Алина Лис - Изнанка свободы

• Название: Изнанка свободы
• Автор: Алина Лис
• Жанр: Фэнтези
• Год: 0101

Когда-то она была первой леди герцогства, но потеряла все: родину, титул, близких, и превратилась в бесправную рабыню. Зачем бессмертному Стражу простая человеческая девушка, если в охоте за жрецами Хаоса она лишь обуза? Даже самому себе могущественный лорд Изнанки не сможет ответить на этот вопрос. Она ненавидит своего хозяина и мечтает о свободе, но свобода ли ей нужна? Чтобы услышать и понять друг друга им придется пройти долгий путь. Обложку нарисовала замечательный художник Наталья Гудожникова Красные флаги: В тексте присутствуют достаточно жесткие сцены. Есть эротика, насилие. С женщинами очень часто обращаются неполиткорректно. Нет юмора, мэрисью и попаданцев. Несмотря на все перечисленное, присутствует сильная романтическая линия между главными героями. Половина повествования ведется от лица мужчины.

---

Сам он тоже юрист. Стряпчий, и не считает зазорным подобный труд, несмотря на принадлежность к аристократии.

— Ведь нет ничего позорного для небогатого дворянина в том, чтобы служить в армии, мисс Ваноччи. Чем труд стряпчего хуже?

Я ошиблась с возрастом. Томасу уже двадцать пять. Он из той породы мужчин, что очень долго кажутся мальчишками.

У него уютный двухэтажный коттедж на тихой улочке Рондомиона. Черепичная крыша, флюгер в форме парусника, плющ по серой стене. От булочной неподалеку всегда расходится запах свежей выпечки.

— Простите, когда я стесняюсь, начинаю нести всякую ерунду.

— Это вовсе не ерунда, сеньор Бакерсон. Мне очень интересно.

Он расцветает в улыбке:

— Правда? Хорошо, а то я боялся, что надоем вам. Расскажите что-нибудь о себе.

Я придумываю себе биографию. Даже не придумываю — краду у Лоренцо. Думаю, он бы не обиделся. Мой муж готов был подарить мне весь мир, что ему такая малость?

Нет больше Франчески Рино, бывшей дочери герцога, как нет и рабыни злого чародея. Есть Франческа Ваноччи — незаконнорожденная, но любимая дочь сеньоры Ваноччи из купеческой семьи и сеньора Алруни — небогатого аристократа. Отец позаботился дать ей достойное образование, но не пожелал признать или ввести в семью.

Делаю паузу и смотрю на Томаса испытующе, готовая к презрению или потере интереса.

Я назвалась бастардом. Знакомство сомнительной ценности.

Особенно для молодого дворянина.

На его лице все так же цветет простодушный восторг. Неужели его совсем не волнует мое происхождение?

Ну в самом деле: он же не собирался жениться на первой встречной, не зная ни ее происхождения, ни богатства. Что я себе напридумывала?

А если не собирался жениться, то зачем так искренне выказывает интерес к молодой девушке? Или за всеми этими ужимками бестолкового щенка прячется самонадеянный соблазнитель?

— А хотите, я покажу вам лучшую пекарню в Рондомионе? — предлагает похожий на тряпичного медвежонка соблазнитель.

Элвин

Я проводил с Франческой много, очень много времени.

Мне нравилось наблюдать, как она сидит, небрежно поджав ногу — поза, мало допустимая для воспитанной леди, но у нее получалось даже изящно — и вышивает или увлеченно листает книгу. Как откидывает назад тяжелые, густые локоны — приходилось бороться с желанием дотронуться до них, провести рукой по каштановым волнам в золотистых искрах, пропустить пряди меж пальцев. Я помнил какие они на ощупь — не струящийся шелк Исы, скорее уж мягкое руно…

И эти ямочки на щечках… Я специально смешил ее, чтобы лишний раз их увидеть.

И взгляд снизу вверх сквозь полуопущенные ресницы. Притворно-смиренный — горе тому, кто поверит его обманчивой кротости.

Проклятье! Мне не надоедало смотреть, как она делает самые простые вещи. Прихлебывает из кружки отвар. Расчесывается. Грызет кончик пера, перед тем, как выплеснуть на чистый лист бумаги очередной поэтический эксперимент, чтобы чуть позже изорвать его в клочки и отправить в урну. Сеньорита скрывала от меня свою страсть к стихосложению, а черновики рвала или сжигала, но я как-то выкрал парочку и прочел. Что-то про кровь-любовь и розы с морозами.

Это было так… мило. Смешно и мило.

Совершенно не хотелось глумиться.

Оказалось, что она играет в шахматы и играет совсем неплохо. Идеальный партнер — достаточно сильный, чтобы заставить меня поломать голову, но недостаточно опытный, чтобы выигрывать слишком часто.

Забавно, но хоть сеньорита и ненавидела связавший нас артефакт, она полюбила оборачиваться кошкой. Возможно, так ей было теплее. Зима вышла на редкость лютой и снежной для Дал Риады. Почти как во фьордах Ундланда.

Она настолько свыклась со своей кошачьей половиной, что порой даже приходила ко мне на колени в этом облике. Сворачивалась клубочком, со снисходительным высокомерием щурила глаза, не выпрашивая, но требуя ласки. Так, как умеют это делать лишь кошки. Я запускал пальцы в густой мех или чесал ее за ушком.

Единственная форма близости, которой она дозволила быть между нами.

Я старался не думать о странности этой то ли дружбы, то ли пародии на семейную жизнь. Словно слишком пристальный взгляд мог разрушить что-то хрупкое, но бесконечно важное… *

— Зачем я здесь, Элвин?

По ее лицу я сразу понял: сейчас начнется один из тех «серьезных разговоров», которые я искренне ненавижу.

— Уточните вопрос, сеньорита.

— Зачем я в твоей жизни?

Я пожал плечами:

— Зачем вообще все вокруг? Философия — это не ко мне.

— Когда ты забрал меня из дома отца… после всех тех обещаний и зловещих намеков. Я ждала чего-то ужасного. Насилия, пыток, издевательств…

— Хочешь сказать, что тебе не хватает издевательств? Хорошо, сегодня за обедом не получишь сладкого.

Но сбить ее с настроя было нелегко.

— Ты понимаешь, о чем я. И ведь дело не в доброте. Я знаю, что ты умеешь быть по-настоящему жестоким.

— Я не понял, леди. Это — скрытая просьба выпороть вас розгой по примеру папаши Рино?

— Почему ты не мстишь?

— Мстить? О боги, за что? Вы про тот идиотский розыгрыш? Да я уже и забыл про него.

Франческа привычным движением оттянула ошейник на горле:

— Тогда зачем я тебе?

— Потому, что я так хочу.

Она надулась:

— Как-то мелочно. Как будто у тебя не хватает духа на настоящее злодейство, вот и держишь меня заложницей.

— О да, страдания ваши в плену безмерны, — пропел я. Этот разговор начинал по-настоящему злить. — Нужно следить, чтобы дюжина брауни достойно выполняла домашнюю работу, сопровождать меня, когда я иду развлекаться. И самое ужасное — решать, на что потратить гору денег. Да вы просто мученица, сеньорита.

Франческа покраснела. Я уже надеялся, что она захлопнет свой прекрасный ротик, но нет:

— Если я такая неблагодарная тварь, почему бы тебе не отпустить меня?

— Все, леди, вы меня достали! Я и правда какой-то слишком добренький в последнее время, непорядок. Рискую утратить репутацию злодея. Так что быстренько пошла и почистила мои сапоги. И да — будешь делать это теперь регулярно. Прибавь к своим ежедневным обязанностям.

Она почистила сапоги кремом для бисквитов. Стерва!

Франческа

В Элвине все слишком: слишком красивый, слишком богатый, слишком могущественный, слишком много всего знает, слишком самоуверенный, слишком властный… Рядом с ним я как беспомощный ребенок, маленькая девочка. Мне совсем не нравится быть такой.

А когда он забывает обо мне, чтобы сконцентрироваться на чем-то ином, я снова чувствую себя забытой и заброшенной игрушкой.

Тогда я злюсь. Не потому, что у него есть иная жизнь, о которой мне мало что известно. Скорее потому, что у меня такой жизни нет.

Он — солнце, я — лишь один из многих спутников.

Часть той иной жизни — культисты. Он иногда упоминает их. Чаще — с досадой. Иногда уезжает «на охоту», как он любит шутить. Пропадает где-то целый день, возвращается злой, запирается у себя в комнате или идет тренироваться со шпагой, вымещая ярость на невидимом противнике.

Неуловимый лорд-командор стал его навязчивой идеей.

— Я найду его, вот увидишь, Франческа. Разыщу ублюдка, даже если на это потребуется двадцать лет!

По его приказу Тильда рассказала мне о подвалах Ордена. Очень сухо и скупо, но мне потом неделю снились кошмары.

Хорошо, что Джованни больше не имеет отношения к этой мерзости.

Порой Элвин уходит вечером, чтобы вернуться лишь под утро и тогда от него пахнет женщинами. Женщинами-фэйри. Чаще всего той самой — цитрус и миндаль. Но не всегда.

Я предпочла бы ничего не знать об этой части его жизни. Не получается. Запах висит в воздухе, вторгается, недвусмысленно рассказывая, где был и что делал мой хозяин. И когда я утром спускаюсь по лестнице в облике кошки, а он поднимается мне навстречу — довольный, с блудливой улыбкой на лице, я отчего-то чувствую ослепительную, животную ярость.

Иногда я даю ей волю.

Маг в ответ благодушно отшучивается и уходит к себе. Спать. А я остаюсь гадать, что на меня нашло?

Какое мне дело до Элвина и его любовниц?

Я слишком много об этом думаю, но не думать невозможно. Особенно после всего, что рассказала о нем Кайла. Я стараюсь убедить себя, что это — лишь грязные сплетни. Иногда даже получается.

Так неправильно! Я не могу, не должна все время жить его жизнью. Нужно, обязательно нужно найти что-то свое. Что-то, что будет принадлежать только мне. Не вышивание, не надзор за брауни и не чтение романов. Что-то настоящее. *

Томас милый, а я — эгоистичная дрянь. Совсем задурила мальчишке голову.

Странно, он старше меня на девять лет, а кажется, будто наоборот. Должно быть, испытания и страдания, что выпали на мою долю за последние полгода, состарили меня.