Яков Полонский - Стихотворения Поэмы Проза

• Название: Стихотворения Поэмы Проза
• Автор: Яков Полонский
• Издательство: Правда
• Жанр: Поэзия
• Год: 1986

Яков Петрович Полонский (1819–1898) — замечательный лирик, обладающий в наивысшей степени тем, что Белинский в статье о нем назвал "чистым элементом поэзии". В его творчестве отразилась история всей русской классической поэзии XIX века: Полонский — младший современник Жуковского и старший современник Блока.

Яков Петрович Полонский — как бы живая история русской поэзии XIX века. Его творчество захватило своими краями всю классическую русскую поэзию: первые стихотворные опыты гимназиста Полонского заслужили одобрение Жуковского, и вместе с тем имя Полонского еще было живым поэтическим именем, когда начал писать Блок, для которого поэзия Полонского была «одним из основных литературных влияний». Среди поэтов конца века, с их духовным и стилевым разладом, Полонский занимает особое место — в его лирике воплотилось то лучшее, что дал поэзии XIX век: неразложимая цельность и глубина содержания, свобода и естественность выражения, благородство и прямодушие, твердая ясность идеала.

Хотя Полонский писал и поэмы, и рассказы, и воспоминания (особенно замечательны — о Тургеневе, с их подкупающим сочетанием простодушия и проницательности), все же он, конечно, прежде всего — лирический поэт, обладающий в наивысшей степени тем, что Белинский в статье о нем назвал «чистым элементом поэзии». Пожалуй, ни о ком другом этого нельзя сказать с такой определенностью, как о Полонском: никакая другая жизненная роль «не подходила» ему, кроме роли поэта.

В каком-то смысле Полонский был центром, точкой пересечения множества литературных, общественных, личных отношений своего времени. Место это принадлежит ему не по размаху и мощи поэтического гения, не по резкости и оригинальности общественной позиции, но по особой, одному Полонскому в такой мере свойственной поэтической отзывчивости, живого и как бы неизбежного отклика на все совершающееся вокруг него. Органическое, «стихийно певческое» начало в сочетании с постоянной готовностью души к отклику и создают в первую очередь своеобразие поэтической личности Полонского.

---

Страшна ей вечность впереди

И омерзительна могила.

Быть человеком не легко,

Труднее, чем создать поэму,

Сломить врага, воздвигнуть храм,

Надеть в алмазах диадему!..

<1890>

ОНИ

Как они наивны

И как робки были

В дни, когда друг друга

Пламенно любили!

Плакали в разлуке,

От свиданья млели…

Обрывались речи…

Руки холодели;

Говорили взгляды,

Самое молчанье

Уст их было громче

Всякого признанья.

Голос, шорох платья,

Рук прикосновенье

В сердце их вливали

Сладкое смятенье.

Раз, когда над ними

Золотые звезды

Искрами живыми,

Чуть дрожа, мигали,

И когда над ними

Ветви помавали,

И благоухала

Пыль цветов, и легкий

Ветерок в куртине

Сдерживал дыханье…

Полночь им открыла

В трепете лобзанья,

В тайне поцелуев

Тайну мирозданья…

И осталось это

Чудное свиданье

В памяти навеки

Разлученных роком,

Как воспоминанье

О каком-то счастье,

Глупом и далеком.

<1890>

Детство нежное, пугливое,

Детство нежное, пугливое,

Безмятежно шаловливое,

В самый холод вешних дней

Лаской матери пригретое,

И навеки мной отпетое

В дни безумства и страстей,

Ныне всеми позабытое,

Под морщинами сокрытое

В недрах старости моей,

Для чего ты вновь встревожило

Зимний сон мой, — словно ожило

И повеяло весной?

Оттого, что вновь мне слышится

Голосок твой, легче ль дышится

Мне с поникшей головой?!

Не без думы, не без трепета,

Слышу я наивность лепета:

— Старче! разве ты — не я?!

Я с тобой навеки связано,

Мной вся жизнь тебе подсказана,

В ней сквозит мечта моя;

Не напрасно вновь являюсь я,

Твоей смерти дожидаюсь я,

Чтоб припомнило и я

То, что в дни моей беспечности,

Я забыло в недрах вечности,

То, что было до меня.

<1890>

В ОСЕННЮЮ ТЕМЬ

(Отрывок)

. . . .

. . . .

Вечера настали мглистые -

Отсырели камни мшистые;

И не цветиками розовыми,

Не листочками березовыми,

Не черемухой в ночном пару,

Пахнет, веет во сыром бору -

Веет тучами сгустившимися,

Пахнет липами — свалившимися,

Или мокрых листьев ворохом;

Тишина пугает шорохом…

Только там, за речкой тинистою,

Что-то злое и порывистое

С гулом по лесу промчалося,

Словно смерти испугалося…

Что со мной!.. Чего спасительного

Или хоть бы утешительного

Ожидать от лесу темного,

В сон и холод погруженного?

Пусть другой тут с горя топится!.

Сердце жить еще торопится…

Чувство тайное, весеннее.

Будь смелей и откровеннее -

Выручай свою возлюбленную,

Злыми сплетнями погубленную!

Пусть ее — мою красавицу,

Сироту и бесприданницу -

Силой выдали за пьяницу…

Знаю я тебя, пиявицу,

Моего лихого ворога!!

Ты купил ее недорого, -

Только я возьму недешево -

Ничего не жди хорошего!..

<1890>

По торжищам влача тяжелый крест поэта,

По торжищам влача тяжелый крест поэта,

У дикарей пощады не проси, -

Молчи и не зови их в скинию завета

И с ними жертв не приноси.

Будь правды жаждущих невольным отголоском,

Разнузданных страстей не прославляй

И модной мишуры за золото под лоском

Блестящих рифм не выдавай.

И если чернь слепа, не жаждет и не просит,

И если свет — к злу равнодушный свет

Надменно, как трофей, свои оковы носит, -

Знай, что для них поэта нет…

<1891>

ОТВЕТ

Ты спрашиваешь: отчего

Так пошло все и так ничтожно,

Что превосходства своего

Не сознавать нам невозможно?..

— Нет, я такой же, как и все

Такая ж спица в колесе,

Которое само не знает

И не ответит — хоть спроси,

Зачем оно в пыли мелькает,

Вертясь вокруг своей оси…

Зачем своей железной шиной,

Мирской дорогою катясь,

Оно захватывает грязь,

Марая спицы липкой глиной,

И почему не сознает

То колесо, кого везет?

Кто держит вожжи — кто возница?

Чье око видит с высоты,

Куда несется колесница?

Какие кони впряжены?

<1892>

В ПОТЕМКАХ

Один проснулся я и — вслушиваюсь чутко,

Кругом бездонный мрак и — нет нигде огня.

И сердце, слышу я, стучит в виски… мне жутко…

Что если я ослеп! Ни зги не вижу я,

Ни окон, ни стены, ни самого себя!..

И вдруг, сквозь этот мрак глухой и безответный,

Там, где гардинами завешено окно,

С усильем разглядел я мутное пятно

Ночного неба свет… полоской чуть заметной.

И этой малости довольно, чтоб понять,

Что я еще не слеп и что во мраке этом

Все, все пророчески полно холодным светом,

Чтоб утра теплого могли мы ожидать.

1892

В САДУ

Мы празднуем в саду прощальный наш досуг.

Прощай! пью за твое здоровье, милый друг!

И солнцу, что на все наводит зной, не жарко,

И льду не холодно, и этот пышный куст

Своих не знает роз, и даже эта чарка

Не знает, чьих она касалась жарких уст.

И блеск, и шорохи, и это колыханье

Деревьев — все полно блаженного незнанья;

А мы осуждены отпраздновать страданье,

И холод сознаем и пламенный недуг…

Прощай! пью за твое здоровье, милый друг!

<1893>

СЕРЫЕ ГОДЫ

Все эти годы серые,

День изо дня,

Влачил почти без веры я

В сны бытия.

Не так и жить хотелось мне,

Как мне жилось,

И уж давно не пелось мне

Без прежних грез.

И все, чем сердце грелося,

Чтя красоту,

В мишурный блеск оделося

И в суету.

И суета наскучила,

И отошло

Все, что когда-то мучило,

И обожгло…

Один лишь крик подавленный

Оставил след,

Недугами отравленный

На склоне лет.

Лишь смерть, свой вечный лик тая,

Пока я жил,

Подслушает все то, что я

В груди таил.

Разбудит — безответного

На ужас снов.

И со всего заветного

Сорвет покров…

1895

НЕОТВЯЗНАЯ

О, что хочешь говори!

Я не дам себя в обиду…

Я верна тебе, — и я

От тебя живой не выйду.

Пусть бранят меня, — зовут

Невозможной, неотвязной!

Для меня любовь — клянусь!

Не была забавой праздной;

Я поверила твоей

Клятве вечной, непритворной,

И сопернице не дам

Разорвать союз наш кровный…

Закаленная нуждой,

Отрицаемая светом,

Я к распутным не пойду

За спасительным советом.

Пусть расчет их верен, — пусть

Им потворствуют законы,

Никому твоей любви

Не продам за миллионы!

Бей меня или — убей!

Я твоя, — твоей умру я,

С вечной жаждою любви,

Нежных ласк и поцелуя.

Где бы ты ни пропадал,

С кем бы ни был, — на пороге

Будет тень моя стоять,

Не сойдет с твоей дороги.

Сколько б ты ни изменял,

Что б ни делал, — друг мой милый!

До могилы ты был "мой",

Будешь "мой" и за могилой…

1895

ВДОВА

Уж не ты ли знаком

С чернобровой вдовой,

Что живет, без родни,

За Москвою-рекой?..

Что на утренний звон,

В темь и холод весь пост

Ходит слезы ронять

На церковный помост.

Страшно ей, говорят,

В образнице своей;

Где же ей замолить

Чары грешных ночей?..

Погляди, за толпой

Не она ли видна

Вся в кадильном дыму

У сырого окна?..

Бродит утренний свет,

Тускло светит свеча;

Но в кромешной ночи

Ее глаз — ни луча…

Много дум, гордых дум

В их застынувшей мгле;

Но смиренья печать

На лилейном челе…

Говорят, ее муж,

Хоть и скряга он был,

В шелк ее наряжал,

Бриллианты дарил,

Да на днях, говорят,

На своем сундуке

Умер, стиснув ключи

В посинелой руке.

От чего умер? — глух

Был обычный вопрос:

И в могилу его

Проводили без слез.

Но покойника дух,

Видно, сам над собой

В эту ночь простонал

За Москвою-рекой.

Его буря несла,

Он метелицу нес,

И недаром завыл

На цепи его пес.

Тень хозяина шла,

К дому шла, яко дым,

А хозяйка его