Кристина Старк - Крылья

• Название: Крылья
• Автор: Кристина Старк
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-093653-3

Семнадцатилетняя Лика Вернер после покушения на ее жизнь обнаруживает, что в состоянии стресса может ненадолго перемещаться в тела других людей. Лика уверена, что сходит с ума, пока не встречает человека, который подозрительно хорошо осведомлен о такого рода «симптомах».

Захватывающий роман о любви на фоне восхитительных декораций: альпийские предгорья, мегаполисы Европы, улочки крымских городков, пейзажи Тибета и Саудовской Аравии. Роскошная жизнь швейцарской аристократии, тайные организации, закрытые школы, эксперименты над человеческой психикой, чувства, которым невозможно противостоять.

---

Кристина Старк Крылья

© К. Старк, 2015

© Shutterstock, Inc., фотография на обложке, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

* * *

Руслане и Каролине, моим чудесным дочерям. Пусть в вашей жизни будет все, но в первую очередь тот, кто подарит вам крылья.

Часть I. Infragilis et tenera[1]

Му body is a cage that keeps me From dancing with the one I love But my mind holds the key[2]

– Sara Lov, «My Body Is a Cage»

– Если бы мы с вами были птицы, – как бы мы взвились, как бы полетели… Так бы и утонули в этой синеве… Но мы не птицы.

– А крылья могут у нас вырасти, – возразил я.

– Как?

– Поживите – узнаете. Есть чувства, которые поднимают нас от земли. Не беспокойтесь, у вас будут крылья.

– И. С. Тургенев, «Ася»

1. Перемещение

Не нервничать, не испытывать боль, страх и стресс, – каждое мое утро начинается с этой мантры. Вещью номер один в моей жизни стал пузырек с успокоительным. Я уже почти привыкла к своей болезни.

Меня зовут Лика. Мне семнадцать. И я до сих пор помню тот день, когда меня в первый раз выбросило…

* * *

Лето 2011 выдалось на редкость жарким. Мой город превратился в филиал ада на Земле: едкий раскаленный воздух, сочащийся смолой асфальт, красные люди с обгоревшими лицами. Машины и те, казалось, ползали по улицам медленно, как отравленные мухи.

Но мне повезло сбежать из адской духовки в тропический оазис. Всего неделю назад я устроилась работать в цветочный магазин. Я никогда не интересовалась ботаникой, флористикой, искусством упаковки и продаж, так что не сразу смогла вообразить себя в должности продавщицы в цветочном магазине… Но Ольга, владелица магазина, была приятельницей моей мачехи. Это раз. Потом, мне предложили неплохие деньги и расчет каждую неделю. Это два. Ну и три: я могла находиться среди буйной зелени с утра до вечера, и пусть там снаружи хоть градусники трескаются. Куда лучше, чем жарить картошку в «Макдональдсе»!

Мне сразу пришлись по душе все эти бутоны, сочные стебли, разноцветные рулоны упаковочной бумаги, все эти счастливые покупатели, предвкушающие праздник. Вот заскочил молодой парень и требует три порочно-красные розы. Наверно, он влюблен по уши… Интересно, они уже целовались или еще нет?

А вот две нарядные дамы почтенного возраста шепчутся в уголке. «Да-да, конечно, у нас есть камелии!» – подмигиваю я, как будто торгую камелиями с пеленок. Я бы ни за что не призналась, что всего три дня назад не смогла бы отличить камелию от пиона. Я представляю вечеринку почтенных дам, с букетами в плетеных корзинках, музыкой семидесятых и роскошным чаепитием. Будет миндальное печенье и черничное варенье в стеклянных вазочках! Ведь дамы в шляпках не пьют водку и не танцуют босиком на столах? «А вам какие камелии, белые или розовые? Конечно, вы правы, белые смотрятся куда утонченней…»

– Лика, что бы я без тебя делала? – шепчет мне Ольга, провожая взглядом довольных посетительниц.

Она мне льстит. Я уверена, что мне можно найти замену в два счета. На этой земле полно таких девушек, как я: не слишком уверенных в себе, но всегда готовых прийти на помощь (особенно когда нужно отличить камелию от розы). Девушек со средним ростом, средним весом и весьма усредненным размером ноги. С темно-каштановыми волосами и глазами цвета мокрого асфальта. Звучит не слишком романтично, зато в точку.

– Лика, можешь уйти сегодня пораньше! – прокричала мне Ольга из подсобки.

– Это еще почему? – спросила я.

– Потому что пятница!

Стыдно признаться, но у меня не было особенных планов даже на такое священное время, как пятничный вечер. У меня не было ухажера, и я без энтузиазма относилась к ночным клубам. Я собиралась провести остаток дня дома в компании книжки и тарелки печенья. Анна, моя мачеха, знает триста пятьдесят рецептов печенья. А я люблю его есть. Может быть, поэтому мы отличная команда.

– Ах да! Пятница! Я и забыла, – я театрально хлопнула себя по лбу. – Спасибо, Оль… У меня как раз грандиозные планы на сегодняшний вечер.

– Свидание? – промурлыкала Ольга. – Кто этот счастливчик?

«Гарри Поттер».

Я решила дождаться еще одного покупателя, а потом с чистой совестью сбежать домой. Звякнул колокольчик над дверью. Очередной посетитель, мальчишка лет десяти, вытащил из ведерка пышную хризантему, уверенно подошел к прилавку и сунул мне мятый полтинник.

– Девочке? – улыбнулась я.

– Нет, бабушке, – серьезно ответил он.

– Ей понравится, – заверила я его, заворачивая цветок в слой целлофана и едва сдерживаясь, чтоб не потрепать его по волосам.

– Даже не знаю. Она на кладбище вообще-то, – пожал плечами он. – Год как уже.

Я прикусила язык и протянула ему сдачу.

– Классный, – кивнул он, когда я наклонилась к нему через прилавок.

– Что, прости? – переспросила я.

– Классный кулон, – он указал на серебристого ангела с распростертыми крыльями, болтающегося на моей цепочке. – Талисман?

– Вроде того.

– И как, защищает?

– Еще как. Однажды я воткнула его в глаз плохому парню.

Мальчишка рассмеялся. Но его смех вдруг заглушила лавина пронзительного звона: где-то недалеко только что вдребезги разлетелась витрина. Сгорая от любопытства, он рванул к двери и высунул голову наружу, а когда повернулся ко мне снова, то был бледен как мел, и едва не охрип от испуга:

– ГОТОВЬТЕ СВОЙ ТАЛИСМАН!

И он тут же исчез за дверью, унося ноги от какой-то неведомой опасности. Едва дверь захлопнулась, тут же раздался еще один взрыв крошащегося стекла.

– Что там такое? – Ольга вышла из подсобки с ведерком ирисов.

Я подбежала к витрине и прижалась лбом к стеклу, пытаясь рассмотреть происходящее на улице, и в этот момент…

Два силуэта по ту сторону появились так внезапно, как умеют появляться только призраки. И убийцы. И если бы мне дали еще минуту, то я успела бы отступить, убежать, спрятаться, – но этой лишней минуты мне не дали. Чья-то рука подняла биту и обрушила ее на стекло…

* * *

Ольга закричала. Этот крик потом долго преследовал меня по ночам. Все остальное – как в тумане. Как будто меня окунули в таз с водой, и все звуки остались где-то далеко, над поверхностью.

Витрина просто взорвалась от мощного удара. Меня осыпало осколками стекла. Я свалилась на пол, проехавшись ладонями и коленками по стеклянной каше. Жаркое лето не оставило мне ни единого шанса: на мне не было никакой мало-мальски серьезной одежды, которая защитила бы тело от лавины осколков, – ни куртки, ни штанов, ни кроссовок, – только тонкий белый сарафан на бретельках и вьетнамки на хлипкой подошве.

Я попыталась встать, опираясь на локти и вытянув перед собой две окровавленные ладони. И вот тогда-то я услышала голос. Всего несколько слов, но они намертво врезались в мою память.

– Крови много не бывает.

Тот, кто их произнес, был молод, лет двадцать, не больше. Я не посмела заглянуть ему в лицо. Все, что запомнила – черная одежда и ботинки с истертыми от ударов носками. Я все еще стояла на четвереньках, от ужаса не чувствуя, как осколки обжигают колени, когда этот огромный ботинок поддел меня под ребра, как какую-нибудь собачку, и отбросил к стене. Потом я узнала, что этот пинок стоил мне двух ребер.

Двое других были похожи на цепных псов, сорвавшихся с привязи: они прошлись по полкам битой – той самой, от которой разлетелась витрина, смели на пол охапки свежих цветов, облили все керосином из пластиковой бутылки и подожгли… На мое счастье, они очень спешили. Я боюсь думать о том, где я была бы сейчас, если бы у них было лишних хотя бы полчаса.

Я сидела на полу и таращилась на свое белое платье, на котором там и сям расцветали алые, как маки, пятна. «Я ранена. Это моя кровь. Такая алая… Кензо[3], ей-богу, удавился бы от зависти», – почему-то подумала я. У меня не получалось встать. Боль в боку мешала дышать. Я кое-как вытащила самые крупные куски стекла из ладоней и икр и, движимая тем самым инстинктом, который заставляет жука залезать в щель, а мышь в норку, – поползла к прилавку.

Ольга больше не кричала. Трещали и плавились жалюзи на окнах, полыхали букеты сухоцвета, пол был усеян зеленой кашей из раздавленных цветов. С улицы неслись визги, вой сирен, звон рассыпающихся витрин. Я сидела за прилавком, кашляя от дыма, но боялась выползти наружу. Боль, паника, стук крови в висках, разноцветные мухи перед глазами – все смешалось в один сплошной водоворот, в который меня затягивало, как слепого щенка. Последнее, что я запомнила перед тем, как отключиться, – желтовато-зеленое, словно отлитое из парафина, лицо Ольги, лежащей под прилавком в полуметре от меня.

* * *

Папа сидел возле моей койки и читал мне вслух газеты, старательно пропуская все новости о бесчинствах бритоголовых в торговом квартале. Больше всего досталось китайским лавкам, татарским закусочным и суши-бару на Булгакова, который, поговаривали, принадлежал какому-то корейцу и который сожгли дотла. Невообразимое происшествие для нашего тихого и спокойного Симферополя. Все подробности я узнала позже – когда сняли бинты и я смогла держать в руках газету. Родители обсуждать произошедшее в моем присутствии категорически отказывались.