Сесил Скотт Форестер - Мичман Хорнблоуэр. Лейтенант Хорнблоуэр

• Название: Мичман Хорнблоуэр. Лейтенант Хорнблоуэр
• Автор: Сесил Скотт Форестер
• Издательство: Уникум
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1995

Новая библиотека приключений и научной фантастики, 1995 год В первом томе читатель познакомится с юностью одного из самых обаятельных и любимых героев английской литературы – Горацио Хорнблауэра, который, пройдя через «дедовщину», шторма, морские сражения, французский и испанский плен, становится одним из самых блестящих молодых офицеров Нельсоновского флота. В следующих книгах мы увидим его капитаном фрегата и линейного корабля, коммондором, адмиралом и пэром Англии, узнаем о его приключениях в Латинской Америке, Франции, Турции и России, о его семейных неурядицах, романтических увлечениях и большой любви, которую он пронес через всю жизнь. После «Лейтенанта Хорнблауэра» приключения молодого Горацио продолжаются в книге «Хорнблауэр и „Отчаянный“».

---

— Сэр! Сэр! — Мичман Джеймс приплясывал рядом с Хорнблауэром, стараясь привлечь его внимание. — К нам направляется лодка с капитаном на борту.

Новость требовала, чтоб ей занялись немедленно.

— Всего вам наилучшего, сэр, — сказал Хорнблауэр. — До скорой встречи.

Он повернулся. Буш не обиделся на это короткое прощание: прибывающего на борт капитана надлежало встречать соответственно его чину. Мало того, Бушу самому ужасно хотелось знать, зачем этот капитан пожаловал.

— Пошел тали! — приказал Сэнки.

— Отставить! — сказал Буш и в ответ на вопросительный взгляд Сэнки добавил: — Минуточку подождите.

— Я сам не прочь узнать, что происходит, — заметил Сэнки.

По палубе засвистели дудки. Подбежали фалрепные, солдаты повернулись лицом к входному порту, морские пехотинцы выстроились рядом с ними. Сверкая золотым галуном, капитан поднялся на палубу. Хорнблауэр отдал честь.

— Вы — мистер Хорнблауэр, в настоящее время старший лейтенант на борту этого судна?

— Да, сэр. Лейтенант Горацио Хорнблауэр, к вашим услугам.

— Меня зовут Когсхил. — Капитан вытащил бумагу, развернул ее и прочел. — «Приказ сэра Ричарда Ламберта, вице-адмирала Синего Флага [23], рыцаря ордена Бани, командующего Его Величества судами на Ямайке, капитану Джеймсу Эдварду Когсхилу, Его Величества фрегата «Решительный». Сим предписываю вам немедленно прибыть на борт судна Его Величества «Слава», находящегося в заливе Порт-Ройал, и принять под командование pro tempore вышеупомянутое судно «Слава».

Когсхил снова сложил бумагу. Принять под командование королевское судно, даже временно, дело серьезное, и осуществлять его надо в соответствии с принятым ритуалом. Ни один приказ, отданный Когсхилом, не будет иметь законной силы до прочтения им вслух документа, дающего ему право отдавать приказы. Теперь, «огласив себя», он обладал необъятной властью капитана на борту судна — мог назначать и снимать уорент-офицеров, брать под стражу и наказывать кошками — и все это благодаря властным полномочиям, переданным королем в Совете через Лордов Адмиралтейства и сэра Ричарда Ламберта.

— Добро пожаловать на борт, сэр, — сказал Хорнблауэр, снова отдавая честь.

— Очень интересно, — сказал Сэнки, усаживаюсь рядом с носилками, после того, как Буша спустили в госпитальную шлюпку. — Давайте, рулевой. Я знал, что Когсхил любимец адмирала. Такое повышение — на линейный корабль с двадцативосьмипушечного фрегата. Большой шаг для нашего друга Джеймса Эдварда. Сэр Ричард не терял времени зря.

— В приказе говорится, это только… только временно, — сказал Буш. Он не способен был достаточно уверенно выговорить слова «pro tempore».

— У адмирала будет вдоволь времени составить приказ о постоянном назначении по всей форме, — ответил Сэнки. — С этого момента жалование Когсхила увеличилось с десяти шиллингов до двух фунтов в день.

Негры-гребцы налегали на весла, и госпитальная лодка скользила по сверкающей воде. Сэнки повернулся и посмотрел на эскадру, стоявшую на якоре в отдалении — трехмачтовое судно и пара фрегатов.

— Вот «Решительный», — показал он. — Когсхилу повезло, что его судно оказалось здесь в нужный момент. Теперь адмирал сможет щедро раздавать повышения. Вы на «Славе» потеряли двух лейтенантов?

— Да, — сказал Буш.

Робертса разорвало ядром на барказе в ходе первой атаки на Саману, а Смит погиб на своем посту, защищая шканцы во время восстания пленных.

— Капитан и два лейтенанта, — задумчиво сказал Сэнки. — Насколько я понял, капитан Сойер некоторое время был не в себе?

— Да.

— И все-таки они убили его.

— Да.

— Цепочка случайностей. Вашему первому лейтенанту было бы лучше разделить его участь.

Буш ничего на это не ответил, хотя подумал о том же. Бакленда связали в постели, и ему никогда этого не искупить.

— Думаю, — рассуждал Сэнки, — повышения ему не видать. Не повезло ему, ведь он бы мог продвинуться в результате ваших успехов на Санто-Доминго, с которыми я еще вас не поздравил. Мои поздравления.

— Спасибо, — сказал Буш.

— Блестящая победа. Интересно, что теперь сделает сэр Ричард, да будет чтимо его имя, с этими тремя вакансиями. Когсхила на «Славу». Значит, на «Решительный» надо будет назначить капитан-лейтенанта. Несказанная радость получить капитанский чин! У нас четыре капитан-лейтенанта — кто из них войдет в жемчужные врата? Вы ведь бывали здесь прежде?

— Три года уже не был, — ответил Буш.

— Тогда вам вряд ли известно, кто из офицеров какое положение занимает в глазах сэра Ричарда. Значит, лейтенант должен стать капитан-лейтенантом. Нет сомнений, кто это будет.

Сэнки удостоил Буша взглядом, и тот задал вопрос которого от него ждали.

— Кто?

— Даттон. Первый лейтенант флагмана. Вы его знаете?

— Кажется, да. Такой долговязый, со шрамом на щеке?

— Да. Сэр Ричард полагает, что солнце всходит и заходит по его слову. И я думаю, лейтенант Даттон — скоро он будет капитан-лейтенант Даттон — того же мнения.

Бушу нечего было на это сказать, а если б и было, он все равно промолчал бы. Совершенно ясно, что доктор Сэнки — легкомысленный старый сплетник и запросто может выболтать все, что ему скажут. Буш просто кивнул, насколько позволяли израненная шея и лежачее положение, ожидая, пока Сэнки продолжит свой монолог,

— Значит, Даттон станет капитан-лейтенантом. Это означает три лейтенантские вакансии. Сэр Ричард сможет сделать приятное трем своим друзьям, назначив их сыновей лейтенантами. При условии, надо заметить, что у сэра Ричарда есть хотя бы три друга.

— Весла! Баковый! — сказал рулевой. Они подходили к причалу. Шлюпка пришвартовалась, Сэнки выбрался из нее и руководил выгрузкой носилок. Ровным шагом чернокожие носильщики двинулись по дороге к госпиталю. Буш окунулся в воздух острова, как в горячую ванну.

— Давайте разберемся, — сказал Сэнки, шагая рядом с носилками. — Мы только что назначили трех мичманов лейтенантами. Значит, есть три вакантных уорент-офицерских места. Но погодите — ведь у вас на «Славе» были убитые?

— Много, — сказал Буш. Немало мичманов и штурманских помощников отдали свои жизни, защищая судно.

— Естественно. Этого следовало ожидать. Значит, вакансий гораздо больше, чем три. И значит, можно будет сделать приятное множеству вольноопределяющихся, волонтеров, всех этих несчастных, служащих без жалования, в надежде на случайное продвижение. Из чистилища, в котором они ничто, в ад, где они будут уорент-офицерами. Дорога славы… не буду ставить под сомнения ваши литературные познания, напоминая вам, что сказал поэт.

Буш не имел ни малейшего представления, что сказал поэт, но не собирался в этом признаваться.

— Вот мы и пришли, — сказал Сэнки. — Я провожу вас в вашу каюту.

Оказавшись после ослепительного солнца в темном помещении, Буш сначала ничего не видел. Белые коридоры, длинное полутемное помещение, разгороженное ширмами на крошечные комнатки. Он вдруг почувствовал смертельную усталость. Единственное, что ему хотелось, это закрыть глаза я уснуть. Процедура перекладывания из носилок в постель чуть его не доконала. На болтовню Сэнки он уже не обращал внимания. Когда, наконец, над постелью натянули полог от москитов и Буш остался один, ему показалось, что он на гребне длинной, глянцевитой, зеленой волны, и что он скользит с нее вниз, вниз, вниз… Это было почти приятно.

Когда он скатился к подножию волны, ему пришлось взбираться на нее снова, восстанавливая силы, ночь, день и еще ночь. За это время он узнал госпитальную жизнь — шумы, стоны из-за ширм, приглушенное и не очень приглушенное рычание сумасшедших в дальнем конце беленого коридора, утренние и вечерние обходы. К концу второго дня он начал с аппетитом прислушиваться к звукам, предшествовавшим раздаче еды.

— Вы счастливчик, — заметил Сэнки, осматривая его прошитое тело. — Все раны резаные, ни одной достаточно глубокой колотой. Это противоречит всему моему профессиональному опыту. Обычно даго орудуют ножами более толково. Только посмотрите на эту рану.

Рана, о которой шла речь, протянулась от плеча Буша к его позвоночнику, так что Сэнки вряд ли вкладывал в свои слова буквальный смысл.

— Не меньше восьми дюймов в длину, — продолжал Сэнки, — но глубиной меньше двух, хотя, я полагаю, лопатка задета. Четыре дюйма острием были бы куда действенней. Вот эта, соседняя рана — единственная, демонстрирующая желание добраться до глубины артерий. Тот, кто ее нанес, явно собирался колоть. Но колол он сверху вниз, и рваные края раны указывают, что острие скользнуло по ребрам, рассекло несколько волокон latissimus dorsi, но, в конце концов, образовало простой порез. Ученический удар. Человеческие ребра открыты для удара снизу, удар сверху они не пропускают, и идущий сверху нож, как в этом случае, без толку скользит по ребрам.