Джон Варли - Демон

• Название: Демон
• Автор: Джон Варли
• Издательство: Азбука, Терра — Книжный клуб
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02074-5

Живая планета Гея теряет рассудок, и Сирокко вынуждена объявить ей войну. В результате для всех обитателей планеты Сирокко становится Демоном.

---

Валья имела в виду тот инстинктивный страх, который титаниды испытывали к центральным тросам, а точнее — к живущим под ними существам. Двадцать лет назад, оказавшись в ловушке под завалом центрального троса Тефиды, Робин и Крис столкнулись с кошмарной задачей. Им требовалось провести Валью вниз по спиральной лестнице, что заканчивалась в логове самой Тефиды — капризной, одержимой, вселяющей ужас и, к счастью для всей троицы, близорукой меньшей богини. Вальин показатель интеллекта снижался с каждой ступенькой, пока на дне она не сравнялась разумом с обычной лошадью, сделавшись при этом вдвое норовистее. Та встреча для Вальи закончилась сломанными передними ногами, а для Робин — бесконечным кошмаром.

С этим страхом титаниды ничего поделать не могли. Его в них заложила сама Гея.

Но Дионис был мертв — и это, очевидно, составляло разницу.

— Спасибо за предложение, друзья мои, но я предпочту, чтобы вы подождали здесь. Наше дело много времени не займет. А вам предоставится возможность поучить вот эту бестолочь зачаткам того добронравия и благородства, которыми так славится ваша раса и которых этой несчастной так прискорбно недостает.

— Эй! — запротестовала Тамбура и прыгнула на Сирокко. Та уклонилась, а потом схватила Тамбуру и с притворной свирепостью принялась с ней бороться, пока юная титанида не разразилась смехом слишком бурным, чтобы продолжать игру. Тогда Сирокко растрепала ей волосы и взяла за руку Робин. Вместе они вошли в лес жил троса.

Вниз по лестнице Диониса вели двадцать тысяч ступенек, каждая по двадцать пять сантиметров. Даже при четвертной гравитации это было чертовски много.

Сирокко захватила мощный фонарик с батарейным питанием. И Робин была ей за это благодарна. Естественный свет, исходивший от существ, именуемых сиялками, что липли к высокому сводчатому потолку, был мутно-оранжевый. Кроме того, на довольно длинных отрезках гнездовий сиялок не было вовсе. Долгое время они спускались молча.

Робин понимала, что ей скорее всего не представится лучшей возможности поговорить с Сирокко о том, что так ее мучило. В последнее время у нового, усовершенствованного, популярного мэра находилось мало времени для разговоров с друзьями.

— Наверняка ты про нас с Конелом знаешь.

— Конечно знаю.

— Он хочет снова со мной жить.

— Зачем ты его выставила?

— Я его не... — Но она его выставила. «Ладно, в этом можно признаться», — решила Робин. Случилось это почти килооборот назад, и спала она с тех пор совсем мало. Просто отвыкла спать одна, убеждала себя Робин, точно зная, что дело не только в этом.

— Думаю, отчасти тут Искра повлияла, — сказала она. — Она мне как живой укор. И чувствую вину. Я хотела снова с ней сблизиться.

— Ну и как, удачно?

— Бесчувственная ханжа, подлая сопливая... — Усилием воли Робин прервалась, пока вся ярость не вырвалась наружу. — Вся в меня, — беспомощно призналась она затем.

— Неправда. И это нечестно по отношению к ней.

— Но я...

— Послушай минутку, — перебила Сирокко. — Я много об этом думала. Думала с того самого пира, когда мы дали клятву и начали планировать захват Беллинзоны. Я...

— Так ты еще тогда знала?

— Терпеть не могу, когда друзья попадают в такую беду. Я держалась в стороне только потому, что на самом деле в таких делах люди советов не любят. Но кое-какие у меня есть. Если желаешь.

Робин не желала. Она давно уже уяснила, что планы и наблюдения мэра обычно оказываются именно тем, что нужно. И очень часто именно тем, чего ни в какую делать не хочется.

— Да, желаю, — отозвалась она.

Робин отсчитала триста ступенек, прежде чем Сирокко снова заговорила. «Великая Матерь, — подумала она. — Дело, наверное, и правда табак, если ей требуется столько времени, чтобы выбрать нужные слова. За кого же она меня принимает?»

— Искра еще не уяснила для себя разницы между злом и грехом.

Робин отсчитала еще пятьдесят ступенек.

— Я тоже, наверное, — наконец сказала она.

— Я, естественно, считаю, что я-то для себя ее уяснила, — усмехнувшись, продолжила Сирокко. — Позволь, я скажу тебе, что я на самом деле думаю, а потом решай как знаешь.

Еще десять ступенек.

— Грех — это нарушение законов племени, — сказала Сирокко. — Во многих земных сообществах то, что ты практиковала в Ковене, считалось грехом. Есть и другое слово. Извращение. Исторически так сложилось, что большинство людей видели в гомосексуальности извращение. Далее. Я слышала штук сто теорий насчет того, почему люди бывают гомосексуальны. Доктора утверждают, что это идет из детства. Биохимики уверены, что все дело в каких-то химикалиях, поступающих в мозг. Воинствующие голубые орут, что быть голубым хорошо, и так далее. Вы там, в Ковене, говорите, что мужчины — порождение зла и что только злая женщина станет входить с ними в связь. У меня лично нет никакой теории. Мне просто наплевать. Мне без разницы, гомосексуален там кто-то или гетеросексуален. Но для тебя существует разница. И существенная. По твоим представлениям, поделившись с мужчиной священным знанием, ты согрешила. Ты стала извращенкой.

Еще пятьдесят ступенек, пока Робин все обдумывала. Ничего нового тут для нее не было.

— Сомневаюсь, поможет ли мне все это, — наконец сказала она.

— Я не обещала помочь. Думаю, твоя единственная надежда — взглянуть на все объективно. Я попыталась. И пришла к выводу, что по непонятным для меня причинам некоторые люди ведут себя так, а другие иначе. На Земле, с ее подавляющими общественными причинами быть гетеросексуалом, всегда находились те, которые таковыми не были. В Ковене — все то же самое, но в зеркальном отображении. Полагаю, в Ковене тьма-тьмущая несчастных женщин. Вероятно, они даже не догадываются, что же делает их несчастными. Возможно, им это снилось. Греховные сны. Но их проблема заключается в том, что — неважно, по каким причинам: биологическим, поведенческим, гормональным, — они... ну, скажем, с точки зрения Ковена, они розовые. Они были бы куда счастливее с мужскими половыми партнерами. Не знаю, рождаешься ты розовой или становишься — будь то на Земле или в Ковене. Но я думаю, что для Ковена ты извращенка.

Лицо Робин запылало, но она не нарушила ритма долгого спуска. Лучше было выяснить все до конца.

— Ты думаешь, мне следует иметь мужчину.

— Не все так просто. Но что-то в твоей личности переплетается с чем-то в личности Конела. Будь он женщиной, счастливей тебя в Гее сейчас никого бы не было. Но раз он мужчина — ты одна из самых несчастных. И все потому, что ты купилась на большую ложь Ковена — пусть даже ты думаешь, что уже достаточно для этого повзрослела. Миллионы земных мужчин и женщин купились на большую ложь земной культуры — и умерли такими же несчастными, как ты сейчас. Уверяю тебя, все это очень глупо.

— Да, но... черт побери, Сирокко. Я и сама это понимаю. Мне тоже приходили в голову эти мысли...

— Но ты не очень успешно с ними боролась.

— А как насчет Искры?

— Насчет Искры? Если она не сможет принять тебя такой, какая ты есть, значит, она не та, какой ты ее надеялась увидеть.

Несколько сот шагов Робин об этом думала.

— Она взрослая, — сказала Сирокко. — И сама вправе принимать решения.

— Я знаю. Но...

— Она воплощает в себе неумолимую ковенскую мораль.

— Но... могу я помочь ей с этим покончить?

— Нет. Я даже не уверена, способна ли ты вообще ей помочь. Впрочем, — может, мне и не следует об этом говорить — но думаю, только время решит твои проблемы. Время и одна титанида.

Робин хотела об этом расспросить, но Сирокко больше ничего не сказала.

— Так, по-твоему, я должна позволить Конелу вернуться?

— Ты его любишь?

— Иногда кажется, что да.

— Я не очень многое знаю с уверенностью, но одно я знаю точно. Только любовь действительно кое-чего стоит.

— Я с ним счастлива, — призналась Робин.

— Вот и хорошо.

— Мы... нам хорошо в постели.

— Тогда просто глупо проводить время где-то еще. Это очень годилось для твоей прапрапрабабки. Да, ты происходишь от длинной череды лесбиянок, но в крови у тебя есть что-то от извращенки. Еще сотня шагов, потом еще одна.

— Ладно. Я подумаю, — сказала Робин. — Ты объяснила мне, что такое грех. А что такое зло?

— Знаешь, Робин... зло я узнаю, когда его вижу.

Для дальнейшей беседы времени просто не осталось. Робин вдруг с удивлением поняла, что они оказались на самом дне лестницы Диониса.

Здесь было совсем иначе, чем у других региональных мозгов. Робин уже довелось повидаться с тремя из них: Крием, по-прежнему преданным Гее; Тефидой, ее врагом; и Тейей, одной из сильнейших союзниц Геи. Двенадцать региональных мозгов решили, кто на чьей стороне, еще давным-давно, во время Океанического Бунта, когда сама земля сделалась неверна Гее.

Несчастьем для Диониса было оказаться между Метидой и Япетом, двумя сильнейшими и активнейшими сподвижниками Океана. Когда разразилась война, зажатый в клещи Дионис был смертельно ранен. Умирал он долго, но теперь уже лет пятьсот был мертв.