Алексей Апухтин - Полное собрание стихотворений

• Название: Полное собрание стихотворений
• Автор: Алексей Апухтин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1991
• ISBN: 5-265-02100-0

Стихотворное наследие А. Н. Апухтина (1840–1893) представлено в настоящем издании с наибольшей полнотой. Издание обновлено за счет 35 неизвестных стихотворений Апухтина. Книга построена из следующих разделов: «Стихотворения», «Поэмы», «Драматическая сцена», «Юмористические стихотворения», «Переводы и подражания», «Приложения» (в состав которого входят французские и приписываемые поэту стихотворения).

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Начало 1860-х годов

Гаданье

Ну, старая, гадай! Тоска мне сердце гложет,
Веселой болтовней меня развесели,
Авось твой разговор убить часы поможет
И скучный день пройдет, как многие прошли!

  «Ох, не грешно ль в воскресение?
  С нами господняя сила!
  Тяжко мое прегрешение…
  Ну, да уж я разложила!

  Едешь в дорогу ты дальную,
  Путь твой не весел обратный:
  Новость услышишь печальную
  И разговор неприятный.

  Видишь: большая компания
  Вместе с тобой веселится,
  Но исполненья желания
  Лучше не жди: не случится.

  Что-то грозит неизвестное…
  Карты-то, карты какие!
  Будет письмо интересное,
  Хлопоты будут большие!

  На сердце дама червонная…
  С гордой душою такою:
  Словно к тебе благосклонная,
  Словно играет тобою!

  Глядя в лицо ее строгое,
  Грустен и робок ты будешь:
  Хочешь сказать ей про многое,
  Свидишься – всё позабудешь!

  Мысли твои все червонные,
  Слезы-то будто из лейки,
  Думушки, ночи бессонные –
  Всё от нее, от злодейки!

  Волюшка крепкая скручена,
  Словно дитя ты пред нею…
  Как твое сердце замучено,
  Я и сказать не умею!

  Тянутся дни нестерпимые,
  Мысли сплетаются злые…
  Батюшки-светы родимые!
  Карты-то, карты какие!!.»

Умолкла старая. В зловещей тишине
Насупившись сидит. Скажи, что это значит?
Старуха, что с тобой? Ты плачешь обо мне?
Так только мать одна об детском горе плачет,
И стоит ли того? Я знаю наперед
Всё то, что сбудется, и не ропщу на Бога:
Дорога выйдет мне, и горе подойдет,
Там будут хлопоты, а там опять дорога…
Ну полно же, не плачь! Гадай иль говори,
Пусть голос твой звучит мне песней похоронной,
Но только, старая, мне в сердце не смотри
И не рассказывай об даме об червонной!

Начало 1860-х годов

Дорожная дума

Позднею ночью, равниною снежной
Еду я. Тихо. Всё в поле молчит…
Глухо звучат по дороге безбрежной
Скрип от полозьев и топот копыт.

Всё, что, прощаясь, ты мне говорила,
Снова твержу я в невольной тоске.
Долог мой путь, и дорога уныла…
Что-то в уютном твоем уголке?

Слышен ли смех? Догорают ли свечи?
Так же ль блистает твой взор, как вчера?
Те же ли смелые, юные речи
Будут немолчно звучать до утра?

Кто там с тобой? Ты глядишь ли бесстрастно
Иль трепещешь, волнуясь, любя?
Только б тебе полюбить не напрасно,
Только б другие любили тебя!

Только бы кончился день без печали,
Только бы вечер прошел веселей,
Только бы сны золотые летали
Над головою усталой твоей!

Только бы счастье со светлыми днями
Так же гналось по пятам за тобой,
Как наши тени бегут за санями
Снежной равниной порою ночной!

1865 или 1866

Ниобея

(Заимствовано из «Метаморфоз» Овидия)

Над трупами милых своих сыновей
  Стояла в слезах Ниобея.
Лицо у ней мрамора было белей,
  И губы шептали, бледнея:
«Насыться, Латона, печалью моей,
  Умеешь ты мстить за обиду!
Не ты ли прислала мне гневных детей –
  И Феба, и дочь Артемиду?
Их семеро было вчера у меня,
  Могучих сынов Амфиона,
Сегодня… О, лучше б не видеть мне дня.
  Насыться, насыться, Латона!
Мой первенец милый, Йемен молодой,
  На бурном коне проносился
И вдруг, пораженный незримой стрелой,
  С коня бездыханен свалился.
То видя, исполнился страхом Сипил,
  И в бегстве искал он спасенья,
Но бог беспощадный его поразил,
  Бегущего с поля мученья.
И третий мой сын, незабвенный Тантал,
  Могучему деду подобный
Не именем только, но силой, – он пал,
  Стрелою настигнутый злобной.
С ним вместе погиб дорогой мой Файдим
  Напрасно ища меня взором;
Как дубы высокие, пали за ним
  И Дамасихтон с Алфенором.
Один оставался лишь Илионей,
  Прекрасный, любимый, счастливый,
Как бог, красотою волшебной своей
  Пленявший родимые Фивы.
Как сильно хотелося отроку жить,
  Как, полон неведомой муки,
Он начал богов о пощаде молить,
  Он поднял бессильные руки…
Мольба его так непритворна была,
  Что сжалился бог лучезарный…
Но поздно! Летит роковая стрела.
  Стрелы не воротишь коварной,
И тихая смерть, словно сон среди дня,
  Закрыла прелестные очи…
Их семеро было вчера у меня…
  О, длиться б всегда этой ночи!
Как жадно, Латона, ждала ты зари,
  Чтоб тяжкие видеть утраты…
А всё же и ныне, богиня, смотри:
  Меня победить не могла ты!
А всё же к презренным твоим алтарям
  Не прйдут венчанные жены,
Не будет куриться на них фимиам
  Во славу богини Латоны!
Вы, боги, всесильны над нашей судьбой,
  Бороться не можем мы с вами:
Вы нас побиваете камнем, стрелой,
  Болезнями или громами…
Но если в беде, в униженье тупом
  Мы силу души сохранили,
Но если мы, павши, проклятья вам шлем,
  Ужель вы тогда победили?
Гордись же, Латона, победою дня,
  Пируй в ликованьях напрасных!
Но семь дочерей еще есть у меня,
  Семь дев молодых и прекрасных…
Для них буду жить я! Их нежно любя,
  Любуясь их лаской приветной,
Я, смертная, всё же счастливей тебя,
  Богини едва не бездетной!»
Еще отзвучать не успели слова,
  Как слышит, дрожа, Ниобея,
Что в воздухе знойном звенит тетива,
  Всё ближе звенит и сильнее…
И падают вдруг ее шесть дочерей
  Без жизни одна за другою…
Так падают летом колосья полей,
  Сраженные жадной косою.
Седьмая еще оставалась одна,
  И с криком: «О боги, спасите!» –
На грудь Ниобеи припала она,
  Моля свою мать о защите.
Смутилась царица. Страданье, испуг
  Душой овладели сильнее,
И гордое сердце растаяло вдруг
  В стесненной груди Ниобеи.
«Латона, богиня, прости мне вину,–
  Лепечет жена Амфиона,–
Одну хоть оставь мне, одну лишь, одну…
  О, сжалься, о, сжалься, Латона!»
И крепко прижала к груди она дочь,
  Полна безотчетной надежды,
Но нет ей пощады, – и вечная ночь
  Сомкнула уж юные вежды.
Стоит Ниобея безмолвна, бледна,
  Текут ее слезы ручьями…
И чудо! Глядят: каменеет она
  С поднятыми к небу руками.
Тяжелая глыба влилась в ее грудь,
  Не видит она и не слышит,
И воздух не смеет в лицо ей дохнуть,
  И ветер волос не колышет.
Затихли отчаянье, гордость и стыд,
  Бессильно замолкли угрозы…
В красе упоительной мрамор стоит
  И точит обильные слезы.

Лето 1867

От Ржева до Твери на пароходе

«Я ждал тебя… Часы ползли уныло…»

Я ждал тебя… Часы ползли уныло,
Как старые, докучные враги…
Всю ночь меня будил твой голос милый
  И чьи-то слышались шаги…

Я ждал тебя… Прозрачен, свеж и светел,
Осенний день повеял над землей…
В немой тоске я день прекрасный встретил
  Одною жгучею слезой…

Пойми хоть раз, что в этой жизни шумной,
Чтоб быть с тобой – я каждый миг ловлю,
Что я люблю, люблю тебя безумно…
  Как жизнь, как счастие люблю!..

1867

«Ни отзыва, ни слова, ни привета…»