Дженни Нордберг - Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье

• Название: Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье
• Автор: Дженни Нордберг
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-85595-7

Их одевают и воспитывают как мужчин. Они – нерожденные сыновья, внуки и братья. Каждый в Афганистане знает их секрет, но никогда не говорит об этом вслух.

Ежедневно они бросают вызов шариатскому порядку. Бунтарки и одновременно узницы собственного тела, которое с каждым годом все больше выдает их секрет.

Их жизнь – воплощенная провокация. Их награда – свобода, которой они лишатся, как только наденут паранджу.

Эти девочки – тайна, и в тайне весь смысл.

---

Доктор Фарейба ссылается на собственную сестру, у которой есть университетский диплом и муж-инженер. Но их все жалели, поскольку в семье не было сына, только четыре дочери. И она пришла к доктору Фарейбе.

– Она спросила меня: «Почему ты не рожаешь девочек – а рожаешь мальчиков? В чем моя проблема?» Я пролечила их год назад, и теперь, благодарение Богу, у нее есть сын.

Доктор Фарейба лучится улыбкой. Ее племянник, которому теперь семь месяцев, был зачат после того, как доктор Фарейба предписала его матери особый режим, подразумевавший определенные продукты питания, домодельные зелья и особые позиции во время секса. «Я создала его для тебя», – любит она при случае повторять своей сестре.

Эти верные и испытанные методы создания сыновей передались ей от родственниц через многие поколения и были отточены экспериментами и обменом советами с коллегами – афганскими врачами.

– Горячая пища создает мальчиков, – объясняет доктор Фарейба, называя разнообразные блюда, черный чай и сухофрукты, которые она предписывает женщине, если та нуждается в сыне. Наоборот, употребление йогурта, дыни и зеленого чая, которые считаются «холодной» едой, с большей вероятностью приведет к рождению девочки. Могут помочь также кремы и присыпки. Доктор Фарейба готовит большинство из этих средств у себя дома и обменивается результатами с другими врачами. Пациенткам велено вводить во влагалище эти зелья, чья задача – помогать сперматозоидам, несущим Y-хромосому, которая определяет мужской пол.

Классическая медицина признает, что мужские сперматозоиды движутся быстрее, но и устают скорее, а сперматозоиды, несущие женские хромосомы, движутся медленнее, но обладают большей жизнестойкостью и дольше остаются живыми в матке.

Доктор Фарейба советует своим пациенткам лежать после соития пластом, чтобы обеспечить драгоценным мужским сперматозоидам все преимущества, не позволяя гравитации испортить все дело. Однако, по мнению классической медицины, есть только один способ гарантировать зачатие ребенка конкретного пола: изъять яйцеклетку, заранее преградив доступ сперме, а затем имплантировать оплодотворенный эмбрион обратно в утробу женщины. Когда я говорю об этом доктору Фарейбе, она лишь улыбается. У нее за плечами успешный «послужной список», и та наука, которой она следует, уходит корнями в седую древность.

– Скажите-ка мне, – молвит она, – а вы-то сами во что верите?

Я еще не раз вспомню ее вопрос. В Афганистане, как с самого начала и говорила мне Кэрол, вера может оказаться куда важнее всего прочего, и миф имеет здесь не меньшее значение, чем логос.

Однако даже доктор Фарейба соглашается с тем, что порой приходится признать поражение. После того как она и другие специалисты сделают все, что в их силах, родители действительно прибегают к другим решениям.

Да, говорит она, возможно, существуют и другие девочки, подобные Мехран, которых маскируют под мальчиков. Известно: поддельный сын лучше, чем вовсе никакого. Доктор Фарейба понижает тон, говоря об определенном типе семьи. Как терапевт она присутствовала при нескольких родах, после которых новорожденную девочку объявляли сыном. Предположительно ребенка после этого возвращали в деревню и воспитывали как мальчика столько времени, сколько мог продержаться обман или сколько готово было мириться с ним общество, знающее, что это всего лишь «заместитель сына».

Доктор Фарейба и ее коллеги научились не задавать много вопросов, когда в палату «скорой помощи» больницы привозят маленьких мальчиков – и дежурный врач делает ошеломительное открытие, проводя обследование ребенка. Все они «сохраняют маску», выполняя негласный договор с родителями.

В Афганистане не признают права детей. Если родители хотят, чтобы девочка выглядела как мальчик, то право родителей – воплотить свой замысел в жизнь, полагает доктор Фарейба. Это временное экспериментальное состояние впоследствии само себя исправит. Дети, как и говорила Кэрол ле Дюк, становятся на предопределенный жизненный путь. Для девочек это означает замужество и рождение собственных детей. Для мальчиков – содержание собственной семьи.

Доктор Фарейба и представить себе не может, чтобы где-то существовали какие-либо документы о том, что она называет частными обстоятельствами каждой семьи. Не горит она и желанием рекомендовать мне кого-либо, кто, возможно, больше об этом знает. Создание такого сына было бы решением его родителей, и их выбор следует уважать. Да и в любом случае какое это имеет значение? Эти девочки – тайна, и в тайне весь смысл. Для всех посторонних они – просто бача.

Глава 5 Политик

Азита

Это временно, говорили ей.

Азиту как старшую сестру незамедлительно приставили к работе, когда в 1995 г. она приехала в дом бабки и деда в Бадгисе. Чтобы заняться стиркой, следовало вначале развести огонь в дровяной печи и поддерживать его. Затем надо было натаскать свежей воды, за которой ходили к дальнему источнику с двумя тяжелыми ведрами. Самодельный щелок добывали путем погружения золы в соленую воду. Этот щелок смывал грязь с тканей – и кожу с рук.

Ученица элитной кабульской школы оказалась в местности, которая и по сей день остается одной из самых отсталых и неразвитых афганских провинций{40}. Расположенная рядом с Ираном и граничащая с Туркменистаном, провинция Бадгис получила свое название от сильных ветров, приходящих с гор и проносящихся по ее пустыням и редким фисташковым рощам. Большинство здешних жителей – крестьяне. Лишь немногие умеют читать и писать.

За отсутствием действующих школ, в которых можно было бы учиться, делать здесь особенно нечего, и родители Азиты твердили, что, когда война окончится, они вернутся в столицу и возобновят нормальную жизнь. Азита станет врачом и будет ездить за границу. Все согласно плану.

Однако перспективы 18-летней девушки постепенно становились все мрачнее. В Бадгисе доминируют таджикские племена, есть и пуштунское меньшинство{41}, и Талибан постепенно сжимал кольцо, яростно сражаясь за обретение полного контроля над провинцией. В доме, где Азита проводила большую часть времени, приходилось держать затененными окна, чтобы никакой прохожий не увидел ее тень. Выходя из дома (всегда в сопровождении мужчины), она видела внешний мир сквозь густую сетку бурки, из-за которой при быстрых поворотах головы терялась ориентация и затруднялось дыхание. Ей пришлось неделю привыкать к бурке дома, прежде чем она овладела искусством туго натягивать на лицо ткань, чтобы хоть как-то ориентироваться в том небольшом пространстве, которое открывалось ей во время ходьбы. Она научилась двигаться медленнее, чтобы не подворачивать ноги.

Даже в мирное время местные правители Бадгиса придерживались не особенно либерального взгляда на женщин – что уж говорить о последовавших за ними военных вождях и тем паче о Талибане, в конечном счете подмявшем под себя бо́льшую часть Афганистана и питавшем особую ненависть к этой половине населения.

В своей книге «Талибан» пакистанский писатель Ахмед Рашид описывает тех, кто сражался{42} за Талибан: многие из них были сиротами, в основном в возрасте от 14 до 24 лет, воспитанными в духе экстремистской версии ислама неграмотными муллами в Пакистане, не имеющими никакого понятия о собственной истории. Это были афганские беженцы, выросшие в лагерях и очень мало знавшие о нормальном обществе и о том, как оно устроено, усвоившие с детства, что женщины – ненужный или, самое малое, соблазнительный отвлекающий фактор. По этой причине они не видели никакой необходимости подключать женщин к принятию решений и другим важным вопросам. Лидеры Талибана высказывались за половое воздержание и утверждали, что контактов между мужчинами и женщинами в обществе следует избегать, поскольку они лишь ослабляют дух воинов.

Контролирование и унижение женщин стали извращенными символами мужественности в талибской культуре войны, в которой мужчины все больше отделялись от женщин и не имели собственных семей. Политика Талибана в отношении женщин была настолько жестока, что даже иранские аятоллы протестовали против нее, говоря, что она бесчестит ислам.

И таким образом роль женщин и отношение к ним стали решающим конфликтом, как в денежном смысле, так и в идеологическом, поскольку руководство Афганистана все больше изолировалось от всего остального мира. По мнению его лидеров, когда западные державы критиковали талибский взгляд на женщин, это подтверждало правильность сегрегации полов, поскольку любая западная идея, изобретение или мнение были решительно антиисламскими. В это определение, разумеется, не входили новейшие вооружения и другие современные привилегии, принадлежавшие руководству, состоявшему исключительно из мужчин.