Джон Фолкнер - Отель с привидениями (сборник)

• Название: Отель с привидениями (сборник)
• Автор: Джон Фолкнер
• Издательство: Квадрат
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1992
• ISBN: 5-8498-0018-2

Предлагаемый вниманию читателей сборник объединяет произведения, которые с некоторой степенью условности можно назвать "готической прозой" (происхождение термина из английской классической литературы конца XVIII в.).

Эта проза обладает специфическим колоритом: мрачновато-таинственные приключения, события, происходящие по воле высших, неведомых сил, неотвратимость рока в человеческой судьбе. Но характерная примета английского готического романа, особенно второй половины XIX в., состоит в том, что таинственные, загадочные, потусторонние явления органически сочетаются в них с обычными, узнаваемыми конкретно-реалистическими чертами действительности.

Этот сплав, внося художественную меру в описание сверхъестественного, необычного, лишь усиливает эстетическое впечатление, вовлекает читателя в орбиту описываемых событий.

Обязательный элемент "готических" романов и повестей - тайна, нередко соединенная с преступлением, и ее раскрытие, которое однако - в отличие от детектива может, - так и не произойти, а также романтическая история, увязанная с основным сюжетным действием.

---

Я услышал крик Лео и увидел его летящим по воздуху, словно серна. Ужас и отчаяние придали ему сил, и он великолепным прыжком преодолел ужасный зияющий провал; приземлился он на оконечности каменной шпоры и тут же упал ничком, чтобы его не снесло в пропасть. Каменная шпора надо мной содрогнулась под его тяжестью, и так велика была сила толчка при его прыжке, что впервые за все эти века плита потеряла равновесие и с ужасающим грохотом рухнула прямо в пещеру, обитель философа Нута, завалив, как я уверен, навсегда проход, который вел к Источнику Жизни, ведь в этой плите было много сотен тонн веса.

Все это произошло буквально за одно мгновение, но как ни удивительно, несмотря на весь ужас своего положения, я бессознательно успел все это заметить. Даже успел подумать, что ни одно человеческое существо не сможет отныне пройти этой опасной тропой.

В следующий миг Лео ухватил мою правую кисть обеими руками. Для этого ему пришлось распластаться на самой оконечности каменной шпоры.

— Вы должны отпустить обе руки, — сказал он спокойным волевым голосом. — И я постараюсь втащить вас наверх, или же мы оба упадем. Вы готовы?

Вместо ответа я отпустил одну за другой обе руки и повис под каменной шпорой, всей своей тяжестью оттягивая руки Лео. Момент был ужасный. Я знал, что Лео очень силен, но не знал, хватит ли его силы, чтобы поднять меня так, чтобы я смог уцепиться за верхнюю часть скалы, тем более что у него не было надежной точки опоры.

Несколько секунд я беспомощно болтался в пустоте, в то время как Лео собирался с силами, затем я услышал хруст его мышц и почувствовал, что меня поднимают, как если бы я был малым дитятей; наконец я уцепился рукой за верхнюю поверхность скалы и лег на нее грудью. Остальное было уже просто: через две-три секунды мы, тяжело дыша, лежали рядом; оба мы дрожали, как листья, оба были в холодном поту от перенесенных ужасов.

Затем свет погас, как будто вдруг задули лампаду.

Около получаса мы продолжали лежать, не говоря ни слова, а когда наконец отдышались, с величайшей осторожностью, ибо тьма была непроглядная, поползли вдоль каменной шпоры. Пока мы медленно приближались к отвесному склону, куда она прикреплялась наподобие вбитого в стену костыля, стало чуть-чуть светлее, ибо над головой у нас было ночное небо. Порывы ветра немного утихли, мы поползли быстрее и наконец достигли устья первой пещеры или тоннеля. Здесь нас ожидали новые трудности. У нас не было светильников, не осталось ни капли воды, чтобы утолить жажду — в последний раз мы напились в пещере Нута. Как же мы сможем пробраться через каменистый, весь в валунах, тоннель?

Ясно было, что у нас нет другого выхода, кроме как довериться своему чутью и проделать весь путь в полной темноте; поэтому, опасаясь, что окончательно утратим силы, ляжем и умрем прямо там, мы тотчас же углубились в проход.

Тяжелое это было дело, невероятно тяжелое! Везде валялись обломки скал, валуны, мы часто падали, разбиваясь в кровь. Единственным ориентиром нам служила стена пещеры, вдоль которой мы двигались на ощупь; мы были в таком смятении, что несколько раз у нас появлялось ужасное подозрение, будто мы заблудились, сбились с правильной дороги. И все же мы медленно, очень медленно продолжали брести вперед, час за часом, останавливаясь через каждые несколько минут, чтобы отдохнуть, ибо мы были в крайнем изнеможении. Однажды мы даже уснули и проспали несколько часов, ноги и руки у нас затекли, кровь от ран и царапин спеклась в сухую, твердую корочку. Проснувшись, мы вновь потащились вперед и были уже в почти полном отчаянии, когда увидели наконец дневной свет и вышли из тоннеля с внешней стороны утеса.

Судя по легкой приятной прохладе и светящемуся благословенному небу, которое мы не надеялись уже увидеть, было раннее утро.

Мы вошли в тоннель, по нашей прикидке, через час после заката; отсюда следовало, что нам понадобилась целая ночь, чтобы выбраться наружу.

— Еще одно усилие, Лео, — с трудом переводя дух, сказал я, — и мы достигнем склона горы, где должен находиться Биллали. Держись!

Лео, который лег ничком, встал и, поддерживая друг друга, мы спустились примерно на пятьдесят футов — сам не знаю, как нам это удалось. Помню лишь, что мы оба свалились у подножья, а затем из последних сил поползли к роще, где Она велела Биллали ждать нашего возвращения, ибо у нас уже не было сил идти. Не проползли мы и пятидесяти ярдов, как вдруг из-за деревьев слева вышел один из глухонемых прислужников: по-видимому, он совершал утреннюю прогулку; увидев нас, он подошел посмотреть, что это за странные существа. Он смотрел и смотрел, затем вдруг в ужасе воздел руки и чуть было не упал наземь. В следующий миг он уже со всех ног бежал к роще, которая находилась в двухстах ярдах от нас. Не удивительно, что он так переполошился, ибо вид у нас был просто страшный. Начать с Лео: золотые завитки его волос стали белоснежными, одежда была изодрана в клочья, изможденное лицо, руки — все в ушибах, порезах и грязной запекшейся крови, и ко всему еще он не шел, а полз; зрелище довольно настораживающее; что до меня, то я выглядел не намного лучше. Когда два дня спустя я посмотрел на свое отражение в воде, то с трудом себя узнал. Я никогда не славился красотой, но кроме прежнего уродства на моем лице запечатлелось странное новое выражение: с таким диким выражением просыпаются обычно внезапно разбуженные люди; это выражение остается на моем лице до сих пор. И тут нет ничего удивительного. Удивительно то, что мы вообще не лишились рассудка.

Вскоре, к великой моей радости, я увидел, что к нам торопливо шагает старый Биллали; на его исполненной достоинства физиономии выражалось такое смятение, что даже в ту минуту я едва не засмеялся.

— О мой Бабуин, мой Бабуин! — кричал он. — Мой дорогой сын, неужели это в самом деле ты и Лев? Его грива была словно спелая кукуруза, а теперь бела, как снег. Откуда вы идете? А где Свинья и Та-чье-слово-закон?

— Мертвы, оба мертвы, — ответил я, — но не задавай нам больше вопросов, помоги нам, накорми и напои, или мы умрем у тебя на глазах. Языки у нас, ты видишь, почернели от жажды. Как же мы можем говорить?

— Оба мертвы? Как может умереть та, которая никогда не умирает? — задыхаясь, проговорил он. — И видя, что за ним наблюдают подбежавшие глухонемые, он сдержал свои чувства и знаком велел им отнести нас в лагерь, что и было исполнено.

К счастью, когда нас туда принесли, на костре варился какой-то бульон: им Биллали и накормил нас, ибо мы были слишком слабы, чтобы есть сами: только это, я уверен, и спасло нас от немедленной смерти. После этого он приказал глухонемым стереть с нас кровь и грязь мокрыми тряпками, нас уложили на кипы ароматной травы, и мы тотчас же, в крайней степени изнеможения, провалились в глубокий сон.

Переход через гору

Когда я наконец пробудился, все мое тело сковывало сильное онемение, так, вероятно, чувствовал бы себя хорошо выбитый ковер, если бы обладал способностью чувствовать. Первое, что я увидел, открыв глаза, была почтенная физиономия нашего старого друга Биллали, который сидел рядом с моим травяным ложем, задумчиво поглаживая длинную бороду. В моей памяти сразу же воскресло все, нами перенесенное за это время; а тут еще я бросил взгляд на бедного Лео, который лежал рядом со мной: его лицо превратилось в зыбкое желе, а прекрасные кудри из желтых стали белыми;[72] я закрыл глаза и застонал.

— Ты спал долго, мой Бабуин, — сказал старый Биллали.

— Как долго, отец? — спросил я.

— Один круг солнца и один круг луны, день и ночь; и Лев тоже. Ты видишь, он еще спит.

— Благословен сон, — ответил я, — ибо он поглощает все воспоминания.

— Расскажи мне, — попросил он, — что с вами случилось, и что это за странная история о смерти той, которая никогда не умирает. И помни, мой сын, если эта история верна, и ты, и Лев в большой опасности: вам не миновать раскаленных горшков, а затем и съедения, многие с нетерпением ожидают подобного пира. Неужто не знаете вы, мои дети, что эти амахаггеры, обитатели пещер, ненавидят вас? Они ненавидят вас за то, что вы чужеземцы и еще сильнее из-за тех своих братьев, которых Она приказала казнить ради вас. Нет никакого сомнения, что, как только они узнают о смерти грозной владычицы Хийи, Той-чье-слово-закон, вам не избежать раскаленных горшков. Но расскажи все по порядку, мой бедный Бабуин.

В ответ на его просьбу я рассказал ему — не все, разумеется, это было бы нежелательно, а только то, что счел целесообразным, а именно: что Ее больше нет в живых, она попала в огонь и, как я ему сказал — ибо то, что произошло на самом деле, было бы выше его понимания, — сгорела. Я также рассказал ему о некоторых ужасных подробностях нашего спасения, и это произвело на него большое впечатление. Но я ясно понял, что он не поверил моему описанию смерти Айши. Он верил, что я его не обманываю, но сам он считал, что по каким-то своим соображениям она только исчезла на некоторое время. Однажды, при жизни его отца, — сказал он, — она отсутствовала двенадцать лет и ходил слух, будто много поколений назад ее не было целое поколение, затем она внезапно возвратилась и «разразила» женщину, которая заняла место царицы. Я ничего не сказал, лишь печально покачал головой. Увы! Я слишком хорошо знал, что Айша больше не появится; во всяком случае, Биллали никогда ее не увидит.