Юрий Ищенко - Одинокий колдун

• Название: Одинокий колдун
• Автор: Юрий Ищенко
• Жанр: Ужасы и Мистика

Юрий Ищенко родился в Алма-Ате, в 1968 году, в семье ссыльных с польскими и украинскими корнями. По окончании средней школы два года отработал грузчиком и в горах с геологоразведывательной партией; также ловил кузнечиков для биологов в пустыне Арала и с бригадой шабашников строил дома и дачи. В 1986-м году поступил во ВГИК на сценарно-киноведческий факультет. Дипломная работа «Образ Врага в советском кино» была отмечена премией Комарова как лучшая. После института около года проработал сценаристом на киностудии «Казахфильм», участвовал в создании фильмов «Вампир» и «Стрейнджер». Как кинокритик и автор рассказов печатался в периодических изданиях Алма-Аты, Москвы, Санкт-Петербурга и Минска. С 1992 года живет в Петербурге и пишет прозу. В 1995-м в издательстве «Диамант» вышла первая книга — «огнестрельный триллер» «Черный альпинист». Книга была переиздана на Украине.

Роман «Одинокий колдун» был задуман в 1988 году, писался в 1995–1996 гг., и, наряду с прочим, является личным опытом автора в выживании на суровой местности вблизи Финского залива, данном в мистическом преломлении. Как говаривали в старину: «Лирическая канва любви и противостояния героя-колдуна и трех неистовых сестер-ведьм прочно и добротно прошита красными нитями (а также многоцветьем прочих нитей) жесткого, местами натуралистического и опасно откровенного узора на той самой канве». Вся эта вышивка сделала роман шокирующим триллером — путеводителем по миру духов и нечисти Санкт-Петербурга.

---

И стало тихо. Она проснулась, распахнула огромные глаза. Ласково лился на ее смуглое лицо густой свет луны. Мягкие тени передвигались по стенам комнаты. Почему-то ей было жарко.

Заскрипел ключ, вставленный в скважину замка на входной двери. Малгожата испугалась, вскочила на ноги, напялила на себя длинный красный свитер, выделенный для нее Егором, отбежала в дальний угол комнаты, за фанерный шкаф.

В коридоре вспыхнул свет. Вошел Егор, за ним следом ввалился еще один мужик. Оба были явно подвыпившие, качались и негромко матерились, силясь скинуть мокрую одежду и сбросить грязную обувь. «Тише, не буди...» — бурчал Егор своему гостю.

Гость был толстым, низеньким, очень неповоротливым, под склоненной к полу головой растрепанным веником моталась густая пегая борода. Малгожата сумела что-то вспомнить из рассказов матери и Герлы о попе, друге истопника и учителе Егора. Поняла, что тот заявился решать ее судьбу.

— Ого, а она не спит, — удивился Егор. — Эй, Малгожатка, или Резина, как хочешь, ты не страшись там. Не прячься, шкаф на честном слове держится, упадет еще. А это свой человек, он, значит... отличный врач. Надо ему тебя тща-а-тте-льно осмотреть!

— Я здорова, — сказала негромко Малгожата.

— А это мы еще выясним, — пробасил пьяный поп, плюнул с досады, перестал елозить башмаком о башмак, и, не сняв обуви, шагнул в комнату. — Я же вижу, что ты меня знаешь. Ты какая, младшая из Вандиных выкормышей?

— Средняя. Будешь лаяться, глаза выцарапаю, — пообещала ему девушка, не трогаясь с места, пока поп шел к ней.

Страшно ей было очень, — оказалась наедине с двумя заклятыми врагами, да к тому же пьяными.

Поп включил свет в комнате, ухватил девушку за руку и выволок на середину помещения. Малгожата не противилась, хотя подумала, что могла бы одним ударом перебить ему все уцелевшие зубы и освободиться. Двумя пальцами он держал ее лицо за скулы, пытаясь рассмотреть ее глаза. От него тошнотворно попахивало перегаром, застарелой вонью немытого, грязно одетого мужика.

Он проворно засунул руку ей под свитер, ощупал обе ягодицы и копчик. Тут же она отпрыгнула с визгом, заодно пихнув его в грудь. Поп повалился спиной на заботливо подставленные руки Егора.

— Без хвоста... — задумчиво констатировал поп, безропотно барахтаясь и силясь встать. — Где хвост, девка? Егор, был у нее хвостик там?

— Был, но пока болела, стал усыхать. А теперь, наверно, вовсе отвалился, — сказал Егор.

— Отвалился? Невиданные дела, однако, — поп сел на постель Малгожаты, порылся в пахучих постельных принадлежностях.

— Под кроватью, — с легким презрением подсказала Малгожата, сама достала и отдала старику искомый предмет — обломившийся кусочек своей плоти.

— Что-то тут не так. Я о таком не слышал. Из бабы ведьму завсегда можно сляпать. А чтобы ведьму простой бабой сделать, я такого не слышал и не читал. Ты сама понимаешь, что произошло? — обратился он к девушке, впиваясь в ее лицо подозрительными заплывшими глазками.

Она молча покачала головой.

— Я ей дал свою кровь, с этого все началось: болезни, изменения. Малгожата внешне сильно изменилась, — подсказал Егор.

— Сиди здесь, — распорядился поп, для наглядности показал девушке на постель. — А ты иди со мной, поговорим...

Поп плотно закрывал за собой двери, а когда они расселись на кухне, еще и накинул на кухонную дверь свою огромную мокрую рясу. «Посохнет, — заметил, — заодно и болтовню приглушит».

И тут же попытался ухватить быка за рога. Егор заранее знал, что поп взбеленится, когда узнает, что одна из ведьм оказалась в его доме, потому и согласился пить водку: думал, что поп станет подобрее и менее резвым в порывах.

— Ты говно, ты сволочь, — попытался втолковать ему поп. — Кем бы она ни была, она несет для тебя и для твоего долга погибель.

— Она не ведьма.

— Откуда ты знаешь? Ее могли запрограммировать на что угодно, на потерю знаков ведьмы, на потерю силы, им же будет вполне достаточно, если она прикончит тебя.

— Они не могли знать, что я привезу и вылечу ее. Только вчера она позвонила сестре, пыталась сказать, где лежит. Но я успел, а она не успела...

— Ее надо прикончить! — шепотом вскричал старик, и с беспомощной судорогой отчаяния на лице забарабанил по столу обоими кулаками. — Щенок, дрянь, сучонок, ты же просто втюрился, ты тащишься, глядючи на нее. Она теперь знает, что ты колдун дерьмовый, ни фига не смыслишь и не можешь?

Егор кивнул. Но возразил:

— Ты обвиняешь ее, даже не спросив, чего хочет она сама.

— А что толку ее спрашивать? Ты не знаешь, а я знаю, что три сестры и их мамаша, пусть даже старая карга в городе отсутствует, они не существуют сами по себе. Они образуют одно целое, которое способно управлять и повелевать любой из составных частей. Эта девица может не сознавать, что делает, может думать, что хочет добра или независимости, а в то же время ее руками или ее телесами главная сестра вместе с Вандой будут готовить убийство.

— Она перестала быть ведьмой. Она сбросила кожу, волосы, поменяла цвет глаз. Я не думаю, что сейчас Малгожата подвластна своей родне, — убежденно сказал Егор. — Дай мне пару дней, если я увижу, что ты прав, я прогоню ее.

— Убей ее, а если не можешь, я убью. Я чувствую, что она не человек. Она стала чем-то, о чем мы не знаем. Это самое худшее — находиться рядом с неизвестным, не зная, чего от неизвестного приходится ожидать. Ты, как всегда, слаб, сентиментален, глуп.

— Ты ошибаешься, — покачал головой Егор. — Я сильно изменился, даже сам удивляюсь, насколько сильно. Я не знал, что способен атаковать ведьму, а сделал это. Понятия не имел, как лечить, а вылечил девушку. И это далеко не все, чем я смог овладеть.

— Я пойду, а то очень хочется придушить ее собственными руками, — пробурчал старик; повздыхал, словно надеясь, что Егор передумает, накинул опять на себя рясу и вышел вон из квартиры.

Малгожата пришла на кухню и села напротив Егора.

— Не понравилась я твоему старику, — сказала просто так, для констатации факта.

— Ты все еще хочешь пойти к сестрам? — спросил Егор. — Если да, то иди, ты выздоровела, и я не держу тебя.

— Нет, — она замотала головой, чуть не свалившись со стула. — Я освободилась, и все ваши проблемы утратили для меня смысл. Я это поняла, пока тебя не было. Мне хочется свободы, хочется пожить одной, привыкнуть к такой вот, нормальной, что ли, жизни.

— Они схватили моего брата. Он салага, пацан, мы познакомиться толком не успели... Гаврила Степанович спился, а пацан оказался без присмотра... Может быть, они хотят поменять брата на тебя? — глухо, отвернувшись, рассказывал он Малгожате, очень боясь увидеть на ее лице скуку или отвращение, ведь она пожелала не прикасаться к «его проблемам».

Малгожата сразу не ответила. Егор смотрел на зеленые перья луковиц, что тянулись из ящика с землей на подоконнике к свету за окном. Во дворе брезжил серый рассвет. Надо было спешить, чтобы как можно быстрее нанести ответный удар по сестрам.

— Ладно, я иду с тобой...

Так она сказала на рассвете. Через час, когда солнце зажгло золотые блики на шпилях Адмиралтейства и Петропавловской крепости, они стояли на Аничковом мосту, возле вздыбленных коней и утомленных юношей с белыми потеками птичьего помета на бронзовых шевелюрах и лицах.

— Ты не жди обмена. Им на меня плевать, им ты, твоя смерть нужна, — тихо шептала Малгожата, идя рядом с колдуном.

Егор кивал, словно бы и сам предвидел это.

— Я не уверена, что смогу с ними воевать. Вообще не знаю, как поведу себя... там.

— Мне кажется, что с тобой все будет как надо, — вдруг заявил ей Егор, застенчиво улыбаясь.

— Знаешь, — неуверенно покосившись на него, заявила она, — мне почему-то сейчас почудилось, что никакой ты не колдун вовсе. А очень милый и неудачливый парень, и тебя прямо-таки хочется пожалеть...

— Это что, я уже лет десять или больше хожу именно с таким ощущением, — отозвался он. — Знаешь, я очень рад, что именно ты это мне сказала.

— И я рада, — совсем смешавшись, внезапно отозвалась Малгожата. — Но мне очень страшно...

— Привыкай, — предложил Егор и уныло улыбнулся.

5. Утреннее сражение

В соседнем с Димкиным дворе, в длинной арке стояло два «газика», чья желто-синяя окраска, решетки на задних дверцах и лампочки-мигалки на крышах обнаруживали их милицейское предназначение. Оперативная группа, числом около десяти человек, прибыла для задержания подозреваемого в поджоге студенческого клуба, повлекшего за собой человеческие жертвы. Двое оперативников дежурили на парадном и черном ходах в квартиру Гаврилы Степановича. Остальные сидели в газиках-»воронках», курили и кляли следователя из Крестов, убедившего их начальство, что именно такое количество людей ему нужно для задержания студента Егора.