, нагружал себя. Чтобы догнать партнеров, форму оптимальную набрать. Затем с больной ногой на лед выходил. Нагрузки, естественно, на ногу ложились. Даже физиологически не думаешь, что надо беречься во время матчей. И вторая нога фактически сломана была, там давняя проблема с лодыжкой. Это все, напомню, в 88-м. В общем, с подобными вещами, по рекомендации медиков, требовалось четыре месяца в гипсе провести. А я спустя полтора месяца на Олимпиаду отправился!

Все время твержу: бог есть, спасибо ему. Очень многие моменты, едва ли не ключевые в моей спортивной карьере, с какой-то мистикой связаны. Об этом обязательно подробно расскажу, на мой взгляд, любопытно вам будет. Везучий я человек!

Но характер и везение, опять же, бог дает. У меня это на генном уровне. Мама моя такая же упрямая, трудно свернуть ее с пути, который видится ей истинным. И отец был характерным. Упрется, будет в чем-то неправым, но вслух не признавал ошибок. Я тихо делаю выводы, вижу, в чем или ком заблуждался, но всегда ли нужно вслух произносить? Наверное, в душе каждого из нас борются подчас противоречивые чувства, желания. Понятия зла и добра у всех разные. Нескончаемый процесс, пока живешь.