Наум Синдаловский - История Петербурга в преданиях и легендах

• Название: История Петербурга в преданиях и легендах
• Автор: Наум Синдаловский
• Жанр: Культурология
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-06444-8

Перед вами история Санкт-Петербурга в том виде, как её отразил городской фольклор. История в каком-то смысле «параллельная» официальной. Конечно же в ней по-другому расставлены акценты. Иногда на первый план выдвинуты события не столь уж важные для судьбы города, но ярко запечатлевшиеся в сознании и памяти его жителей…

Изложенные в книге легенды, предания и исторические анекдоты – неотъемлемая часть истории города на Неве. Истории собраны не только действительные, но и вымышленные. Более того, иногда из-за прихотливости повествования трудно даже понять, где проходит граница между исторической реальностью, легендой и авторской версией событий.

Количество легенд и преданий, сохранённых в памяти петербуржцев, уже сегодня поражает воображение. Кажется, нет такого факта в истории города, который не нашёл бы отражения в фольклоре. А если учесть, что плотность событий, приходящихся на каждую календарную дату, в Петербурге продолжает оставаться невероятно высокой, то можно с уверенностью сказать, что параллельная история, которую пишет петербургский городской фольклор, будет продолжаться столь долго, сколь долго стоять на земле граду Петрову. Нам остаётся только внимательно вслушиваться в его голос, пристально всматриваться в его тексты и сосредоточенно вчитываться в его оценки и комментарии.

---

– Есть царь-государь приметы, он у меня двенадцатикрестный, насечки на копытах есть.

Приказал царь посмотреть, и действительно, в каждом копыте в углублениях вырезаны по три больших креста. Видит царь, что коня украли и ему продали. Отпустил мужика домой, дал ему за коня восемьдесят золотых и ещё подарил немецкое платье. Так вот, что в Питере памятник-то есть, где Пётр Великий на коне сидит, а конь на дыбах, так такой точно конь и у мужика есть».

Это уже памятник. Но… памятник, который будет установлен более чем через пятьдесят лет после смерти Петра.

Убежденный монархист, умный и последовательный идеолог петровского абсолютизма, верный и преданный Петру архиепископ Феофан Прокопович не ради красного словца говорил, что Пётр Великий, покинув мир, «дух свой оставил нам». Не многим царям выпадала честь остаться живыми в сердцах потомков. С появлением над Невой Фальконетова монумента многим петербуржцам мерещилось, что медный Пётр ожил. По свидетельству современников, при открытии памятника впечатление было такое, «что он прямо на глазах собравшихся въехал на поверхность огромного камня». Одна заезжая иностранка вспоминала, как в 1805 году вдруг увидела «скачущим по крутой скале великана на громадном коне». «Остановите его!» – воскликнула поражённая дама.

К.А. Тимирязев вспоминал, как, проезжая однажды в начале XX века по Мариинской площади, мимо памятника Николаю I, спросил у извозчика: «Ну, а тот, другой, там, на Исаакиевской?» И получил ответ: «Ну, тот – статья иная; ночью даже жутко живой».

Дистанцируясь от некоторой мистической окраски понятия «дух» в устах учёного архиепископа Феофана Прокоповича, следует все же признать: то, что монумент Петру Великому на протяжении более двух столетий продолжает жить в легендах и преданиях, связано с неодолимым желанием петербуржцев всех поколений встретиться с духом основателя города.

И это уже памятник.

От Екатерины I до Екатерины II 1725 – 1796

От Петра до «дщери Петровой»

ИСТОРИЧЕСКИ ТАК СЛУЧИЛОСЬ, ЧТО у Петра I, по мнению которого лучшим государственным устройством была абсолютная наследственная монархия, прямых наследников не оказалось. Не оставил он и преемника. Не успел. Два слова «Отдайте все…», нацарапанные непослушной рукой умирающего императора, если и существовали на самом деле, то неизвестно кому были адресованы. Как мы уже знаем, Анна, вторая дочь Петра, на его зов явилась с опозданием, Елизаветы будто бы при отце в тот момент вообще не было, хотя известна легенда о том, что Пётр будто бы успел благословить её родовой иконой. Правда, впервые об этом стали поговаривать в народе только в царствование самой Елизаветы. Впрочем, ни та, ни другая всерьёз на царствование претендовать не могли. Обе они были рождены Мартой Скавронской от Петра I ещё до их официального вступления в брак, и потому считались детьми незаконными.

Так что бремя государственной власти в ночь с 27 на 28 января 1725 года легло на плечи Екатерины, верной и преданной вдовы почившего императора. Свою преданность Петру Екатерина не раз доказывала на деле. Известно, что летом 1711 года во время Прутского похода русская армия была окружена турками и находилась буквально на краю гибели. Самому Петру, его супруге и их приближённым грозило пленение. Переговоры о перемирии, которые вёл с турецким визирем вице-канцлер П.П. Шафиров, продвигались медленно и вот-вот могли сорваться. Согласно легендам, положение спасла Екатерина. Как мы уже рассказывали, она будто бы собрала все свои драгоценности, что находились с нею в походе, пробралась в ставку визиря и предложила ему эту взятку в обмен на заключение мира. Фактически Екатерина выкупила Петра из турецкого плена.

Уже тогда Пётр будто бы поклялся достойно отплатить своей супруге за этот подвиг верности. 24 ноября 1714 года он учредил орден Святой Екатерины. Ордена как знаки отличия или награды за военные заслуги и деятельность на гражданской службе в России появились совсем недавно. Первым в 1698 году был учрежден орден Святого Андрея Первозванного, Святой Екатерины – вторым. Орден был, что называется, женским. При рождении его получала каждая из дочерей императоров. Иногда им награждали пожилых женщин в знак признания их заслуг или заслуг их мужей. Такие женщины назывались дамами рыцарского ордена. За всю историю своего существования орден Святой Екатерины был пожалован 734 раза, в том числе в 1727 году – одному мужчине, как говорилось в указе, за слишком застенчивый «женский» характер. Таким мужчиной оказался малолетний сын Александра Даниловича Меншикова. Известен его портрет, на котором он изображен со знаком этого ордена.

Знак ордена 1-й степени представлял собой овальный медальон. В центре овала была изображена фигура святой, держащей белый крест, на перекрестье которого находился ещё один бриллиантовый крестик с разбросанными по нему латинскими буквами DSFR (Domine Salvum Fac Regem), что в переводе с латыни означает «Господи, спаси царя». В верхней части медальона надпись: «Aeguant Munia comparis», то есть: «Трудами сравнивается с супругом». На ленте, которая придавалась к ордену, было написано: «За любовь и Отечество».

Нельзя сказать, что воцарение Екатерины стало неожиданностью или случайностью, как это может показаться на первый взгляд. Пётр ревностно следил за государственным статусом своей подруги, регулярно подтверждая или повышая его. За год до официальной свадьбы с Петром, которая состоялась в 1712 году, она была объявлена царицей. В декабре 1721 года, когда Россия стала империей, Екатерину провозгласили императрицей. А менее чем за год до смерти Петра, в мае 1724 года, её короновали. Кстати, именно Екатерина вольно или невольно стала основательницей одного из главнейших символов царской власти – короны. До Екатерины на всех русских государей при коронации возлагали шапку Мономаха. Знаменитая шапка представляла собой золотой остроконечный головной убор старинной среднеазиатской работы. По преданию, в 988 году византийский император Василий II подарил его киевскому князю Владимиру Мономаху по случаю принятия им христианства и бракосочетания с сестрой Василия Анной.

Впрочем, нельзя забывать и того, что эта легенда довольно позднего происхождения. Она появилась только в конце XV – начале XVI века, когда на Руси формировалась одна из крупнейших политических и идеологических государственных концепций – «Москва – третий Рим». Вторым Римом считался Константинополь, столица Византийской империи, и история с шапкой Мономаха, как нельзя кстати, сумела придать легитимность преемнице православной Византии – Москве. И то, что бывший москвич, первый петербуржец и первый император Российской империи Пётр I был последним русским царем, который носил шапку Мономаха, хотя и несколько модернизированную, придает этому факту некий мистический смысл. В 1724 году, накануне коронации Екатерины, была заказана корона европейского образца.

Короткое пребывание Екатерины I на российском престоле в общественно-политическом смысле Петербургу практически ничего не дало, разве что были завершены два начатых Петром дела: открыта Академия наук, план учреждения которой был объявлен царём за год до смерти, и учрежден орден Александра Невского, небесного покровителя Петербурга, память которого высоко чтил Петр. И всё. Но вот что касается архитектурного, или, ещё точнее, художественного облика Петербурга, то в его будущее формирование, если верить городскому фольклору, Екатерина Алексеевна неожиданно внесла свой весьма значительный вклад.

Как известно, Пётр I мостостроения не поощрял. Зацикленный, говоря современным языком, на море, он и в своих согражданах хотел видеть исключительно моряков. Сообщение между многочисленными островами дельты Невы предполагалось только на шлюпках, а мосты разрешалось строить лишь в исключительных случаях: при прокладке дорог через реки и протоки. Благодаря этому обстоятельству, например, появились такие мосты, как Иоанновский через Кронверкский проток и Аничков – через Фонтанку. Нева мостов при Петре вообще не знала. Первый, и то плашкоутный, то есть наплавной, появился только через два года после кончины императора, в 1727 году. Вот как об этом рассказывается в легенде.

Однажды ранней весной 1727 года императрица Екатерина I собралась на Васильевский остров, к Александру Даниловичу Меншикову, в его новый дворец. На переправе ей подали лодку, и она попыталась сойти в нее. Но лодка накренилась, и волной залило весь подол царственного платья. Екатерина предприняла ещё одну попытку сесть в лодку, но и на этот раз ничего не получилось, её хлестнуло волной, платье вновь оказалось вымоченным, на этот раз полностью. Но переправиться было совершенно необходимо. её ожидал всесильный князь. И тогда будто бы Екатерина приказала собрать все лодки, что были в наличии на переправе, и выставить их борт к борту от одного берега до другого. Остальное было делом нехитрой техники и сметливости приближённых. На лодки настлали доски, которые и создали подобие моста на Васильевский остров. Это понравилось. Если верить сохранившейся легенде, именно так и появились знаменитые петербургские наплавные мосты.