Анри Пиренн - Средневековые города и возрождение торговли

• Название: Средневековые города и возрождение торговли
• Автор: Анри Пиренн
• Издательство: Издание Горьковского педагогического института
• Жанр: История
• Год: 1941

Оригинальная концепция развития Западной Европы в период средневековья.

Вопрос о зарождении и развитии средневековых городов знаменитый бельгийский историк Анри Пиренн (1862–1935) тесно связывал с его оригинальным представлением о границе, отделяющей античность от средних веков. Пиренн считал, что эпоха Меровингов (V–VII века) есть органическое продолжение античности. По Пиренну в V веке Западная Европа никакой катастрофы не переживала: «Если без предвзятой идеи читать документы, в общем довольно многочисленные, какие остались от меровингских времён, то убеждаешься, что экономическая жизнь этой эпохи остаётся с теми же особенностями, которые были присущи последнему периоду Римской империи»

Монетная система, выдающаяся торговая роль на Средиземном море Марселя, оживленное мореплавание к берегам Сирии, Африки, Испании и к Константинополю, многочисленные колонии иудеев и сирийцев в городах франкского государства — всё это остается таким же, каким было при последних западных императорах. Водораздел Пиренн видит не там, где его обычно указывают другие историки — по его мнению лишь арабское нашествие потрясло европейскую экономику, унаследованную от античности, разорвало давно привычные связи и ввергнуло Западную Европу в состояние натурального хозяйства. Эпоха Каролингов с её крупными самодовлеющими поместьями духовных и светских магнатов проходит под знаком глубокого экономического упадка. «Средиземное море было римским озером; оно становится мусульманским. Византийский мореплаватель не осмеливается плыть далеко; он не заходит дальше берегов южной Италии. В Тиренском море нет больше сирийских кораблей. От обмена, еще столь активного в VI веке между Западом и Востоком, не остается никакого следа в VIII веке». В силу этого Пиренн начинает историю городов лишь с середины XI века и связывает этот факт их появления с возрождением торговли и ремёсел.

---

Со свободой лица здесь в городе связывалась свобода земли; в купеческой общине, действительно, земля не могла остаться неподвижной и изъятой из торговли тяжеловесными различными законами, которые мешали ее свободной передаче и удерживали ее от службы в качестве кредита и от получения за нее полной цены. Это было более неизбежно в той стране, где внутри города земля меняла свою природу и становилась местом для построек. Она быстро застраивалась, дома теснились друг к другу и росли в цене по мере того, как число их увеличивалось. Таким образом, автоматически так выходило, что собственник дома приобретал в течение известного времени собственность или, по крайней мере, владение землей, на которой был выстроен дом. Всюду старая вотчинная земля превращалась в чиншевое владение или в чиншевой аллод. Городское держание, таким образом, становилось свободным держанием. Тот, кто занимал землю, был обязан земельным оброком собственнику земли, если он сам не становился таковым. Он мог свободно передавать ее, закладывать и давать ее под обеспечение капитала, который был занят. При продаже заложенного дома бюргер обеспечивал себе тот чистый капитал, в котором он нуждался; при покупке заложенного другому дома, он обеспечивал себе доход, пропорциональный к затраченной сумме денег. Он помещал деньги, как мы теперь говорим, под проценты. Сравнивая с феодальным или вотчинным держанием, держание по городскому праву, держание in Weichbild или Burgrecht, как его называют в Германии, или bourgage — во Франции, можно видеть ясно выраженную особенность последнего.

Подчиненная новым экономическим условиям, городская земля в конце концов подчинялась новому праву, которое соответствовало этим условиям. Старые дворы, владевшие землей, не сразу исчезли. Освобождение земли не имело своим последствием отнятия земли у старых собственников. Очень часто они удерживали за собой, когда не было выкупа у них земли, те участки, господами которых они являлись. Но сеньория, которую они имели над собой, не влекла более за собой личной зависимости держателей. Городское право не только устраняло вместе с личной зависимостью также и ограничения, лежавшие на земле, но и вызывало уничтожение сеньориальных прав и фискальных требований, которые препятствовали торговле и промышленности. Рыночные пошлины (teloneum), которые были таким препятствием для свободного обращения товаров, были особенно ненавистны бюргерам, и они рано делали усилия, чтобы освободиться от них. Хронист Гальберт показывает, что это составляло, во Фландрии в 1127 году, одну из больших забот бюргеров. Так как претендент Вильгельм Норманский не сдержал своего обещания в этом отношении, то фландрцы поднялись против него и призвали Тьерри из Эльзаса. В течение XII века всюду, добровольно или нет, рыночные пошлины были изменены. В одном месте их выкупили посредством ежегодной платы; в другом месте способ взимания их был сделан иным. Почти всюду их поставили под контроль и подчинили дела, связанные с ними, юрисдикции городской власти. С этих пор городские магистраты получили обязанность надзора за торговлей и заняли место кастелланов и старых вотчинных чиновников в деле стандартизации мер и мер веса, в деле судебной администрации над рынками и промышленностью.

Если рыночные пошлины были уменьшены под влиянием городских властей, то дело обстояло иначе с другими сеньориальными правами, которые, как несовместимые с свободой городской жизни, были осуждены на исчезновение. Стоит упомянуть о пережитках черт быта сельскохозяйственного периода, которые не отпечатлелись на физиономии города: общие печи и мельницы, куда сеньор сгонял жителей, чтобы молоть зерно и печь хлеб; монополии всякого рода, с помощью которых он пользовался привилегиями продажи, в известные периоды без конкуренции вина из его виноградников или мясо с его скотного двора; право постоя, которое налагало на бюргеров обязанность доставления сеньору квартиры и продовольствия во время пребывания сеньора в городе; право реквизиции, посредством которого он приобретал для своей службы лодки и лошадей у жителей; право призыва к оружию, налагавшее обязательство следовать за ним на войну; обычаи всякого рода и происхождения, которые становились стеснительными и тяжелыми, т. к. они давно стали бесполезными, в роде запрещения строить мосты через текучие воды; в роде обязанности жителей содержать рыцарей, составляющих гарнизон старого бурга. Обо всем этом, в конце XII в., осталось одно воспоминание. Господа, оказав сопротивление, кончили тем, что уступили. Они обнаружили с течением времени, что их явный интерес предписывал им не мешать развитию городов, чтобы сохранить несколько скудных доходов, но содействовать развитию, устраняя препятствия, которые стоят на пути. Они стали понимать несовместимость этих старых натуральных оброков с новым положением вещей, и они кончили тем, что сами квалифицировали эти оброки, как "грабеж и вымогательство".

Как положение личности, управление страной, так и фискальная система, основной характер самого права подвергаются изменению в городах. Сложная и формальная процедура очищения, ордалии, судебный поединок — все эти суровые методы испытания, которые слишком часто допускают случайность или при которых настоящая случайность решает судьбу процесса, в свою очередь, вскоре приноровились к новым условиям жизни городской округи. Старые суровые формы договора, которые установил обычай, также быстро исчезли, как только экономическая жизнь стала более сложной и более активной. Судебный поединок не мог долго продержаться в среде купеческого и ремесленного населения. Доказательство через свидетелей было поставлено на место доказательства через соприсяжников, раньше, чем городские судьи заняли скамьи. Вергельд, старая цена крови, уступил место системе штрафов и телесных наказаний. Наконец, законные сроки, такие первоначально длинные, были значительно уменьшены. Не только судебный процесс был смягчен. Содержание права эволюционировало параллельно с ним. В вопросах брака, наследования, заклада, обязательств, ипотеки и особенно в вопросах торгового характера новый свод законов вошел в города, и юриспруденция их судов создала гражданскую практику, очень сложную и точную.

Городское право характерно не меньше с уголовной точки зрения, чем с гражданской. В таких поселениях, как города, были люди всякого положения, занимаемого ими в жизни; в этой среде, где были в изобилии путешественники, бродяги и авантюристы, была необходима суровая дисциплина, чтобы сохранить безопасность. Она была равно необходима для устрашения воров и бандитов, которые всегда, как показывает история культуры, собираются в торговых центрах. Действительно, даже в такую раннюю эпоху, как Каролингская, города с их укреплениями, о построении которых заботился богатый класс, казалось, пользовались специальным миром.[144] Это то самое слово мир, которым, пользовались в XII в., чтобы обозначить уголовное право города.

Этот городской мир был исключительным законом, более суровым, более жестким, чем закон деревенских округов. Это было настоящее чудовище телесных наказаний — повешение, обезглавливание, кастрация, отрезание членов. Он назывался при всей своей суровости lex talionis — око за око, зуб на зуб. Очевидно, его намерение было подавить преступления страхом. Всякий, кто вступал в ворота города, дворянин, свободный, бюргер, одинаково подчинялись ему. Находясь под действием такого права, город, так сказать, был в перманентном состоянии осады. Но в этом праве города находили мощное средство объединения, потому что оно простиралось как на суд, так и на сеньории, дробившие раньше территорию. Оно беспощадно все регулировало. Больше, чем общность интересов и жительства, право содействовало тому, чтобы сделать однообразным положение всех жителей, разместившихся внутри городских стен, и создать средний класс. Бюргеры были в сущности группой людей мира (homines pacis). Городской мир (рах villae) был в то же самое время городским правом. Эмблемы, которые символизировали юрисдикцию и автономию Города, были все эмблемы мира; таковы были, например, крест или символ, поставленный на каменном постаменте на рыночной площади; башня для колокола (Bergfried). Эти башни поднимаются над центром нидерландских и северо-французских городов; эти статуи Роланда так многочисленны в северной Германии. В силу мира, которым был наделен город, последний составлял особый юридический округ. Юридический принцип территориальности нес вместе с собой и принцип персональный. Все одинаково подчиненные одному и тому же уголовному закону бюргеры неизбежно, рано или поздно становились участниками одного и того же гражданского закона. Городская деятельность простиралась до границ городского мира, и город составлял юридическую общину в пределах своих укреплений.