Аврам Дэвидсон - Феникс и зеркало: Роман, новеллы

• Название: Феникс и зеркало: Роман, новеллы
• Автор: Аврам Дэвидсон
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0189-3

Американский писатель Эйв Дэвидсон — один из крупнейших звезд англоязычной фэнтези. Он обладатель премии Хьюго, премии Эдгара и многих других премий в области литературы.

В настоящее издание вошли роман "Феникс и Зеркало" и сборник новелл "Странные моря и берега". Перед читателем предстает причудливое полотно, будто бы составленное из фотографий загадочных, удивительных миров, где колдовство, магия, пришельцы с других планет, ожившие древние боги сосуществуют рука об руку с героями современного привычного нам мира Больших Городов и Маленьких Проблем...

Эйв Дэвидсон впервые переведен на русский язык. И эта книга - своего рода явление в литературной жизни российского издательского предпринимательства, явление значительное и яркое!

---

— Дон, мы наверху.

— Благодарю за информацию, — пробормотал Дон.

— Дон, мы наверху.

— Да, Уолтер. Ладно, сейчас приду.

Вместо приветствия Уолтер зафыркал на него: «С какой, к черту, стати ты вечно надеваешь эти дурацкие одежды, когда куда-то ездишь? Хотя это неважно. Мне просто хотелось бы самому иметь возможность вот так сняться и уехать, когда появится настроение. Где ты побывал на этот раз?»

— Сиракузы, — промямлил Дон.

— Сиракузы. Новый американский край отдыха. — Уолтер неприятно рассмеялся. — Дон, ты вправду рассчитываешь, что я тебе поверю? Сиракузы! Почему бы просто не сказать откровенно: «У меня женщина»? И все. Я бы и слова не вымолвил. — Он налил себе несколько глотков шотландского виски Дона.

«Да уж, пожалуй, не вымолвил бы», — подумал Дон. Вслух: «Как ты, Мэри?» Сестра ответила, что все прекрасно, вздохнула, почти сразу же подавила вздох, заметив кислую мину супруга.

Уолтер сказал: «Заходил Роджер Таунз. Для тебя еще одна продажа, а для меня — комиссионные. Я их заработал, уж поверь, долго заливал ему, что Музей Современного Искусства гоняется за твоими последними произведениями. Так что он попросил меня пустить в ход собственное влияние. Он снова придет, он ее возьмет. При таком ходе дел Современное Искусство и впрямь скоро станет за тобой гоняться».

Про себя Дон счел это маловероятным, хотя все возможно в этом мире, лишенном ценностей. Он вовсе не «современный художник, работающий в области свободных форм», уж, если на то пошло, он вообще не художник. Он ремесленник в мире, которому ремесленники без нужды.

— Но только… — еще одно из сонма качеств, позволявших переносить отсутствие Уолтера с такой легкостью: Уолтер любил тыкать пальцем, — но только, если ты закончишь эту проклятую штуку. Пора бы уже, верно? Я имею в виду, отдых дело хорошее, но счета…

Дон сказал: «Ну, мои дела в надежных руках, а именно в твоих».

Уолтер встал на дыбы: «Если ты это в насмешку!.. Слушай, я в любой момент могу найти себе другое занятие. В действительности я уже рассматриваю кое-что чертовски многообещающее. Фирма продает канадские акции. Зашел к ним вчера. „Мистер Свифт, вы именно тот человек, который нам нужен, — сказали мне. — С вашим богатым опытом и знанием человеческого характера…“

Уолтер вызывающе посмотрел в лицо шурину, словно предлагая как-то проявить полнейшее отсутствие веры в его слова, которое испытывал Дон; Уолтер отдавал себе в этом отчет. Дон уже перестал делать вид, будто реагирует на его вранье. Он просто оставлял его без внимания — он вообще просто терпел Уолтера — ради сестры. И возвращался сюда только из-за нее и детишек.

— Я хотел бы выпить, — сказал Дон, когда Уолт замолк.

Обед проходил, как проходили все обеды. Уолт говорил почти непрерывно, в основном об Уолте. Дон заметил, что его собственные мысли опять заняты Обществом Деревянных Индейцев. Дервентуотер, заканчивающий каждую речь словами: «Delendo est Demuth's!»[48] Гамперт и его вечное: «Всего лишь брусок динамита, Дон, всего один!» Рычание Де Джиованетти: «Дай нам уравнение, и мы сами все сделаем!»

Глупцы! Им пришлось бы разузнать имена всех людей, которым пришла в голову идея насчет отвратительных металлических индейцев, устроить резню на Канальной улице. Нелепость. Абсурд.

Нет, Элвелл оказался прав. Не зная, как именно осуществить дело презервации, он тем не менее трудился долгие годы, создавая средство для его выполнения. И только доведя работу до конца, он смог в полной мере оценить непримиримость ОДИ. И, оценив ее, обратился к Дону.

— Прими эстафету, — попросил он. — Пусть каждый твой вождь будет создан с такой любовью, что грядущие поколения просто не смогут их уничтожить.

И Дон попытался. Способности к работе всегда были в нем, они пытались пробиться на свет, а он совсем этого не понимал!

Постепенно становилось все труднее игнорировать звук голоса Уолтера.

— …и новая машина тебе тоже понадобится. Я уже недолго смогу водить эту развалюху. Ей два года, будь она проклята!

— Я хотел бы выпить, — сказал Дон.

К моменту неожиданного прибытия Эдгара Фелда Дон успел выпить уже не раз.

— Я не только взял на себя смелость явиться без предупреждения, во и привел с собой друга, м-ра Уайта, — сказал торговец произведениями искусства. Он был невысок и весьма ухожен. М-р Уайт был худощав и незлобив.

— Друзей Эдгара следует остерегаться, — сказал Дон. — Вам чего налить выпить?

Уолт сказал, что они несомненно хотят побывать в мастерской. А времени, чтобы выпить, у них предостаточно.

— Времени? — пробормотал Дон. — Да что ты в этом понимаешь?

— Проходите прямо сюда, — громко сказал Уолт, бросив на шурина убийственный взгляд. — Мы думаем, мы склонны, — сказал он, снимая покрывало с огромной скульптуры, — назвать ее Близнецы…

Дон добродушно заметил, что ее ведь надо как-то назвать, а Близнецы, по его мнению, звучит лучше, чем Больная Почка.

М-р Уайт рассмеялся. Эдгар Фелд рассмеялся следом, но не совсем от души: «Из всех современных художников, работающих по дереву или прочим материалам, м-р Бенедикт, как никто другой, склонен умалять достоинства своих работ и относится к себе очень скромно».

М-р Уайт сказал, что это весьма похвально. Он спросил Дона, не хочет ли он выкурить сигару.

— И впрямь хочу! — согласился скромный художник. — В наше время воздухом стало невозможно дышать из-за дыма сигарет, бензиновых и дизельных выхлопных газов… Так, значит, Эдгар пытается впутать вас в область современного искусства, а, Уайти?

— Хо-хо! — неискренне засмеялся Эдгар Фелд.

— Ничего нет лучше хорошей сигары, — с удовольствием пуская клубы дыма, сказал Дон.

Уайт застенчиво сказал, что еще только начинает изучать современное искусство. «Раньше я собирал предметы, характерные для американской культуры», — пояснил он.

Эдгар Фелд сообщил, что прежде м-р Уайт владел коллекцией деревянных индейцев. Он говорил тоном, подразумевающим, что это нельзя воспринимать всерьез, но и открытое насмехательство неуместно.

Дон поставил стакан, который принес с собой. Нет, м-р Уайт вряд ли годится как материал для ОДИ. Опасности нет: «Правда? У вас случайно нет работ Тома Милларда? Том вырезал несколько лучших из когда-либо произведенных на свет фигур краснокожих».

Лицо м-ра Уайта просветлело. «Вы тоже увлекаетесь деревянными индейцами? — воскликнул он. — Да-да, у меня и вправду были две фигуры краснокожих Милларда и один из его помпейчиков…»

Уолт загоготал: «Кто такие краснокожие и помпейчики?»

— Краснокожий — это фигура индейского вождя с простертой рукой, сказал Дон. — Помпейчик — это мальчишка-негр.

— Розанчик, — с радостью принялся развивать эту тему м-р Уайт, — это фигура скво. Скаут держит руку щитом над глазами. Том Миллард, ах, да! Еще у меня были работы Джона Кромвелла, Ника Коллинза, Томаса В.Брукса и Тома Уайта, моего тезки. Слушайте! Может, вы сможете мне сказать: Леопольд Швагер был предприниматель или художник?

Дон Бенедикт презрительно рассмеялся: «Леопольд Швагер был торговец барахлом! Скупал старые фигуры по пять-десять долларов, шпаклевал их, красил и продавал по двадцать пять». «Кобб! — неожиданно воскликнул он. У вас есть что-нибудь из работ Кобба, м-р Уайт?»

— Кобба с Канальной улицы? Нет, мне всегда хотелось приобрести, но…

Эдгар Фелд взглянул на Уолтера Свифта, прокашлялся: «Послушайте, Дон…»

— Кобб с Канальной улицы, — громко сказал Дон, — никогда не пользовался киянкой. Нет, сэр. Вгонял резец ладонью руки. А потом был еще Чарли Воулз…

Фелд повысил голос, заглушая слова Дона: «Да, мы непременно поговорим когда-нибудь об этом восхитительном, хотя и устаревшем виде искусства. Не хотите ли подойти чуть поближе к Близнецам, м-р Уайт?»

— Да, Уайт, провались оно все, покупайте проклятых Близнецов, чтобы они перестали нам досаждать, и тогда мы сможем поговорить о настоящем искусстве, — сказал Дон.

И сможем забыть про Уолтера, Демута и ОДИ, — добавил он про себя.

На следующее утро он попытался вспомнить, что же произошло потом. Уайт купил бесформенную деревянную глыбу, которую Уолт назвал Близнецами. (Что он скажет Роджеру Дауну, частному коллекционеру? Наврет с три короба, будьте уверены.) Он точно помнил, как Уайт вынул чековую книжку. А потом? Неясная картина: Уайт рассматривает полированную поверхность, указывая на что-то…

Дону Бенедикту была остро необходима чашка кофе. Его комната находилась рядом с мастерской, а там когда-то стояла электроплитка, но Уолт распорядился, чтобы ее убрали в целях безопасности. И теперь, когда Дону хотелось выпить кофе, ему приходилось подниматься в квартиру к Уолту. Уолту нравилось, чтобы все происходило таким образом: младший брат идет к старшему. Что ж, ничего не поделаешь. Дон отправился наверх, предвкушая холодные взгляды, резкие замечания на каждом шагу.