Василий Шукшин - Том 3. Рассказы 1972-1974 годов

• Название: Том 3. Рассказы 1972-1974 годов
• Автор: Василий Шукшин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1985

В третий том собрания сочинений известного советского писателя, лауреата Ленинской премии Василия Шукшина вошли рассказы, написанные им в последние годы жизни – 1972–1974 гг., повести: «Калина красная», «Точка зрения», «Печки-лавочки», «Энергичные люди», «А поутру они проснулись…», повесть-сказка «До третьих петухов», публицистика.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

– Я здесь, Егорушка, здесь, вот она…

– Деньги… – с трудом говорил Егор последнее. – У меня в пиджаке… раздели с мамой… – У Егора из-под прикрытых век сползла слезинка, подрожала, повиснув около уха, и сорвалась и упала в траву. Егор умер.

И лежал он, русский крестьянин, в родной степи, вблизи от дома… Лежал, приникнув щекой к земле, как будто слушал что-то такое, одному ему слышное. Как в детстве, прижимался к столбам. Люба упала ему на грудь и тихо, жутко выла. Петро стоял над ними, смотрел на них и тоже плакал. Молча. Потом поднял голову, вытер слезы рукавом фуфайки…

– Да что же, – сказал он на выдохе, в котором почувствовалась вся его устрашающая сила, – так и уйдут, что ли? – Обошел лежащего Егора и сестру и, не оглядываясь, тяжело побежал к самосвалу.

Самосвал взревел и понесся прямо по степи, минуя большак. Петро хорошо знал все дороги здесь, все проселки и теперь только сообразил, что «Волгу» можно перехватить – наперерез. «Волга» будет огибать выступ того леса, который синел отсюда ровной полосой… А в лесу есть зимник, по нему зимой выволакивают на тракторных санях лесины. Теперь, после дождя, захламленный ветками зимник даже надежнее для самосвала, чем большак. Но «Волга», конечно, туда не сунется. Да и откуда им знать, куда ведет тот зимник?

И Петро перехватил «Волгу».

Самосвал выскочил из леса раньше, чем здесь успела прошмыгнуть бежевая красавица. И сразу обнаружилось безысходное положение: разворачиваться назад поздно – самосвал несся в лоб, разминуться как-нибудь тоже нельзя: узка дорога… Свернуть – с одной стороны лес, с другой целина, напитанная вчерашним дождем, – не для городской машинки. Оставалось только попытаться все же по целине: с ходу, на скорости, объехать самосвал и выскочить на большак. «Волга» свернула с накатанной дороги и сразу завиляла задом, сразу пошла тихо, хоть скреблась и ревела изо всех сил. Тут ее и настиг Петро. Из «Волги» даже не успели выскочить… Труженик-самосвал, как разъяренный бык, ударил ее в бок, опрокинул и стал над ней.

Петро вылез из кабины…

С пашни, от тракторов, к ним бежали люди, которые все видели…

Энергичные люди*

Сатирическая повесть для театра

Жил-был на свете Аристарх Петрович Кузькин, и жила-была жена его, Вера Сергеевна… Впрочем, почему – жили, они и теперь живут, а это и есть рассказ про их жизнь: какая случилась с ними и с их друзьями непредвиденная печальная история. Обоим им под сорок, конкретные, жилистые люди; у Аристарха Петровича интеллигентная плешь, маленькие, сведенные к носу глаза, он большой демагог, не лишен честолюбия. Вера Сергеевна – тоже демагог; но нет того мастерства, изящества, как у Аристарха Петровича, она из рабочей семьи, но тоже очень честолюбива и обидчива. Он и она – из торговой сети, он даже что-то вроде заведующего, что ли, она – продавщица ювелирного магазина «Сапфир». Была у них трехкомнатная квартира. Все было бы хорошо, но… Про это «но» много уже рассуждали – да: НО…

Аристархушка крепко пил.

И пил, собака, изобретательно.

Вечер, который незаметно превращается в ночь

Аристарх назвал гостей пять человек, заставили письменный стол шампанским, коньяком, икрой в баночках… В комнате у Аристарха накурено и шумно – что-то такое, кажется, обмывали, может быть, автомобильные покрышки, потому что в коридоре лежали автомобильные покрышки, пять штук.

Вера Сергеевна много боролась с пьянством мужа, обозлилась вконец и отрешилась. Сидела в своей комнате и смотрела телевизор, нарочно запустив его на полную громкость, чтобы хоть как-то помешать этим идиотам, которые шумели в комнате Аристарха.

Гости шумели.

– Ты ль меня, я ль тебя любить буду!.. – пел один, вовсе лысый; и все одно: «ты ль меня, я ль тебя…»

– Ну, полетели?! Вы, полетели?! – приставал ко всем курносый человек в очках и смеялся, и махал руками, как птица, и все звал: – Ну, полетели?!

– Рано, рано, – говорил Аристарх. – Тут еще полно всяких мошек.

Похоже, этот курносый хотел затеять какую-то знакомую игру, в перелетных птиц, что ли, но еще не все наклюкались. А один – с большим брюхом – не знал что это такое – «полетели». И тоже приставал ко всем:

– А куда полетели-то? А? Куда это лететь-то?

– На Кудыкину гору!

– Куда, куда?

– Туда!..

– Да он же не знает, чего ты озверел-то? – остановил Аристарх одного чернявого, который обозлился на этого, с брюхом.

– Ну, полетели же! – стонал курносый.

– Ну, полетели, – сказал Аристарх.

Присели на дорожку, налили по чарочке…

– Прощай, родина, – грустно сказал Аристарх. – Березки милые…

Курносый всерьез заплакал и замотал головой.

– Полянки… Простор…

Чернявый дал кулаком по столу.

– Не распускать нюни!..

– Инстинкт, – сказал один пожилой с простым лицом.

– Выпили на дорожку! – пригласил Аристарх.

Все выпили… Аристарх первый поднялся из-за стола, пошел, открыл дверь комнаты, вернулся и стал наизготове посреди комнаты.

– Я – вожак, – сказал он.

За «вожаком» выстроились остальные пятеро…

И они «полетели»… Они замахали руками, закурлыкали и мелкими шажками потянулись за «вожаком». Сделали прощальный круг по комнате, «вылетели» в коридор, пролетели, курлыкая, через комнату Веры Сергеевны и очутились в третьей комнате, где был тоже стол и холодильник.

Они сели, печальные, за стол… А Аристарх доставал из холодильника коньяк.

– Далеко теперь наши березки, – сказал курносый; он уже опять готов был плакать.

– А я люблю избу! – громко и враждебно сказал человек с простым лицом. – Я вырос на полатях, и они у меня до сих пор – вот где! – он стукнул себя в грудь. – Обыкновенную русскую избу! И вы мне с вашими лифтами, с вашими холодильниками…

– А коньячок-то любишь – похолодней, – вставил чернявый.

– Он и в погребе будет холодный.

– В погребе он будет плесенью отдавать, – сказал брюхатый. – Ты попробуй поставь на недельку в погреб – потом выпей: плесенью будет отдавать.

– Сам ты плесень! – свирепел человек с простым лицом. – Свесил на коленки… По какому месяцу?

– Только… знаешь… не надо, – обиделся брюхатый.

– Не надо? Не надо и вякать, про чего не знаешь!

– Хватит вам, – хотел утихомирить Аристарх. – Это вечная тема…

– Вот в деревне-то у тебя не было бы такого брюха! Ты бы там не жрал на ночь бифштексы кровавые, боров, а утром не валялся бы до двенадцати…

– Ты!.. Жлоб! – прикрикнул брюхатый. – Ты грузишь тару – грузи дальше, а язык не распускай, а то на него наступить можно!

– Да хватит вам! – встрял опять Аристарх.

– Деревню он любит!.. – тоже очень обозлился брюхатый. – Чего ж ты не едешь в свою деревню? В свою избу?..

– У меня ее нету.

– А-а… трепачи. Писатель есть один – все в деревню зовет! А сам в четырехкомнатной квартире живет, паршивец! Я… – брюхатый ударил себя в пухлую грудь. – Я в коммунальной тогда жил, а он – в такой же – один…

– Как один? – не понял чернявый.

– Ну, с семьей!.. Но я – в коммунальной и никуда не призывал…

– Ему за это деньги хорошие платят, что призывает, – вставил курносый.

– Я его один раз в лифте прижал: чего ж ты, говорю, в деревню-то не едешь? А? Давай – покажи пример! А то – понаехало тут… не пройдешь. В автобусе не проедешь…

– Брюхо надо нормальное иметь, тогда и проедешь, – сказал человек с простым лицом. – А то отрастили тут… на самом деле, не проедешь. По какому месяцу, я тебя спрашиваю?

– Грузите бочки апельсинами! – огрызнулся брюхатый. – Избу он любит… Полати он любит… А дулю с маком любишь? Ну, и катись отсюда!

– Вот: я занимаюсь погрузкой, – показал свой кулак человек с простым лицом, – поэтому он у меня тренированный: разок двину, так у тя сразу выкидыш будет.

– Ну!.. – громко огорчился Аристарх, – прилетели в жаркие страны и давай тут… Мы же в жарких странах!

Все засмеялись.

– С прие… это – с прилетом! – воскликнул чернявый.

(Мы уж теперь так и будем называть их: чернявый – это Чернявый, брюхатый – Брюхатый, курносый – Курносый, лысый, который все песенки поет, – это Лысый, а человек с простым лицом будет, для краткости, – Простой человек).

– С приехалом! – поддержали Чернявого.

– С прилетелом! – сострил Аристарх.

– А мне здесь не нравится, – заявил Лысый. – Вообще мне вся эта история с журавлями… не того… не очень. Давайте споем?

– Выпить же надо, – сказал Простой человек.

– Да, елочки!..

– Коньяк стоит, а мы…

– С прилетелом! – еще раз громко сострил Аристарх.

Выпили.

– Споем? – предложил опять Лысый. И запел:

Из-за острова на стрежень,
На просто-ор речной волны-ы:

Его поддержали Чернявый и Курносый.