Михаил Никитин - Безрогий носорог

• Название: Безрогий носорог
• Автор: Михаил Никитин
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016

В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.

---

— Слово предоставляется товарищу Алыгезову!

Коренастый плотный человек соскочил с подоконника.

Сапоги его прогрохотали через весь зал. Коренастым пнем он вырос над трибуной, широкие ладони легли на ее черное дерево, из-под лохматых бровей глянули раскосые, глубоко посаженные глаза.

Профессор Крот весь как-то потянулся к этому человеку, который, казалось, пришел от костров его юности. Он живо напомнил ему якутскую ссылку с бесконечными блужданиями по тайге и путешествиями по безлюдным речкам. Алыгезов, несомненно, был таежником. Глядя на его широкие плечи, профессор Крот восхищенно думал о том, что этот человек, вероятно, убил не одного медведя.

— Товарищи, — пророкотал Алыгезов густым, раскатистым басом, — я, стало быть, человек неученый и по-ученому разговаривать не умею. Я расскажу один, как говорится, случай из практики. В прошлом году, осенью, когда я был председателем в одном из ойратских аймаков, мне пришлось побывать на Телецком озере. Я, конечно, прихватил с собой ружьишко. Поохотиться мне пришлось только раз, но зато во время охоты нашел я камень, который показался мне подозрительным. Я этот камень взял с собой и, по приезде в Улалу, послал в Омск, в Геологическую разведку. При камне было письмо, в котором я просил попытать камень на содержание меди. Через два месяца получен был ответ; разведка сообщает, что присланный образец содержит медь, но что просьба моя о посылке экспедиции на Телецкое озеро может быть исполнена только в будущем году. На том дело и покончилось. В нынешнем году, по приезде в Омск, я первым делом зашел в разведку. Спрашиваю, когда будет послана экспедиция. Мне отвечают: — Пошлем только в будущем году, в текущем году предполагали послать профессора Крота, но после его направили в Кривушку, заменить же его в Телецкой экспедиции совершенно некем. Я тогда не шибко обиделся: — Ну, думаю, — апатиты вещь важная, — пускай профессор этот вопрос проработает. Теперь, когда я прослушал доклад, меня просто зло взяло. Вы только подумайте, на обследование медных месторождений некого послать, — значит, нехватка научной силы. И вот в условиях этой нехватки научная сила расходуется на поиски допотопных носорогов. Как расценить этот факт? Опять скажу: я человек неученый, — говорю это не в похвальбу, а с большим сожалением. Особенно я жалел об этом, когда мне приходилось бывать на Алтае. У меня, товарищи, есть какое-то предчувствие, что Алтай богат медью, серебром, цинком. Но какая цена этому предчувствию? Советская власть не согласится строить алтайские заводы на том основании, что у товарища Алыгезова предчувствие. Тут, товарищи, нужна наука. Я, товарищи, уважаю науку. Но я не уважаю ту науку, которая в период напряженнейшего социалистического строительства занимается зряшными делами. Я не хочу сказать, что допотопные носороги не нужны для науки. Они, конечно, нужны, но для них надо знать время. Время, товарищи, — это надо понять!

Алыгезов тряхнул косматой головой, и аплодисменты прокатились по залу. Профессор Крот опустил глаза, — он избегал чужих взглядов, ему было бы одинаково тяжело читать в этих взглядах жалость иль смех.

Он слышал, как прогрохотали сапоги Алыгезова. Потом председатель объявил:

— Слово предоставляется товарищу Воронцову!

Профессор Крот слегка пожал плечами. Нет, он не ослышался: к трибуне пробирался Сергей Сергеич. Но о чем будет говорить этот спокойный человек, никогда не выступавший на собраниях?

Тишина, ожидание, отчетливый звук шагов. Он в самом деле будет говорить. Он встал перед черной кафедрой в привычной позе оратора. Что с ним стало, — с Сергей Сергеичем? Он медленно распрямляет плечи и заводит руки за спину.

— Товарищ Алыгезов, — говорит Сергей Сергеич, — признавался здесь в том, что он человек неученый. Считаю необходимым заявить: хотя товарищ Алыгезов человек неученый, — он обнаруживает достаточно полное понимание тех задач, которые стоят перед наукой. Но товарищ Алыгезов все же слишком сурово относится к допотопным носорогам. Я думаю, — мне не надо доказывать вам, что наша находка имеет большое значение для геологической науки. То обстоятельство, что сообщение об этой находке встречено здесь нехорошим и даже зловещим молчанием — это обстоятельство объясняется, по-моему, двумя причинами: во-первых, собрание дожидалось сообщения об апатитах и носорог был сильно разочаровывающей неожиданностью, во-вторых, сам тон сообщения профессора, очевидно, раздражил собрание. В самом деле, профессор Крот восхищался здесь тем, что в третичный период на месте теперешних березовых колков шумели пышные субтропические леса. Любовь к красивому словцу, которая как вы знаете, присуща нашему профессору, весьма чувствительно его подвела. Я не буду говорить о субтропических лесах.

Я должен напомнить собранию, что работы нашей экспедиции проходили в районе Кривуш и некого зерносовхоза, занимающего нейтральное положение в системе прииртышских зерновых фабрик. Считаю нужным обратить на это ваше внимание.

Общая площадь прииртышских зерносовхозов выражается солидной цифрой в шестьсот пятьдесят тысяч га. Северная половина этого огромного массива лежит еще в области лесостепи. По мере продвижения на юг березовые колки встречаются реже. Южная часть массива лежит уже в чисто степной области. Большинство южно-иртышских совхозов развернулись на целинных землях. Почва — бедный гумусными веществами чернозем. Этот чернозем, при отсутствии какой бы то ни было смены культур, быстро истощится. Я вполне согласен с одним работником зерносовхоза, который утверждает, что проблема искусственных удобрений для такого зерносовхоза, как Кривушинский, станет актуальной через три, через четыре года.

Сергей Сергеич свел ладони и торопливо откашлялся.

— Товарищи, вам, конечно, известно, как у нас обстоит дело с удобрениями. Сибирь может производить калийные и нитратные удобрения. Что касается фосфоритов, то поиски в этом направлении до сих пор не дали благоприятных результатов. Сейчас стали поговаривать о ввозе в Сибирь хибинских апатитов. Здесь думают воспользоваться Карской экспедицией. Но при этих условиях апатиты обойдутся нам слишком дорого.

Отсюда понятен огромный интерес, с которым советская общественность отнеслась к кривушинским апатитам. В организации нашей экспедиции большое участие приняла местная газета, а также местное ученое общество. Наша экспедиция была превосходно обставлена, но основную свою установку она все же не выполнила.

Сергей Сергеич внимательно оглядел зал. Знакомые лица проплыли перед ним. Глаза его остановились на профессоре Кроте. Он слегка прищурился.

— Профессор Крот может сказать, что судьба кривушинских апатитов зависит не от его воли, а от тех цифр, которые получены в процессе рекогносцировочного обследования. Такую постановку вопроса я посчитал бы неверной. Я не хочу, конечно, сказать, что цифры вещь пустяковая. Напротив, именно на цифры я хочу обратить ваше внимание. Профессор Крот говорил здесь о том, что обследованием было охвачено шестьдесят гектаров. Мы, действительно, обследовали шестьдесят гектаров, выводы профессора обоснованы именно на материале этого обследования. Здесь-то и возникает вопрос: — а не могли бы измениться выводы профессора, если бы обследованием было охвачено не шестьдесят гектаров, а допустим — сто шестьдесят! Такую площадь мы могли бы охватить, если бы, как выражается профессор, направление нашей работы не изменилось. Лично я такую возможность, то есть возможность изменения выводов, допускаю, может быть, эта возможность не очень большая, но меня все же гнетет сознание непоправимой ошибки. Можно согласиться с профессором, когда он говорит, что кривушинские апатиты сомнительны, но работу с ними все же нужно было продолжать, потому что, — повторяю, — какая-то возможность для обратного вывода несомненно была. Почему же профессор Крот оставил эту возможность неиспользованной? Профессор Крот не использовал эту возможность, потому что все его внимание переключилось на индрикотерия. Это легко понять: индрикотерий — штука эффектная, апатиты — ни то, ни се, потому что неизвестно, будет ли с ними толк.

Сергей Сергеич слегка наклонился вперед. Ему было трудно говорить. Он был очень бледен. Напряженная немота зала заметно его волновала.

— Конечно, товарищи, я не могу обвинить одного только профессора Крота за неиспользование этой возможности. Здесь есть доля и моей вины. Я должен был бы убедить профессора в том, что в данной обстановке, в данных конкретных условиях нам нужно до более подходящего момента отказаться от раскопок индрикотерия ради выполнения нашей основной задачи — задачи подробного обследования апатитов. Я этого не сделал и сейчас считаю это своей ошибкой.

Сергей Сергеич поднес руку к воротнику куртки. Пальцы его дрожали. Он расстегнул воротник и резко выпрямился: