Владимир Поселягин - Посредник

• Название: Посредник
• Автор: Владимир Поселягин
• Жанр: Боевая фантастика

Посредники, кто они? Те, кто несёт в себе знания и развитие, или те, у кого в душе огонь войны и кровь? Артур Александров всего балансировал посередине, не отдавая предпочтение ни одной из сторон. Сорок первый, забитые беженцами дороги, которые штурмуют лётчики Люфтваффе, и неизвестный который пристально наблюдает за всеми действиями нашего героя. Ему дали последний шанс.

---

С посадкой пришлось постараться. Ладно над Крепостью стояли пожары и мы там ещё ориентировались во время штурмовки, но то что Евгеньев вывел нас на аэродром можно назвать чудом. Когда я заметил в километре левее вспыхивающие костры, то понял, что мы чуть-чуть промахнулись, поэтому связавшись с ним по рации, совершил разворот. Первой села пара Евгеньева, и только потом уже мы, когда тот загнал машины под деревья чтобы не мешать нам.

Когда мотор стих, я несколько секунд сидел с закрытыми глазами, слыша, как Пётр Кириллович расспрашивает парней о результатах вылета и о причинах нашей задержки. Так под бормотание парней и их радостные возгласы, описывающие наши приключения, я и сидел в кабине. Доволен ли я был собой? Да, вполне. Фамилия пошла в массы, это хорошо, если Гриша здесь, вызываю огонь на себя, мне его лень искать, он меня сам найдёт, мстительный тип, как и я. Трусливый правда, сам меня искать не будет, напряжёт кого-нибудь. Заодно парням из Крепости помог, такую информацию мимо ушей он не пропустит, должен понять, что я тут. Главное чтобы он был именно в этом мире, а то ведь их миллионы.

Долго сидеть мне не пришлось, я почувствовал как «Чайка» закачалась под тяжестью чьего-то тела, и Пётр Кириллович спросил:

— Как оно?

— Норма, — устало улыбнулся я. — Отличный аппарат.

— Начинаем переоборудовать их?

— Да, сначала заправим, чтобы потом не возиться, а потом сразу крепим страховочные ремни и поручни, чтобы держаться. Помоги мне вылезти, ноги затекли.

Михник помог мне выбраться и снять парашют, после чего я сделал несколько разминочных движений и осмотрелся. Костры уже почти догорели, света было не так и много, придётся использовать для работ пару фонариков, что я затрофеил у диверсантов и у охраны с аэродрома, надеюсь, заряда хватит.

— Всё готово? — спросил я у механика.

— Готово, ремни вон кучей сложены, а скобы я час назад нагнул, осталось только закрепить на силовом каркасе, чтобы их во время полёта не вырвало.

— Лететь будем на минимальной скорости, понимаю, поток воздуха будет бешенным, поэтому постарайтесь.

— Сделаем.

Мы с сержантом Харитоновым устроились у раненых и почти сразу уснули, помогала с работами по переделке самолётов пара Евгеньева, а к полуночи подняли и нас на смену. Две машины было готово, остались наши «Чайки», поэтому оба сержанта улеглись на наши места, а мы с ведомым приступили к работе, помогая Пётру Кирилловичу. Тот тоже сильно устал, но работал споро. Сверлил дырки в фюзеляже ручной дрелью, просовывая тросы, крепил скобы и страховочные ремни. Мы были у него лишь на подхвате. Разве что на моей машине было сделано ещё нововведение, на бомбодержателе жёстко закрепили велосипед, вещи я сразу убрал в кабину, и сидор и котомку с винтовкой. Пригодится. С великом пришлось помучиться. Чтобы он не цеплял землю рулём, доставал ведь гад, пришлось его свернуть по переднему колесу и раме, и всё, теперь никаких проблем. Вернуть всё как было на минуту делов.

Уснули мы уже часа в два ночи и проспали до самого рассвета. Пограничник так и нёс караул всё это время. Как только прозвучал подъём, а я назначил время подъема, как только на горизонте появиться просветление, то умывшись из фляги, рядом водоёмов не было, велел готовиться к полёту. Мы по очереди закрепили раненых на крыльях машин, потом пограничника, с карабином тот не расставался, так и пришлось их вместе ремнями пеленать, ну и последним мы закрепили Пётра Кирилловича. На всё про всё у нас ушло чуть более получаса, быстро справились и, надев парашюты, стали занимать кабины «Чаек».

Потом я дал отмашку и «Чайки» пары Евгеньева, с некоторым трудом оторвавшись от поверхности поля, пошли на взлёт. Было видно, что оба пилота крайне осторожно ведут свои машины. Только после этого на взлёт пошли уже мы. Когда моя «Чайка» оказалась в воздухе, я понял, какие затруднения вызывали пассажиры у пилотов взлетевшей пары, аэродинамики почти никакой, машина то и дело пытается свалиться на крыло. Но как бы то ни было на скорости сто тридцать километров в час, меньше было нельзя, мы направились в сторону фронта. Направление мы держали к Минску, то есть к его аэродрому. У всех пилотов были карты этих районов, что мы позаимствовали в штабе погибшего полка, так что не заблудимся. Только одного я опасался, встречи со стервятниками Геринга. Шансов у нас с пассажирами не будет никакого. У пассажиров кроме очков и шлемофонов ничего не было, парашюты они не имели. Так что единственная возможность спастись, экстренная, я бы даже сказал аварийная посадка. Другого не дано.

Солнце уже полностью показалось над горизонтом, когда мы пролетели над той речкой, где я участвовал в уничтожении диверсантов и моста, только прошли мы в нескольких километрах южнее. Летели мы на ста метрах от поверхности земли, держась общей группой и крутя головами во все стороны. Вчера нам удалось избежать встреч с истребителями противника, хотя после нашего последнего вылета командование дивизии, что осуществляло блокаду подразделений советских войск в Крепости, наверняка вызвало «охотников», что были обучены летать ночью, но мы к Крепости уже не вернулись.

Во время полёта я так же поглядывал и на пассажиров. Пётр Кириллович находился на правом крыле, а пограничник, что имел схожий с ним вес, на левом. Пограничник был тяжело контужен и ранен, поэтому до сих пор пребывал без сознания, пока помочь мы ему не могли, а вот мой механик показывал большой палец, улыбаясь бледными губами, и поглядывая вокруг испуганными глазами.

Не знаю когда мы пролетели линию фронта, думаю, в том, что мы избежали встреч с немецкими лётчиками, помогло то, что мы летели не напрямую к городу, а сделав крюк. Когда впереди показался затянутый дымами Минск, я велел всем пилотам искать госпитали или медсанбаты и если кто найдёт, сообщать мне. Главное чтобы рядом была удобная площадка со взлётной полосой. Мы уже были глубоко в тылу наших войск, так что не опасались совершить осадку в расположении немецкой части, ну или поблизости.

Нашёл довольно крупный госпиталь мой ведомый, он начал уходить в сторону, слегка покачивая крыльями, чтобы не напугать пассажиров. Мы повернули туда и в десяти километрах от Минска разглядели небольшой городок. На окраине было здание, на крыше которого имелось полотнище с красным крестом. Идиоты, немецкие лётчики их, похоже, не научили тому, что бомбят они именно госпитали, причём с удовольствием.

Мы по очереди совершили посадку прямо на дорогу в нескольких сот метрах от окраины городка, та была вполне ровной. Видно, что за ней тут следили, засыпали щебнем, так что на этом наш полёт и завершился. Машин было мало, да и те уступили нам дорогу, водители наблюдали, как мы после посадки выстроили самолёты на обочине в шеренгу. Однако прилетели-то прилетели, пусть местные комендачи дальше разбираются, а мне требуется поспешать, с местными я встречаться не собирался.

Как только мотор стих, я выбрался из кабины, скинул парашют, бросив его на крыло и стал помогать Петру Кирилловичу отстёгивать привязные ремни. Он должен был помочь мне с велосипедом. Пограничник так и оставался без сознания, но жив, пульс был, я проверил.

Мы не успели. Когда механик снял велик и трясущимися после полёта руками выправлял руль, а я переоделся в свою гражданскую одежду, оставив в кабине винтовку и боезапас, взяв с собой только пистолеты и гранаты, к нам на велосипеде подкатил самый обычный такой милиционер, удивлённо разглядывая технику.

— Ну всё, мне пора, — быстро прошептал я механику, закидывая сидор за спину и поправляя лямки. — Попрощайтесь с парнями за меня.

Пользуясь тем, что Евгеньев и его ведомый отвлекли милиционера, сообщая, что у них раненые требующие срочной медицинской помощи, я сел в седло и покатил в сторону ближайшего леса. На опушке я обернулся и, заметив, что мне машут руками, но не подзывая или привлекая внимания, а прощаясь, тоже помахал и исчез из виду среди деревьев. Вот теперь пора навестить аэродромы немцев. Заждались ушлёпки, пора воздать им за всё то, что они совершили.

Думаю, часа полтора у меня есть, чтобы вернуться к прошлому, к тем дням когда находился в довоенной Москве и писал письма. Я довольно неплохо описал всё, что будет происходить во время приграничных сражений Сталину, так что если до него дошло, ну или до тех, кто высоко сидит, они могут отправить секретный циркуляр на мои поиски. Не смотря на то, что я раскрылся, общаться с местными я действительно не собирался. Правят себе на своём Олимпе, пусть правят дальше. Не уговорят. Так что, оставив городок и дорогу позади, я быстро шагал по лесу толкая велосипед перед собой, а где это требовалось, нёс его на плече вместе с вещами.

Лес оказался не лесом, а просто крупной рощей, всего полкилометра и я с другой стороны. Там змеилась по полю дорога, вот выйдя на неё я и покатил дальше. Лишь одно могу сказать хорошее про эту рощу, мне встретился чистый ручей, где я напился, нормально умылся и наполнил до краёв все три фляги, одну большую и две литровых красноармейских. Спирт у меня давно ушёл для медицинских нужд.