Джим Горант - Спасенные

• Название: Спасенные
• Автор: Джим Горант
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50567-8

Захватывающий рассказ о спасении собак не оставит равнодушным ни одного любителя животных. Вы узнаете о самом громком и шокирующем преступлении, связанном с жестоким обращением с животными, раскрытом в США. Вы узнаете о тяжелых судьбах собак, участвовавших в собачьих боях, а также людях, которые предприняли беспрецедентную попытку их спасти. Шокирующая правда о собачьих боях и их участниках не оставит равнодушным ни одного читателя.

---

Двоих собак со шрамами, которые истошно лаяли, словно хотели обрушить своим лаем стены, переводят в другое здание. Там их помещают в клетки побольше, разделенные на внутреннюю и внешнюю секции. Закрыв дверцу между секциями, люди имеют возможность вычистить клетку и оставить еду, не входя в контакт с собакой.

Ночью бывает тихо, но, когда в приюте появляются люди, поднимается страшный лай. Едва услышав или почуяв кого-то из людей в помещении, собаки принимаются лаять без остановки. Им хочется еще поесть, еще попить, еще погулять, почувствовать еще немного внимания, совсем чуточку любви.

Они стремятся хоть как-то нарушить монотонное течение времени и скуку. Они прыгают и кружатся в клетках, грызут железные задвижки на дверцах. Они грызут миски и металлические ведра, вкладывая в это занятие всю свою нерастраченную энергию.

А еще они лают. Они лают, и их лай усиливается под гулкими сводами железной крыши, а вместе с ним усиливается их ярость, отчаяние и разочарование, и, кажется, падает сверху на их головы. Коричневая собака не может больше этого выносить. К ней подходит человек с поводком, и ей делается так страшно, что, не в состоянии больше себя контролировать, она мочится прямо под себя, распластавшись на полу. Лужа растекается по полу, ее шерсть намокает, а она все лежит, парализованная страхом.

Коричневая собака забивается в глубь клетки. От нее осталась только бирка — Сассекс 2602, — и все остальное словно перестает, существовать.

❖

В приюте для животных округа Сарри ситуация ухудшается. Некоторые собаки, помещенные сюда, двигаются, но не все. Из тринадцати привезенных сюда собак остается одиннадцать. За три месяца здесь умирают две собаки. Их смерть выглядит загадочно. Никаких официальных объяснений. Все остается лишь на уровне слухов.

Клетки закрываются с помощью U-образных задвижек, которые нужно просто поднять, чтобы открыть дверцу. Высказывались предположения о том, что собаки поняли, как открываются дверцы, и, когда никого рядом не было, они выбрались наружу и там подрались. Согласно другой версии, одна из собак, прыгая по клетке, случайно открыла дверцу. Оказавшись на свободе, она напала на другую собаку, привязанную неподалеку в ожидании, пока ее клетку приводят в порядок. После драки обеих собак, покусанную и нападавшую, усыпили. Наряду с этим ходили слухи, что дело здесь нечисто и что кто-то проникает в приют и натравливает собак друг на друга.

Что случилось на самом деле, никто так никогда не узнал, однако после нескольких месяцев, проведенных взаперти, собаки оказались в фургоне, направлявшемся в приют для животных округа Хановер. Вначале многие по привычке принялись лаять, но вот машина выехала на шоссе, и монотонное гудение мотора постепенно успокоило их. Лежа в маленьких клетках, собаки смотрят перед собой. Фургон останавливается, собаки чуют, что все здесь новое и другое. Другие запахи, другие звуки. Перемена может не сулить ничего хорошего. С тех пор как их забрали из знакомого места, с ними случилось много всего ужасного. Однако после недель, проведенных в округе Сарри, им кажется невыносимым опять целыми днями смотреть на одни и те же стены, кидаться на решетчатую дверцу клетки и следить за облаками сквозь маленькие окошки.

Дверцы фургона распахиваются, и внутри него становится светло. Собак по очереди вносят в новое помещение, которое больше и светлее прежнего. Здесь в два этажа стоят пятьдесят клеток. В них живут совсем другие собаки, не знающие, что такое жить на полянах на Мунлайт-роуд, 1915. Здесь над головой также жужжат вентиляторы, и окошки кажутся такими же маленькими, но в клетках лежат мягкие и прочные подстилки. Целыми днями здесь шумит моечная машина и сушка, и в приют через помещение, расположенное позади клеток, входят и выходят люди. Еще больше людей ходят перед клетками, и собаки слышат, как они разговаривают, сюсюкают и свистят.

Долгие часы, когда нечем заняться, по-прежнему заполняются лаем, но все же пока здесь есть на что посмотреть и что послушать. Занятные и непонятные вещи рождают слабый интерес.

Это помогает, поскольку даже самые спокойные собаки все чаще и чаще теряют контроль над собой. Все их инстинкты и желания замурованы в клетке размером четыре на шесть футов. Они не охотятся, не бегают, не изучают окружающий мир, не вяжутся. Они лишены жизни в стае, и то, что они поначалу приняли за убежище, оказалось ловушкой. Они лишены кинетической энергии, в них остался лишь энергетический потенциал, возможность, надежда, собака, ждущая того, чтобы стать собакой.

Многие по-прежнему пугаются, когда к их клеткам подходят люди. Но есть и такие, кто хочет стать частью стаи, где вожаками являются окружающие их люди. Это желание побеждает страх, и они идут за людьми, виляя хвостом, стараясь лизнуть. Еще одна категория — собаки, которые вне клетки скулят, лают и припадают к земле, когда их ведут через зал. Они забиваются в глубь клетки и распластываются на полу при приближении человека.

Смелых собак, способных обуздать страх, когда их ведут к запасному выходу, ждет награда. Их выводят в просторный огороженный загон. Там, стоя на бетонном полу, они видят деревья, траву, птиц, белок и чувствуют их запахи. Люди бросают поводки, и неожиданно собаки оказываются на свободе, в большом загоне, где можно бегать и прыгать. Одни собаки стоят, сбитые с толку, не зная, что делать, другие медленно передвигаются, принюхиваясь и присматриваясь, а третьи, таких меньше всего, моментально срываются с места. Они мчатся в одну сторону, резко останавливаются, затем, скребя когтями по бетону, устремляются в другую сторону. Их мускулы играют, сердца стучат, уши развеваются по ветру.

14

Мелинда Мерк изучала пивное меню паба «Роскошный эль». Настроение в их компании было приподнятое. Рядом с ней сидели Майк Джилл, Джим Кнорр и Билл Бринкман, потягивающий из кружки свой «Миллер Лайт». Они были частью группы из десяти человек, в которую кроме них входили федеральные агенты и сотрудники федеральной прокуратуры.

Последняя неделя выдалась на редкость удачной. 28 июня Тони Тейлор не выдержал. Он пришел в Управление и во всем признался. Он назвал числа, явки, имена собак, подробности отдельных боев, включая ставки и выигрыши. Важнее всего было то, что показания Тони подтверждали информацию, полученную от других источников в ходе расследования. А еще Тони назвал имя Оскара Аллена, по кличке Вирджиния-О, до пенсии работавшего геодезистом в Нью-Йорке. Аллен в течение многих лет устраивал собачьи бои по всему Восточному побережью и консультировал владельцев питомника «Бэд-Ньюз». Полицейским не составило труда найти Аллена, который согласился помочь следствию.

Вслед за этим 2 июля им удалось добиться, чтобы собаки официально перешли в собственность федерального правительства. Кнорр оказался прав. Сделать это им помог Закон о благополучии животных, а один из прокуроров нашел статью закона, в соответствии с которой содержание собак оплачивалось из фонда, пополняемого за счет аукционов, на которых продавались вещи, конфискованные у преступников, проходящих по судебным делам на федеральном уровне — дома, машины, яхты, драгоценности, отобранные у наркоторговцев, расхитителей и прочих нарушителей закона. Таким образом, налогоплательщикам собаки не стоили ни цента.

Утром 5 июля, накануне второго федерального обыска, Мерк вернулась из Атланты, чтобы присутствовать на последнем совещании по планированию операции. С самого начала заседания она была удивлена, если не сказать потрясена, тем, как детально все было распланировано. Они вышли на финишную прямую.

На нее произвело большое впечатление то, как вел дело Джилл. Он старался предусмотреть все возможные последствия каждого шага, включая действия, которые может предпринять защита обвиняемых. Мерк наблюдала, как, формируя дело, Джилл уверенно загоняет обвиняемых в угол. С помощью каждого обыска, каждого эксперта шансы отвергнуть обвинения уменьшались. Джилл просчитывал все не на один, а на три-четыре шага вперед.

Мерк решила, что понимает ход мысли Джилла, однако он приготовил сюрприз и для нее. Когда вся команда собралась в конференц-зале, Мерк уселась среди других, считая себя одним из рядовых участников операции, и приготовилась слушать. Неожиданно в начале заседания Джилл произнес, глядя прямо на нее:

— О’кей, расскажите нам, как вы все это видите.

Мерк впервые почувствовала себя не просто консультантом, а одним из непосредственных участников события. Она почувствовала груз ответственности.

❖

Следующим утром Мерк поднялась в 5 часов утра. Предстоял обыск на участке Вика. Джим Кнорр заехал за ней, и по дороге на место они почти два часа обсуждали дело, рассказывая друг другу разные «собачьи» истории и просто болтая. Когда они добрались до округа Сарри, у Джима Кнорра возникло ощущение «дежавю». Команда собралась на парковке возле пристани. По петляющей дороге они добрались до Мунлайт-роуд. Спецназ ворвался в дом, в котором по-прежнему никого не было.