Габриэль Марсель - Пьесы

• Название: Пьесы
• Автор: Габриэль Марсель
• Издательство: Издательство гуманитарной литературы
• Жанр: Драматургия
• Год: 2002
• ISBN: 5-87121-026-0

Габриэль Марсель широко известен в России как философ-экзистенциалист, предтеча Ж. П. Сартра, современник М. Хайдеггера. Между тем Марсель — выдающийся драматург. Его пьесы переведены на многие языки, ставились, помимо Франции, в ФРГ, Италии, Канаде и других странах.

В настоящем сборнике впервые на русском языке публикуются избранные произведения из драматургического наследия Марселя. Пьесы, представленные здесь, написаны в годы первой мировой войны и непосредственно после ее окончания. Вовлеченность в гущу трагических событий характерна для всего творчества Марселя. В основе драматургии Марселя — напряженное развитие человеческих взаимоотношений. В ней впервые, задолго до экзистенциалистской «волны» сороковых-пятидесятых годов, блестяще демонстрируется та точность и бескомпромиссность психологического анализа, которая позже стала считаться неотъемлемой чертой экзистенциалистского театра.

Для широкого круга читателей, интересующихся историей мировой культуры.

---

Алина. Слова — пустое. А то, что ты тщательно скрыла от меня этот разговор… твоя интонация, выражение лица, с каким ты только что произнесла… всего лишь одну фразу: «Мы играли в теннис позавчера утром». Ты попросту пыталась ввести меня в заблуждение.

Мирей. Мама, но я не обязана отчитываться перед тобой.

Алина. Только не произноси этого слова. Оно звучит как насмешка.

Мирей. Значит, у меня были причины умолчать об этом разговоре…

Алина. Ты должна была честно сказать, что не можешь передать мне содержание беседы.

Мирей. И ты бы этим удовлетворилась?

Алина. Вполне.

Мирей. Но в этом случае я не смогла бы остановиться на полпути…

Алина (мягко). Легче солгать.

Мирей. Ты оскорбляешь меня!

Алина. Это, может быть, единственное горе, какое я еще способна ощущать.

Мирей (горячась). А я хочу быть свободной в своих поступках! Одна только мысль о принуждении…

Алина. При чем здесь принуждение?

Мирей. Я ни за что не согласилась бы быть рабой… ничьей, никогда! Если бы я тебе призналась, что отказалась стать его женой…

Алина. Он сделал тебе предложение!

Мирей. Он уезжает, потому что я сказала «нет»… Если бы я тебе это рассказала — меня терзало бы сознание, что я отказала ему, чтобы заслужить твое одобрение. Для меня нестерпима сама эта мысль!

Алина. Дорогая моя…

Мирей. Это так естественно, что я тебе ничего не сказала. Ты не женщина, если не понимаешь этого… не знаю… словно тебе не хватает какого-то очень важного чувства. О, я это часто замечала… Пойми, я хочу быть свободной — в противном случае я бы презирала себя! Я стала бы ничтожеством; но я бы и тебя возненавидела… Когда меня начинают одолевать подобные мысли, мне хочется уйти и никогда сюда не возвращаться. (Протестующий жест Алины. Обе молчат.)

Алина. Эти дни мне казалось, что ты чем-то удручена.

Мирей. Вечно ты все замечаешь!

Алина. Представь себе, я даже подумала, уж не…

Мирей. Как ужасно это твое стремление во все вникнуть, до всего докопаться!

Алина. Да нет, я как раз ошиблась: ведь в какой-то момент мне стало казаться, что он тебе не совсем безразличен, и я испугалась…

Мирей. В самом деле, что за дикое предположение… (Вдруг вскипая.) Но почему же — «испугалась»? А если бы я все-таки… да, допустим даже, если бы я его полюбила…

Алина. Судя по тому, что мне известно — я полагаю, это было бы несчастьем.

Мирей. Что же тебе известно?

Алина. Благодарение Богу, этого не случилось. Он тебе не нравится — раз ты ему отказала. (Нервное движение Мирей.)

Мирей. Однако ответь я ему согласием, я бы уже не потерпела ни малейшего проявления неодобрения.

Алина. Но тогда я бы приложила все усилия, чтобы скрыть от тебя свое отчаяние.

Мирей. Сомневаюсь, чтобы тебе это удалось. У тебя бы не хватило самообладания.

Алина. Родная моя, ты терзаешь себя напрасно, ведь ничего такого не случилось.

Мирей (вполголоса). Все это просто невыносимо.

Алина (после паузы). Видишь, я была права, когда несколько дней назад умоляла тебя довериться мне.

Мирей. К чему эти слова…

Алина. Однако из всего сказанного тобой я не могу не сделать грустного вывода: жизнь у нас начинает тебя тяготить…

Мирей. Вовсе нет, но только меня потряс этот несправедливый упрек — очень несправедливый! И потом, эта ужасная новость…

Алина. Ты об Андре?

Мирей. Да. (Молчание.) Ты знала о его чувстве?..

Алина. Догадывалась.

Мирей. Бедный Андре! Но почему он держался униженно?.. С вами он не должен был вести себя так!

Алина. Он был уверен, что его мать сообщила нам о его любви к тебе.

Мирей. И все-таки.

Алина. И потом, мне кажется, что в глубине души он себя ни во что не ставит. Причиной тому, возможно, оскорбления, насмешки, которым он подвергался в годы войны.

Мирей. Они должны были, напротив, обострить в нем чувство собственного достоинства.

Алина. Нет, он стыдился того, что не участвует в военных действиях.

Мирей. А мог он отправиться на фронт… если бы хотел?

Алина. Твой дядя мне часто говорил, что в этом случае его пришлось бы отослать в тыл в течение двадцати четырех часов.

Мирей (задумчиво). Да, верно, конечно… Однако такое самоуничижение в мужчине…

Алина. Но ведь оно искреннее.

Мирей. Не думала я, что ты такого хорошего мнения о нем. (Уклончивый жест Алины.) Так тетя Марта действительно не намекала на возможность?..

Алина. Она только посвятила меня в тайну Андре.

Мирей (вздрагивает). Но почему она тебе сказала об этом?

Алина. Мне кажется, это было сказано без определенной цели; должно быть, просто потребность излить душу.

Мирей. И потом, не могла же она всерьез думать… Ведь правда?

Алина. Да. (Мирей с беспокойством наблюдает за ней.) Да, разумеется.

Мирей (резко). Как это ужасно!

Алина. О чем ты?

Мирей. Что я не могу знать твоих мыслей.

Алина. Но если я так плохо владею собой…

Мирей (с горечью). О, все еще достаточно!

Алина. Ну подумай, какие у меня могут быть потаенные мысли? Ты меня спрашиваешь, могла ли моя золовка вынашивать идею насчет… (Мирей болезненно вздрагивает.) Отвечаю тебе: вряд ли.

Мирей. Но ты-то, ты сама!..

Алина. Дорогая, к чему ты клонишь? Что это? Зондирование почвы?

Мирей (яростно). Ты что же, и впрямь воображаешь, будто я могу пойти на подобное самоубийство?! Самоубийство! Я настаиваю на этом слове! И это не вселяет в тебя ужас? Ты хладнокровно допускаешь, что я могу выйти за этого полумертвеца… к которому не испытываю ничего, кроме смутной жалости и еще, быть может, презрения?!

Алина. Ну, это уже твой домысел.

Мирей. Как — домысел?

Алина. Речь не шла о моем согласии или неодобрении; ты ведь не спрашивала моего мнения. К тому же совершенно очевидно, что я ни за что на свете не хотела бы каким-то образом повлиять на тебя.

Мирей (глухо). Еще бы…

Алина. Самое большее, что я могла бы сделать, это помочь тебе разобраться в собственной душе.

Мирей (так же). Благодарю.

Алина. Возможно, ты отчасти ошибаешься относительно своих чувств, говоря, что питаешь к Андре лишь…

Мирей. Иными словами, ты хочешь доказать мне, что знаешь меня лучше, чем я сама?..

Алина. Очень может быть.

Мирей (страстно). Ах, будь живы мои родители — они бы не позволили, они бы защитили меня от меня самой!

Алина. От тебя самой? Так значит…

Мирей. Они бы позаботились о моем счастье!

Алина (с болью). Мирей!

Мирей. Прости, но ты… в твоих глазах счастье — это что-то малосущественное. О, я убеждена, что уже никогда не смогу ощутить его вкуса. Но если потом окажется, что я заблуждалась… если потом… Пойми ты это! (Молчание.)

Алина. Ясно одно: раз этот брак (болезненный жест Мирей) кажется тебе самоубийством — значит, вопрос о нем отпадает раз и навсегда.

Мирей (растерянно). Кто может знать?