Петр Игнатов - Голубые солдаты

• Название: Голубые солдаты
• Автор: Петр Игнатов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1976

Автор этой книги — Петр Карпович Игнатов — в годы Великой Отечественной войны был командиром партизанского отряда ка Кубани. Погибли за Родину двое его сыновей — Евгений и Геннадий, посмертно удостоенные звания Героя Советского Союза. О них П. Игнатов написал несколько книг. В книге «Голубые солдаты» он рассказывает о третьем сыне — Валентине. Ровесник Октября, юноша комсомолец с беспокойным, настойчивым и волевым характером, в годы войны он вел разведывательно-десантную работу в тылу врага. Основная часть книги написана в форме записок самого Валентина, повествующих о борьбе с немецкими захватчиками, о боевых делах его товарищей.

---

Первым прыгнул Колесов. Бодюков вывалился из самолета чуть ли не верхом на грузовом тюке, чтобы приземлиться как можно ближе от него. За Бодюковым тотчас один за другим последовали Рязанов и Маркова. Замыкающим был я.

Когда мои ноги уже коснулись земли, резкий порыв ветра ударил в купол ниспадавшего парашюта и рванул его в сторону. Падая на бок, я почувствовал, что подо мной разверзлась какая-то яма, и в следующее мгновение нырнул в холодную, черную воду.

Не знаю, как мне удалось сдержать крик. Возможно, я и крикнул, но уже под водой. К счастью, это случилось у самого берега, на мелководье. Инстинктивно рванувшись кверху, я стал на колени, и моя голова очутилась над водой лицом к невысокому обрывистому берегу.

Испуг прошел. Теперь я уже думал не о себе, а об остальных. Что, если все очутились в реке? Колесов, Бодюков и Рязанов плавали отлично. А вот Маркова держалась на воде с большим трудом. В обмундировании, в сапогах, при оружии она наверняка сразу пойдет ко дну!..

Выбравшись на берег, я вглядывался во мрак, нависший над рекой, и, затаив дыхание, чутко прислушивался, не донесется ли оттуда стон или приглушенный зов о помощи. Но вокруг было тихо; и это безмолвие действовало успокоительно. В конце концов я утвердился в мысли, что никто из моих друзей не мог попасть в реку. Ведь они прыгали раньше меня, значит, и приземлились значительно дальше от реки, чем я…

Убедив себя в том, что иначе и быть не может, я направился прямо на восток. На пути то и дело попадались какие-то ямы, похожие на старые, уже поросшие травой воронки от снарядов, редкий кустарник, канавы и реже молодые березовые рощицы. Первыми мне встретились Рязанов и Маркова. Они сидели в березняке и, как было условлено, время от времени повторяли крик выпи. Вскоре к нам подошли Колесов и Бодюков, которые уже успели отыскать грузовой тюк…

Опять начался мелкий дождь. В промокшей одежде я чувствовал себя неважно, но заменить ее было нечем. Что поделаешь, такова жизнь разведчиков! Даже на передовой можно на время перебраться из окопов в землянку, обсушиться, а где обсушишься и обогреешься здесь, в тылу врага, когда не имеешь возможности не только что разжечь костер, но даже закурить…

Едва забрезжил рассвет, мы перебрались в лес, который находился километрах в двух севернее места нашего приземления. Не раз и не два мы с благодарностью вспоминали искусство пилота, изумительное мастерство штурмана и чудесные приборы самолета, обеспечившие с такой точностью нашу высадку в намеченном районе. И это в непогоду, при слепом полете!

В родном краю Колесов чувствовал себя действительно как рыба в воде. Он знал наперечет названия всех сел и деревень, лежавших поблизости, а когда мы вышли к реке, он низко поклонился ей, омыл ее водой свое лицо и взволнованно сказал нам:

— Эх, яблочко, вот она, братцы, моя Березина. Верю, что она поможет нам в нашем святом и правом деле…

В эту сырую, пасмурную погоду река не выглядела столь прекрасной, как ее расписывал нам на Большой земле Колесов, и все же было в ней что-то могучее и величавое.

В лесу было безлюдно. Между деревьями виднелись полуразрушенные землянки. Видимо, здесь находили пристанище люди из сожженных деревень, но, судя по всему, оккупанты лишили их и этого пристанища. Сохранились лишь две «норы» в береговой круче с лазами из леса. В одной из этих «нор» мы и обосновались.

Утром мы с Колесовым отправились в разведку поближе к мосту. Бодюков и Рязанов получили задание тщательно осмотреть все прибрежные заросли к северу от леса: может быть, где попадутся прибившиеся к берегу деревья, которые можно было бы использовать как плавательные средства. В противном случае нам предстояло самим изготовить небольшой плот из двух-трех бревен…

В «норе» осталась одна Галя. Ей нужно было проверить рации и подготовить их к работе. Она же выполняла роль хранителя всего нашего боевого имущества.

Знакомство с мостом пришлось вести на почтительном расстоянии. Подбираться к нему ближе не было никакого смысла: нарвешься на замаскированный пост или угодишь на мину — и конец, задание не будет выполнено.

Мост был капитальный. То, что он уцелел во время варварских бомбардировок, которым подвергала все подобные сооружения гитлеровская авиация в начале войны, казалось просто чудом. Береговые пролетные строения были балочными, а два промежуточных — из металлических ферм, покоившихся на трех довольно высоких каменных быках. Чтобы вывести мост из строя надолго, надо было произвести сильный взрыв на среднем быке, у шарнирных опор двух ферм, и этим сбросить концы ферм с быка в воду. Ограничиваться же разрушением шарнирных опор нельзя было ни в коем случае: если концы ферм останутся на быке, то немецкие саперы восстановят мост довольно быстро.

Полученные нами сведения об усиленной охране моста и подступов к нему полностью подтверждались. У железнодорожной насыпи густо стояли камуфлированные палатки, а вдоль обоих берегов были разбросаны батареи крупнокалиберных зенитных орудий. Охраняемая зона ограничивалась двумя оградами из колючей проволоки, вдоль которой размещались прожекторные установки и большие мощные звукоулавливатели. Всюду торчали часовые: у въездов на мост, у колючей проволоки, на берегах, на железнодорожной насыпи. Время от времени по мосту проходили патрульные. Но самое неприятное для нас заключалось в том, что на трех каменных ледорезах, отстоявших метрах в пятидесяти от моста, были устроены площадки с зенитными пулеметами, у которых дежурили солдаты — по два на каждой площадке. У левого берега возле причала виднелись две моторные лодки.

Словом, мало утешительного дала нам разведка. Почти не отрывая бинокля от глаз, я вновь и вновь обшаривал взглядом реку, мост, берега. Все чаще, назойливее в голову лезла мысль о том, что наша попытка добраться до моста по воде неизбежно провалится.

Бодюкову и Рязанову повезло: в одной из заводей среди камыша они нашли большую суковатую карчу, прибившуюся к берегу. Она тихо покачивалась на волнах, как неведомое чудище, выставившее из воды свою черную ослизлую спину.

Похлопав ее рукой, Бодюков сказал мне:

— Прямо-таки «Наутилус», как у капитана Немо. И нас и весь груз выдержит. По-рачьи пристроимся к ней снизу, камышовые трубки в рот — и пошел. С грузом, должно быть, совсем под водой скроется, и мы под самым носом у фрицев пройдем на этом «Наутилусе».

Оптимизм Бодюкова воодушевил и меня. Подумалось: авось и в самом деле проскочим!

— Ладно, «Наутилус» так «Наутилус», — улыбнулся я. — Отдохнем до вечера и будем готовиться.

Когда совсем стемнело, мы подтянули карчу поближе к нашей «норе», на более глубокое место и опутали ее веревками. Рюкзаки с толом, бикфордовым шнуром и взрывателями подвязали к веревкам. Заготовили несколько дыхательных трубок из камыша, укрепили на карче два якорных крюка и три шнура с острыми «кошками». Попробовали вчетвером оседлать наш «корабль». Плавучесть у него была замечательной, к тому же и в отношении маскировки он превзошел все наши ожидания: над поверхностью воды поднималась лишь самая малая часть его горбатого хребта. Нужно обладать поистине кошачьим зрением, чтобы заметить ее в темную ночь на воде.

Дождь, едва моросивший весь день, к ночи усилился. Подготовка к «подводному» рейсу шла успешно. Все это постепенно рассеяло мрачные мысли, которые одолевали меня днем, и уверенность в успешном исходе операции росла.

В десятом часу вечера я отдал распоряжение Гале связаться с Большой землей. Прошло не больше десяти минут, и связь со штабом авиационного полка была налажена. Я доложил о боевой готовности группы. С Большой земли Галя приняла ответ майора Данильцева: «Спасибо за поздравления. Желаю вам сердечной встречи с друзьями на Двинском вокзале». Это означало: «Донесение понято. Бомбардировщики появятся в районе моста ровно в полночь».

Все чаще, чаще дождь переходил в ливень. Опасаясь, как бы в связи с этим не сорвался вылет бомбардировщиков, я в начале двенадцатого ночи запросил штаб полка. Оттуда меня заверили, что самолеты при любых условиях погоды будут на месте к указанному сроку.

— А теперь надо уходить отсюда, — сказал я. — Немцы могли запеленговать наш передатчик.

При свете маленькой лампочки, горевшей над рацией, я заметил, как торопливо и растерянно переглянулись Рязанов и Маркова.

— Собирайся, Галя! — обратился я к ней. — Жди нас у Днепра на левом берегу Березины. Если завтра до полудня не встретимся, иди по маршруту, который тебе дан.

— А передатчики как же? — спросила сдавленным голосом Галя и снова взглянула на Рязанова.

— Сами уничтожим! — ответил я. Во мне все сильнее ворошилась смутная, взволновавшая меня до глубины души догадка о каких-то сердечных нитях, связывавших Васю и Галю.

Когда Галя собралась в путь и мы вылезли из «норы» в мрак, под дождь, я представил себе, как тяжело и страшно будет ей одной брести через лес к дороre и затем в обход селений, по незнакомым местам, измокшей до последней нитки, идти к условленному месту встречи, туда, где Березина впадает в Днепр.