Джеймс Брэнч Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 1

• Название: Сказание о Мануэле. Том 1
• Автор: Джеймс Брэнч Кейбелл
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1994

"Сказание о Мануэле" - знаменитая эпопея одного из основателей жанра фэнтэзи американского литератора Джеймса Брэнча Кэйбелла.

Мы начинаем знакомство со "Сказанием о Мануэле" с публикации двух романов: "Земляные фигуры" (1921) и "Юрген" (1919).

Первый том "Сказаний" знакомит читателя с удивительной страной Пуактесм, где рядом со средневековыми замками бродят кентавры, в лесных озерах живут русалки, где хитроумные демоны всячески пытаются сбить с пути истинного честных и благородных рыцарей.

Яркая палитра повествования, невероятные приключения главных героев, неподражаемый юмор и утонченная стилистика - все это читатель найдет на страницах "Сказания о Мануэле".

---

— Посмотрел я на вашего царя Ахилла, — говорит Юрген, — и он лучше меня. Царица Елена, что я с сожалением признаю, нашла себе достойную пару.

— И что вы о ней скажете? — спрашивает гама дриада.

— Нечего больше сказать, кроме того, что она нашла достойную пару и она — подходящая жена для Ахилла. — На сей раз бедный Юрген был по настоящему несчастен. — Я восхищаюсь Ахиллом, я ему завидую и боюсь его, — говорит Юрген. — И несправедливо, что он сотворен лучше меня.

— Но разве царица Елена не прелестнейшая из всех дам, которых вы когда–либо видели?

— Что касается этого!.. — говорит Юрген. Он подвел гамадриаду к лесному озеру как раз у дуба, в котором она жила: темная спокойная вода — природное зеркало. — Смотри! — сказал Юрген, а говорил он, указывая вниз своим посохом.

Тишина, царившая в лесу, была чудесна. Воздух — сладок и чист, а ветерок, разгуливающий среди ветвей дуба в поисках ночи, был нежным и мирным, поскольку знал, что вот–вот наступит всеисцеляющая ночь.

— Но я вижу лишь свое лицо, — ответила гамадриада.

— Тем не менее, это ответ на твой вопрос. Теперь же скажи мне, как тебя зовут, моя милая, чтобы я узнал, кто в действительности прелестнейшая из всех дам, которых я когда–либо видел.

Гамадриада сказала, что ее зовут Хлорида, и что она всегда выглядит пугалом с такой прической, как у нее сегодня, и что он — до странного нахальный малый. А он в свою очередь признался, что он — король Юрген Евбонийский, привлеченный из своего далекого царства преувеличенными сообщениями относительно красоты царицы Елены. Хлорида согласилась с ним, что слухи об этом преимущественно недостоверны.

Это привело к дальнейшей беседе в сгущающихся сумерках. И, пока эта миловидная девушка превращалась в теплую, дышащую тень, едва доступную зрению, тень Юргена покидала его, и он начинал говорить все лучше и лучше. Он видел царицу Елену лицом к лицу, и остальные женщины не имели для него никакого значения. Добьется ли он благосклонности этой гамадриады или нет, так или иначе, не играло для него никакой роли. И поэтому Юрген говорил настолько складно, с такими уместными замечаниями и такой нежностью, что поражался самому себе.

Он сидел, с наслаждением слушая соблазнительные речи этого чудовищно умного малого Юргена. А это пухленькое, ясноглазое создание с темными волосами, эту самую Хлориду, ему было искренне жаль. В лишенную событий жизнь гамадриады здесь, в этом глухом лесу, вероятно, не могло проникнуть какое–либо радостное возбуждение, и казалось нужным внести сюда хоть малую его толику. «Что ж, хотя бы из справедливости к ней, — размышлял Юрген, — я должен обращаться с ней честно».

Под деревьями становилось все темнее и темнее, а того, что происходило в темноте, никто не видел. Слышались лишь два голоса, переговаривавшихся с длинными паузами. А говорили беседовавшие серьезно о пустяках, как играющие дети.

— И как же это король путешествует без свиты и даже без меча?

— Я путешествую с посохом, моя милая, и, как ты понимаешь, его мне достаточно.

— По совести сказать, он достаточно большой. Увы, молодой чужестранец, называющий себя королем! Вы носите кистень разбойника с большой дороги, и я боюсь вашего посоха.

— Мой посох — ветвь с мирового древа жизни Иггдрасиля. Его дал мне Терсит, а сок, что бьется в нем, проистекает из источника Урд, где суровые Норны создают для людей законы и определяют их судьбы.

— Терсит — большой насмешник, а его дары — сплошное издевательство. Я бы их не взяла.

Они повздорили, не слишком сильно, из–за того, что Юрген вытворял со своим бесценным посохом.

— В любом случае, уберите его от меня! — попросила Хлорида.

Тогда Юрген спрятал посох туда, где Хлорида не могла его увидеть, а сам привлек к себе гамадриаду и, довольный, рассмеялся.

— Ох, ох! Ужасный вы король, — воскликнула Хлорида. — Боюсь, что вы принесете мне смерть! А у вас нет права притеснять меня таким образом, я не ваша подданная.

— Скорее ты станешь моей королевой, милая Хлорида, получив то, что я больше всего ценю.

— Но вы слишком деспотичны, и мне страшно оставаться наедине с вами и вашим большущим посохом! Ах! Зная, что говорит, моя мать обычно использовала эолийскую поговорку: «Царь жесток и получает удовольствие от крови!»

— Вскоре ты не будешь бояться меня, как и моего посоха. Все дело в привычке. Для такого случая тоже есть эолийская присказка: «Вкус первой маслины неприятен, но вторая — сладка».

На какое–то время наступила тишина, не считая тихого тайного перешептывания деревьев. Одна из крупных цикад, посетивших остров Левку, начала стрекотать.

— Подождите же, король Юрген, я отчетливо слышу шаги: кто–то идет нас потревожить.

— Это ветер в верхушках деревьев или, вероятно, какой–то бог, завидующий мне. Меня ничто не остановит.

— Ах, но говорите же о богах почтительно! Это не у бога Любви, а у бога Ревности есть крылья, чтобы покинуть нас.

— Тогда я — бог, ибо в моем сердце — любовь, и во всех фибрах души — любовь, и из меня сейчас истекает любовь.

— Но, определенно, я слышу, как кто–то приближается…

— А разве ты не ощутила, что я вынул свой посох из потайного места?

— Ах, у вас большая вера в этот посох!

— Мне не страшен никто, когда я размахиваю им.

Первой цикаде ответила еще одна. Теперь насекомые вели открытый спор, наполняя теплый мрак своим упрямым стрекотанием.

— Король Евбонийский, то, что вы сказали мне о маслинах, без сомнения, правда.

— Да, любовь всегда порождает правдивость.

— Молю, чтобы между нами родилась высшая правдивость и ничего другого, король Юрген.

— Не «Юрген», а «любимый».

— В самом деле, говорят, что в такой вот кромешной темноте бог Любви приходил к своей милой Психее.

— Тогда отчего же ты жалуешься, ведь я благочестиво стремлюсь превзойти богов и предлагаю Любви самую искреннюю лесть? — И Юрген потряс перед ней посохом.

— Ах, но вы удивительно легки на лесть! А бог Любви не пугал Психею таким громадным посохом.

— Возможно, ведь я‑то — Юрген. И обхожусь справедливо со всеми женщинами, и ни на кого не поднимаю посоха, кроме как из добрых побуждений.

Так они несли разный вздор в кромешной темноте, тогда как множество цикад вело непрерывную беседу. Теперь, разговаривая под дубом, Хлорида и Юрген стали невидимы даже друг для друга; но перед ними под усеянным золотой пылью небосводом в дымке сияли поля, потому что эта ночь казалась сотворенной из звезд. И, пока Юрген смеялся и получал удовольствие вместе с Хлоридой, он видел также и белые башни Псевдополя. Он подумал, что, весьма вероятно, Ахилл и Елена смеялись и занимались в эту чудесную ночь сходными делами.

Он вздохнул. Но через некоторое время Юрген и гамадриада уже вновь говорили. Так же непоследовательно, и так же непрерывно стрекотали цикады. Позднее взошла луна, и Юрген с Хлоридой уснули.

Юрген поднялся на рассвете и оставил гамадриаду Хлориду все еще спящей. Он стоял, возвышаясь над городом, и рубаха Несса блестела в лучах солнца. А Юрген думал о царице Елене. Затем он вздохнул и, вернувшись к Хлориде, разбудил ее своеобразным приветствием, которое показалось ей вполне соответствующим обстоятельствам.

ГЛАВА XXVIII О компромиссах на Левке

Дальше история рассказывает, что десять дней спустя Юрген и его гамадриада должным образом поженились в соответствии с законом Леса. Ни на миг Хлорида не помышляла о нарушении приличий, поэтому они поженились в первый же вечер, когда ей удалось собрать свою родню.

— Между прочим, Хлорида, у меня уже есть две жены, — говорит Юрген, — и нужно в этом честно признаться.

— По–моему, ты только вчера прибыл на Левку.

— Верно, ибо я появился вместе с Равноденствием.

— Тогда у Югатина не было времени на ком–нибудь тебя женить, и, определенно, у него никогда и мысли бы не возникло женить тебя на двух женщинах сразу. Почему ты говоришь такую ерунду?

— Нет, это правда, и меня женил не Югатин.

— Вот! — говорит Хлорида, словно вопрос утрясен. — Теперь сам видишь.

— Да, разумеется, — говорит Юрген, — теперь я понимаю, что это представляет все в несколько ином свете.

— Это все на свете делает совершенно иным.

— Я едва ли мог бы зайти так далеко. Все же я ощущаю, что здесь все обстоит по–иному.

— Ты говоришь так, словно не общеизвестно, что людей женит Югатин!

— Нет, милая, давай будем честными! Я сказал не совсем это.

— …И словно всех всегда женит не Югатин!

— Да, здесь на Левке, вероятно. Но, понимаешь ли, моя дорогая, за пределами Левки!..

— Но никто не бывает за пределами Левки. Никто не думает покидать Левку. Ни разу не слыхала о такой ерунде.